Собрание сочинений в 10 томах. Том 5. Секта
Шрифт:
Все стало предельно ясно с первых же слов, а к концу разговора Смирнов чувствовал себя так, словно блевотины наглотался.
Он давно убедился, что Кидин способен на многое, но такой гнуси никак не ожидал. Это ж надо удумать: инсценировать похищение собственной жены! Если б избил до полусмерти, даже убил в припадке ревности, и то было б не так противно. По крайней мере понятно по-человечески.
Они с Каменюкой обсудили каждый шаг. Держать Ларису Климентьевну будут до возвращения
Еще неделю — пусть помучается! — уйдет на «переговоры», а там уж и сам «спаситель» предстанет во всей красе. Благородный, всепрощающий, бескорыстный. Что ему какой-то миллион, если речь идет о любимой женщине?
Насчет фиктивной суммы даже спор завязался. Иван сперва хотел назначить пять миллионов, а Каменюка уговаривал остановиться на пятидесяти тысячах, самое большее — сто. Во-первых, реалистично, а главное, будет знать свое место. Сошлись на лимоне.
И мерзко, и смешно.
Смирнов ожидал, что Каменюка назовет, хотя бы приблизительно место, где держат Ларису Климентьевну, но тот и словом не обмолвился. Кидин, по-видимому, и так знал — все было решено до отъезда.
Было, о чем задуматься.
Опустив трубку, Валентин Петрович взглянул на лежавшую у телефона визитку Лазо и содрогнулся: неужели они и его?.. Вроде бы нет — отхлынуло от сердца — с самого утра шли короткие гудки. Значит дома, висит на телефоне, волнуется.
Смирнов еще раздумывал, стоит ли уведомить горячего парня или лучше повременить, как позвонили по внутреннему.
— Вас тут Лазо спрашивает, — доложил охранник. — Пропустить или как?
— Или! Скажи, что я сейчас выйду.
«Легок, однако, на помине, но молодец, хотя в «Регенте» ему лучше не показываться».
Валентин Петрович отсоединил аппарат, запер его в сейф и поставил на место панель, закрывавшую нишу с розетками. Глянув в окно, взял зонт и направился к лифту.
Саня стоял, прислонившись к стене, перед пропускными воротами на металл. По лицу было видно, как дались ему эти деньки: осунулся, глаза запали, вокруг век чернота.
— Привет акулам пера, — протянув руку, благодушно улыбнулся Смирнов. — Давай немного пройдемся. — Он раскрыл зонт. — Какие вопросы?
— Вы что-нибудь знаете?
— Знаю, — без промедления ответил Валентин Петрович и, предваряя дальнейшее, добавил. — Жива, здорова, можно не волноваться.
— Слава Богу! Это самое главное, — Саня отер мокрое от дождя лицо. — Где она?
— Идите под зонт.
— Что случилось?
— Надеюсь, ничего из ряда вон выходящего. Я сам хотел спросить вас, но не смог дозвониться.
— Простите, — Саня с трудом перевел дыхание. Захлестнувшая горло петля ослабла, но мысли путались. — Я звонил по всем телефонам… Никакого ответа. Чуть с ума не сошел.
— Ну-ну, не стоит распускать нервы. Они еще могут понадобиться. Лучше расскажите, что вам известно, а я уж после поделюсь. Договорились?
— Конечно, о чем речь… Собственно, мне ничего не известно, — Саня изумленно развел руками, словно до него вдруг дошло, что рассказывать в сущности нечего. — Ушел, а когда вернулся, очутился перед запертой дверью. Вот и все. Остальное — эмоции.
Его исповедь уместилась в несколько рубленых фраз. Смирнов лишний раз убедился, что за квартирой следили.
— Вы когда ушли? В котором часу?
— Что-то около двенадцати.
— И куда, если не секрет?
— Это важно?
— Никогда не знаешь заранее, что может понадобиться.
— Меня вызвали в редакцию, а на обратном пути я заехал в турагентство. На все — про все ушло часа три.
— Собрались за бугор?
— На Крит.
— Надеюсь, не один?
— Н-нет, не один, — поколебавшись, ответил Саня. — Это имеет значение?
— Боюсь, что так… Пока вас не было, Ларису Климентьевну увезли.
— Кто? — взвился Саня. — Куда?
— Не надо забывать, она все-таки дама замужняя, — осторожно заметил Смирнов.
— Но Кидин в Гамбурге!
— Вы так думаете? — многозначительно улыбнулся Валентин Петрович.
— Я же звонил. Какой-нибудь час назад.
— Самому? Зачем, интересно?
— Хотелось хоть что-то узнать.
— Не лучший способ.
— Понимаю. Плохо соображал. Надо было сразу же обратиться к вам… Собственно, я так и сделал, когда мне сказали, что он в отъезде.
— Как хозяин прикажет, так секретарша и скажет, — сострил Смирнов, окончательно определив линию поведения.
— Значит, вернулся?
— Считайте, что так.
— Тогда все понятно, — закивал Саня, тяжко вздохнув. — Но почему она мне не позвонила?
— Вот этого я знать не могу. Но вы войдите в ее положение… Да и Ивана Николаевича, откровенно говоря, понять можно. Всяк борется, как умеет.
— Что же мне делать?
— Самое лучшее — ничего. Взять себя в руки, успокоиться и набраться терпения. Уверяю вас, она сама даст знать о себе.
— Вы, случайно, ее не увидите?.. Впрочем, не надо, простите… Я понимаю деликатность вашего положения.
— Не думаю. Оно значительно сложнее, чем кажется, но это мое дело.