Собрание сочинений в 10 томах. Том 10
Шрифт:
Я вспомнил, что слышал именно этот лай в ту ночь, когда мы плыли по реке в лодке и увидели расправу над вельможей, повинным в столь тяжком преступлении, как любовь к Хании. Когда псы пробегали тогда мимо нас, я заметил, что лает вожак, огромный рыжий зверь с угольно-черным ухом, клыками, сверкающими точно слоновая кость, и с похожей на пылающий очаг пастью. Я даже знал кличку вожака: впоследствии, с особенной радостью, мне назвал ее Хан. Его звали Хозяином, потому что ни одна собака в своре не осмеливалась драться с ним, и, как сказал Хан, этот пес может в одиночку одолеть вооруженного человека.
Судя по лаю,
При лунном свете мы могли скакать быстрее, к тому же земля здесь была ровная, покрытая тонким слоем сухого дерна; и за два последующих часа мы смогли оторваться от своры. Да, всего два часа, может быть и меньше, но показались они нам целой вечностью. Подножие Горы было не более чем в десяти милях от нас, но наши лошади уже выдыхались. До сих пор бедные животные проявляли чудеса выносливости, ведь и Лео и я — тяжелые седоки, но и их сила имела свои пределы. Они были все в мыле, дышали тяжело и прерывисто, их бока вздымались, точно кузнечные мехи, и они уже не отзывались на уколы копьем. Они перешли с галопа на тряскую рысь, видно было, что долго им не выдержать.
Мы перевалили через небольшой холм, откуда начинался плавный спуск к находившейся еще в нескольких милях реке, окаймляющей огромное основание Горы: кое-где здесь были разбросаны кусты и скалы. Вскоре нам пришлось повернуть, чтобы проехать между двумя нагромождениями скал. Поворачивая, мы увидели свору в трехстах ярдах от нас. Их было уже гораздо меньше, многие, вероятно, отстали в пути. Позади ехал Хан, но запасного жеребца у него уже не было, или, может быть, на нем-то он и ехал, пересев с загнанного.
Увидели их наши бедные лошади, и страх придал им крылья, они поняли, что речь идет о спасении их жизни. Когда лай приближался, они начинали дрожать, но не так, как дрожат лошади в приятном возбуждении охоты, а в непередаваемом ужасе, какой они испытывают, когда рядом с лагерем слышится рев рыщущего тигра. Они понеслись вперед так, будто только что выехали из конюшни, и проскакали еще четыре мили; река была уже совсем близко, мы даже слышали поплескивание ее вод.
И тут свора стала уверенно нас нагонять. Мы проехали через кустарник и были уже в двухстах ярдах от него, когда, чувствуя, что кони уже полностью выдохлись, я крикнул Лео:
— Вернемся назад и спрячемся в кустах.
Так мы и сделали, и едва мы успели соскочить с коней, как псы промчались мимо. Они были в пятидесяти ярдах от нас, проделывая ту же петлю, что и мы; ни один из них не лаял, они были слишком измучены и берегли свои последние силы.
— Побежали, — сказал я Лео, — сейчас они вернутся. — И мы бросились направо от направления их бега, так чтобы не пересечь собственные следы.
В ста ярдах от нас была скала, которую нам посчастливилось достичь, прежде чем псы повернули обратно, поэтому они нас не заметили. Здесь мы подождали, пока псы не вернутся и не скроются за кустарником. Тогда мы изо всех сил кинулись бежать вперед. Обернувшись, я увидел, как два обреченных животных скачут по равнине, к счастью для нас, почти в том же направлении, в каком мы съезжали с вершины холма. Их силы были на исходе, но, освободясь от тяжелых седоков, подхлестываемые диким страхом, они все еще могли скакать, опережая псов, номы знали, что долго это не продлится. Я также увидел, что Хан, догадавшись о хитрости, к которой мы прибегли в минуту отчаяния, пытался отозвать псов, но бесполезно; они продолжали преследовать добычу, которая была у них перед глазами.
Вся эта картина хорошо запечатлелась в моей памяти, хотя у меня и не было времени на рассматривание. Могучая, облаченная в снежный покров вершина, увенчанная столбом мерцающего дыма и отбрасывающая свою тень далеко через пустыни; равнина с разбросанными по ней отдельными скалами и серыми кустами; обреченные лошади, мчащиеся судорожными прыжками; цепочка преследующих их больших псов; одинокая и маленькая среди этого обширного пространства фигура Хана и его черного скакуна, покрытого хлопьями пены. И в нежно-голубом небе — полная луна, высвечивающая своим спокойным, ровным сиянием все вокруг, вплоть до мельчайших подробностей.
Но я уже был не юношей и даже не мужчиной средних лет, и, хотя для своего возраста я был все еще очень силен, я уже не мог бежать с прежней быстротой. К тому же я очень устал, ноги у меня одеревенели и были в потертостях от долгой езды, поэтому передвигался я медленно; ко всему еще я поранил левую ногу о камень. Я умолял Лео оставить меня и побежать вперед, ибо мы думали, что, как только мы достигнем реки, наш след затеряется; во всяком случае, был еще шанс спастись. Как раз в этот миг я услышал звонкий лай Хозяина. Он приближался. Хан сделал решительную ставку и последовал за нами. Конец был неотвратим.
— Беги, беги! — закричал я. — Я могу задержать их на несколько минут, этого тебе хватит. Ведь это твои поиски, не мои. Айша ожидает тебя, а не меня, а мне уже опостылела жизнь. Я хочу умереть и покончить со всем этим.
Я прокричал все это не сразу, а разрозненными словами, держась за руку Лео. Но он только тихо ответил:
— Тише! А то они услышат, — и продолжал бежать, волоча меня за собой.
Мы были уже совсем близко от воды, даже видели, как она посверкивает под нами; о Боже, как мне хотелось пить: всего один глоток, один долгий глоток, ни о чем другом я даже не мог думать. Но и псы были совсем рядом, мы уже слышали стук их лап по сухой земле и звон копыт скачущего коня. Мы достигли уже прибрежных скал, когда Лео вдруг воскликнул:
— Нет, нам не добраться до реки. Остановись. Что будет, то будет. Здесь мы будем стоять до конца.
Мы повернулись и уперлись спиной в скалу. Псы-палачи были в ста ярдах от нас, но, хвала Небесам, их осталось всего три. Остальные кинулись за убегающими лошадьми и, конечно, уже настигли их, возможно достаточно далеко, и теперь пируют. Стало быть, они не будут участвовать в схватке. Только три — и Хан, в диком азарте скачущий вслед за ними; но среди этих трех — рыжий, черноухий Хозяин и еще два, почти таких же свирепых и огромных.
— Могло быть и хуже, — сказал Лео. — Если ты займешься собаками, я возьму на себя Хана. — И, нагнувшись, он натер песком потные ладони; я последовал его примеру. Мы взяли копья в правую руку, ножи — в левую и стали ждать.
Завидев нас, псы с рычанием и ужасным лаем дружно устремились в нашу сторону. Без стыда признаюсь, что у меня оборвалось сердце, ибо псы были такими же огромными, как львы, и еще более свирепыми. Один из них — тот, что поменьше, — обогнул других и бросился на меня, намереваясь вцепиться прямо в горло.