Собрание сочинений в 10 томах. Том 4

Хаггард Генри Райдер

Эльза закрыла глаза. Когда она снова открыла их, женщина была одна на узком карнизе, распластавшись, как лягушка. Так она лежала с минуту, как вдруг карниз стал опускаться и исчез, затем он снова вынырнул, а Мег продолжала держаться за него, вся мокрая, подвывая от ужаса. Карниз снова скрылся под водой, на этот раз глубже, и когда всплыл опять, то на нем уже никого не было — нет, впрочем, было одно существо, полудикая черная кошка, бродившая по мельнице. Черная Мег же исчезла без следа.

Дождь сменился морозом, стало страшно холодно. Если бы на Эльзе не было надето теплое зимнее платье, обшитое мехом, совершенно сухое,

она, наверное, поплатилась бы здоровьем. Девушка совершенно ослабела и лишилась сознания. Ей показалось, что все — ее насильственное замужество, наводнение, смерть Симона и Мег — было не более чем сон, кошмар, проснувшись от которого, она окажется лежащей в своей теплой постели на Брее-страат. Да, это не что иное как кошмар, иначе как могла снова повториться та ужасная борьба, которой Эльза была свидетельницей, а между тем Эльза снова увидела Симона, кусающего ногу своей жены, только его плоское лицо сменилось кошачьей головой, горящие глаза которой устремились на нее. А Мег продолжала наносить ему удары между лопаток, и вдруг она начала расти, принимая гигантские размеры, лицо ее поднялось из воды и подплыло к ней на расстояние фута. Эльза чувствовала, что неминуемо упадет, но попыталась прежде закричать о помощи, так закричать, чтобы мертвые услышали ее. Но не лучше ли удержаться от крика? Крик может вернуть Рамиро. Лучше молча присоединиться к уже умершим. Но что такое говорит голос, голос Мег, только очень изменившийся? Он ободряет ее, говорит, что слышанный ею звук вовсе не происходит от удара ножа, а от весел. Вероятно, это Рамиро приехал в лодке, чтобы схватить ее. Нет, она не отдастся в руки ему или Адриану, она лучше бросится в воду, вверив себя Богу. Раз, два, три, и все кончено…

Вдруг Эльза увидала, что на нее падает свет и почувствовала, что кто-то целует ее в лоб и губы. Она в ужасе подумала, что это Адриан, и наполовину открыла глаза. Но как странно: ее целовал вовсе не Адриан, а Фой. Без сомнения, это все еще продолжение сна, и так как во сне или наяву Фой имел полное право целовать ее, то она и не противилась. Затем ей показалось, что она слышит знакомый голос Красного Мартина, который спрашивал у кого-то, за сколько времени можно добраться до Харлема при попутном ветре, на что другой голос отвечал: «За три четверти часа».

Как странно, почему Мартин сказал «Харлем», а не «Лейден»?… После этого другой, также знакомый голос сказал:

— Она приходит в себя.

Кто-то влил ей в горло вина, и Эльза, уже не в состоянии дольше переносить неизвестность, совсем открыла глаза. Тут она увидала перед собой Фоя, живого Фоя.

Она глубоко вздохнула и снова начала терять сознание от радости и слабости, но Фой обнял ее и прижал к груди. Тогда она вспомнила все.

— О Фой, Фой! — воскликнула она. — Ты не должен целовать меня.

— Почему? — спросил он.

— Потому что… потому что… я замужем.

Его счастливое лицо вдруг омрачилось.

— Замужем? — с усилием проговорил он. — За кем?

— За твоим братом Адрианом.

Он растерянно посмотрел на нее и медленно спросил:

— Ты убежала из Лейдена, чтобы обвенчаться с ним?

— Как ты смеешь задавать мне такой вопрос? — вскричала Эльза, вся вспыхнув.

— Может быть, ты постараешься, в таком случае, объяснить все.

— Тут нечего объяснять. Я думала, ты все знаешь. Они увезли меня силой в ночь перед наводнением и силой обвенчали.

— Подожди же, друг Адриан, попадешься ты мне! — скрежеща зубами проговорил Фой.

— Надо быть справедливым, — продолжала Эльза, — он, кажется, вовсе не так уж желал жениться на мне, но другого выхода не было, так как иначе меня обвенчали бы с Рамиро…

— И он, этот добрый, мягкосердечный человек, пожертвовал собой, — насмешливо перебил ее Фой.

— Да, — ответила Эльза.

— А где же твой пожертвовавший собой… Не могу выговорить, кто?

— Не знаю. Предполагаю, что они с Рамиро спаслись в лодке, а может быть, он утонул.

— В таком случае, ты стала вдовой раньше, чем того ожидала, — сказал Фой более веселым тоном, подвигаясь к Эльзе.

Но Эльза немного отодвинулась, и Фой с ужасом заметил, что как ни ненавистен ей свершившийся брак, она все-таки признает его.

— Не знаю, — отвечала она. — Думаю, что мы со временем что-нибудь услышим о нем, и тогда, если он окажется в живых, я стану хлопотать, чтобы освободиться от него. А пока, мне кажется, я его законная жена, хотя никогда больше не увижу его. Куда мы едем?

— В Харлем. Испанцы стягиваются вокруг города, и мы не можем даже пытаться пробиться через их линию. Позади нас испанские лодки. Скушай что-нибудь и выпей глоток вина, и потом расскажи нам все, что случилось.

— Один вопрос, Фой. Как вы нашли меня?

— Мы дважды слышали женский крик: один раз далеко, другой раз ближе и, подплыв на звук, увидели что-то, повисшее на опрокинувшейся мельнице футах в трех или четырех над водой. Мы знали, что тебя отвезли на мельницу, нам сказал этот человек. Ты узнаешь его? Но мы долго не могли найти мельницы впотьмах и при разливе.

Немного подкрепившись, Эльза рассказала свою историю слушателям, собравшимся под парусом, в то время как Март Ян управлял рулем. Когда она закончила, Мартин сказал что-то шепотом Фою, и, как бы в едином порыве, все четверо опустились на колени и возблагодарили Бога за то, что молодая беззащитная девушка была избавлена ее друзьями и ее нареченным женихом от той ужасной опасности, которой она подвергалась. Окончив простую, но сердечную благодарственную молитву, они встали, и Эльза не воспротивилась, когда Фой взял ее руку.

— Скажи, милая, правда, что ты считаешь действительным этот насильственный брак? — спросил он.

— Выслушай меня, прежде чем ответить, — вмешалась Марта. — Это вовсе не брак, так как никого нельзя обвенчать без его согласия, а ты не давала своего согласия.

— Это не брак, — повторил за Мартой Мартин, — а если он считается браком, то меч мой рассечет его.

— Это вовсе не брак, — сказал Фой, — потому что, хотя мы и не стояли с тобой пред алтарем, но сердца наши соединены, стало быть, ты не можешь стать женой другого.

— Милый, — ответила Эльза, — и я так же убеждена, что это не брак, но священник произнес слова венчания надо мной и надел мне на палец кольцо. И теперь перед законом, если еще закон есть в Нидерландах, я жена Адриана. Стало быть, прежде чем я могу стать твоей женой, все случившееся должно быть предано гласности и я должна обратиться к закону, чтобы он освободил меня.

— А если закон не может или не захочет этого сделать, что тогда, Эльза?

— Тогда, мой милый, наша совесть будет чиста, и мы станем сами себе законом. Пока же придется подождать. Ты доволен теперь, Фой?