Собрание сочинений в 10 томах. Том 1. Ларец Марии Медичи
Шрифт:
— У вас есть светящаяся краска «Огни св. Эльма»?
— К сожалению, вся продана. — Директор улыбнулся скорее радостно, чем сочувственно; у него явно отлегло от сердца. — Но, если вам очень нужно, я бы мог…
— Нет, нет! — замахал руками Шуляк. — Не беспокойтесь… Когда продана последняя банка?
— Когда, Верочка? — Директор повернулся к рыженькой девчушке в синем халатике.
— Еще позавчера, — тихо ответила Верочка и почему-то покраснела.
— Интересно, кто и зачем ее покупал? Всех вы, ясное дело, не помните, но…
— Разве всех упомнишь? — подала голос другая продавщица.
— Ответите, когда вас спросят, Тамара! — строго одернул ее директор.
— А все-таки, милые девушки, как вы думаете: кому может понадобиться такая краска? Театральным работникам?
— Какое там! — усмехнулась бойкая Тамара. — Они к нам и не ходят. Что надо, они по безналичному получают…
— Очень интересно, Тамарочка. Вас ведь Тамарой зовут? — Шуляк понял, что эта полная румяная брюнетка играет здесь первую скрипку. — Кому же она тогда нужна, если не работникам сцены?
— А кому угодно! Всем…
— Ну вы явно преувеличиваете! Наверное, все же не всем… Вы сколько банок продали?
— Семьдесят! — мгновенно ответил директор.
— Семьдесят банок — семьдесят человек, — кивком поблагодарил за справку Шуляк. — Это немало, но и не так уж много. Верно?
Директор кивнул.
— Некоторые по две банки брали, — уточнила Тамара.
— В самом деле? — удивился Шуляк. — Это же пять килограммов краски. Зачем столько?
— Мало ли зачем! — махнула рукой Тамара. — Рыболовы каждый день заходят, спрашивают.
— Рыболовы?
— Ага. Поплавки красить, чтобы в темноте видно было… Крючки опять же.
— А крючки зачем?
— Для ночного лова. Говорят, рыба лучше на свет идет.
— Век живи, век учись, — покачал головой Шуляк, не пропускавший обычно ни одной рыбалки. — И откуда у вас такие познания?
— У нее муж рыбак! — пискнула рыженькая и засмеялась.
— Значит, вы тоже краску купили? — улыбнулся Шуляк.
— Ага. Две банки.
— Превосходно! — одобрил Шуляк. — Выходит, что число посторонних покупателей резко сокращается.
— Всего на два! — уточнила Тамара.
— Уже легче… Кроме рыболовов, кто еще интересовался?
— Многие. — Тамара вынула пудреницу и посмотрелась в зеркальце. — Один покупатель говорил, что хочет выключатели в квартире выкрасить… Для клуба еще брали шесть банок.
— Какого клуба?
— «Красный пролетарий»… Мальчишки еще купили в складчину! — Она вдруг прыснула. — Пакость какую-то в школе написать собирались. Я слышала, как они совещались.
— И все-таки продали?
— Отчего же не продать?.. Но я их выругала!.. А почему вас эта краска так волнует?
— Это я потом вам объясню, а пока…
— «…выпьем кружечку пивка!» — смеясь, передразнила его Тамара.
Верочка всплеснула руками и, давясь от смеха, грудью легла на прилавок.
— Девушки! — прикрикнул директор.
— Пороть вас надо! — вздохнула кассирша. — У человека серьезная забота, а вам все хаханьки. Небось кража опять?
— Почему опять? — повернулся к ней Шуляк.
— Больно кражи теперь участились! Мою соседку вот недавно ограбили. Все подчистую из квартиры вынесли. Одни голые стены остались. И мало этого, еще саму по голове пристукнули, так что она речи лишилась… Не поглядели, что старуха!
— Вы, случайно, не о гражданке Чарской? — Шуляк подошел к застекленной кабинке кассы.
Кассирша выглядела довольно молодо, несмотря на усталые тени под глазами. Розовое закрытое платьице шло к ее несколько полной фигуре и скромной прическе: длинная русая коса была обвита вокруг головы.
— Значит, вы в курсе? — Она удивленно раскрыла глаза.
— Точно, — подтвердил Шуляк. — Даже знаю, что вас зовут Эльвирой Васильевной.
— Подумаешь, секрет! — фыркнула Тамара.
— Между прочим, Эльвира Васильевна, краска имеет прямое отношение и к ограблению вашей соседки! — Шуляк быстро сообразил, что кассирша вряд ли подробно осведомлена о бурных событиях, происшедших в ее квартире. — Так что прошу мне помочь.
— Так я что?.. Я — пожалуйста…
— Вот и припомните-ка вместе с девушками всех, кому продали банки… Постарайтесь припомнить… Внешность, какие-нибудь особенности, разговоры, может быть… Школьников же вы, Тамара, припомнили? — Он отошел от кассы назад к прилавку.
— А художник-то твой, Тома! — вспомнила вдруг Эльвира Васильевна.
— Такой же мой, как и твой! — огрызнулась Тамара. — Он-то здесь причем?
— Что значит «причем»? Краску-то он купил!
— Ну купил. А дальше что? Стукнул банкой твою полоумную старуху по голове? Так, что ли?
— Стоп! Стоп! — Шуляк постучал костяшками пальцев по прилавку. — Так не пойдет!.. Это дело серьезное. Разрешите, товарищ директор, воспользоваться вашим кабинетом?
— Конечно, конечно, пожалуйста. — Директор погладил седоватый ежик и, подняв доску прилавка, указал на дверь.
— Попрошу вас, Тамара, пройти в кабинет… Побеседуем, так сказать, с глазу на глаз. А то я ничего тут не пойму.