Собрание сочинений в 10 томах. Том 1. Ларец Марии Медичи
Шрифт:
— Неужели бывают? — Парень сокрушенно покачал головой. — Действительно простаки. Их небось не предупреждают, что будут звонить и проверять, а потом все равно возьмут да поедут к ним на дом. Нелогично как-то получается. Если уж ехать, то зачем звонить? Себя зачем утруждать?
— Ну ладно. — Люсин зевнул, прикрыв ладонью рот. — Уговорил. Звонить не будем. Время дорого. Фамилия, имя, отчество, адрес? — Он достал блокнот.
— Михайлов Виктор Михайлович. Малая Бронная, семнадцать,
— Где работаете?
— Нигде.
— Как так?
— Я нигде официально не числюсь.
— А неофициально?
— Художник.
— Ну вот, а говорите, что нигде не работаете. Работаете, значит. В мастерской работаете, дома.
— Для вас же, если не член МОСХа, так уже и не художник вовсе, а почти тунеядец.
— Для кого — для меня? — Люсин ткнул себя в грудь.
— Ну может, не для вас лично, а так… вообще.
— Ну напрасно это вы, Виктор Михайлович. У меня друг есть, писатель. Хороший, настоящий писатель, хотя и не член союза. Но будет, конечно, в союзе, обязательно будет… У вас дома телефон есть?
— Нет. А зачем вам?
— Да все за тем же. Больно уж не хочется мне ехать с вами за паспортом. Человек вы нервный, раздражительный. Вместо того чтобы помочь мне найти пропавшего иностранца, вы… К чему это все, Виктор Михайлович?
— Скажите мне, я обязан быть этим — как его? — свидетелем?
— Обязаны, товарищ Михайлов. А когда я вызову вас к себе или, если для вас это более удобно, нанесу вам визит, то попрошу подписаться, что вы уведомлены об ответственности по закону за дачу ложных показаний.
— Я? Уведомлен?
— Ну разумеется! Я ведь обязан буду уведомить вас.
— Сейчас, значит, составлять протокол не будете?
— К сожалению, бланков не захватил. Вы давно знаете этого человека?
— Недавно. Случайно познакомились.
— Где, если не секрет?
— Какой же тут секрет, если я обязан по закону? В магазине с ним разговорился, в антикварном, на Арбате. Между прочим, имейте в виду, я только сейчас от вас узнал, что этот субъект иностранец!
— А фамилия?
— Мало ли у нас людей с нерусскими фамилиями? Может, он из Прибалтики.
— Резонно. Но все это к делу отношения не имеет. Он что, картину у вас хотел купить?
— Можно сказать, что и картину, — усмехнулся Михайлов. — Во всяком случае в этом роде.
— Вы-то сами картины пишете?
— Я, знаете ли, больше реставратор. Но и пишу, конечно, немного, для себя.
— Он у вас уже что-нибудь приобрел?
— Так, одну штучку. Пустячок.
— Платил советскими деньгами?
— Я же сказал вам, что принял его за нашего! А с валютой никогда дела не имел.
— Понимаю! — кивнул
— Ух ты! Не в бровь, а в глаз, товарищ начальник! Все знаете!
— Да нет, Виктор Михайлович, к сожалению, не все.
— Это он сам вам об иконе сказал или своим умом дошли? Дедуктивным, так сказать, методом?
— Я охотно отвечу на ваши вопросы, но сначала все же позвольте спрашивать мне. Сколько вы получили за икону?
— Пятьсот.
— Это за рублевскую-то школу?
— Она такая же рублевская, как… — Силясь найти сравнение, он пошевелил пальцами, словно раздавал карты. — Это старая, безнадежно испорченная доска, вновь расписанная в девятнадцатом веке. Цена-то от силы ей рублей семьдесят. Ну, сто!
— Сознательно, значит, обманули покупателя?
— Обманул? И не думал. Она ему понравилась, я назвал цену, а он взял. Все законно.
— Выходит, он сам обманулся? По неопытности?
— Не думаю. Рублевская школа потянула бы, как минимум, еще на два нолика. Эта же штучка вполне качественная, редкая.
Где ее достанешь? Тут и переплатить не грех. И тем более, вы говорите, что он иностранец. У них там она столько и потянет, да еще в долларах. Прямой смысл ему был купить.
— А вывезти?
— Это уж его дело. Я не знал, что он иностранец.
— Когда вы с ним познакомились?
— В понедельник.
— Где передали икону?
— У меня дома, на другой день.
«То есть во вторник, а в среду он уже не вернулся ночевать в свой номер. Так-то вот…»
— Кто-нибудь еще знал об этом?
— О чем это вы?
— Я имею в виду, знал ли кто-нибудь, что этот человек купил у вас за пятьсот рублей, как вы говорите, копию рублевской «Троицы»?
— Не думаю. Я-то, во всяком случае, никому ничего не рассказывал, но за иностранца, конечно, не поручусь.
— А если бы кто-то случайно узнал про это и, не будучи, конечно, осведомлен, что икона на самом деле представляет собой всего лишь копию, сделанную в прошлом веке, попытался ею завладеть? Улавливаете ли мою мысль?
— Тюкнул иностранца, чтобы присвоить ее?
— Ну не обязательно это… — поморщился Люсин, — но примерно. Возможно такое?
— Вам виднее, — пожал плечами Михайлов. — Скажу только, что и за меньшее убивают.
— Что вы имеете в виду?
— А вон таксиста позавчера какая-то сволочь по голове трахнула. Мне нынче шеф все рассказал, пока сюда в гостиницу вез. У него всего выручки-то семь рублей было, как потом по счетчику определили. А тут икона, за которую полкуска плачено, а она, может, куда больше стоит… Могли соблазниться…