Собрание сочинений в 12 т. Т. 6
Шрифт:
Следует добавить, что среди приглашенных были не одни только должностные лица форта Релайанс. Соседние форты - а в этих далеких краях люди, живущие за сто миль друг от друга, считают себя соседями - охотно приняли приглашение капитана Крэвенти. Множество служащих и комиссионеров прибыло из фортов Провиденс и Резольюшен, входивших в округ Невольничьего озера, а также из фортов Чипевайан и Лайард, расположенных южнее. Затерянные в безмолвии северных пустынь, словно какие-нибудь отшельники или ссыльные, люди с радостью воспользовались редким и неожиданным случаем рассеяться и развлечься.
Не отказались от приглашения и несколько индейских вождей. Эти туземцы, находившиеся в постоянных сношениях с факториями, поставляли в порядке обмена большую часть мехов, которыми торговала компания. Главным образом, это были индейцы племени чиппевеев - сильные, великолепно сложенные люди, одетые в куртки из кож и необычайно эффектные меховые плащи. Их лица, разрисованные наполовину красной,
Таков был круг гостей, которых в тот вечер так радушно принимал капитан форта Релайанс. За неимением оркестра танцы не могли состояться, но обильное угощение с успехом заменяло наемных музыкантов европейских балов. На столе возвышался пирамидальный пуддинг, приготовленный собственными руками миссис Джолиф. Он представлял собою усеченный конус из муки, оленьего жира и мяса мускусного быка; не хватало в нем, быть может, только яиц, молока и лимона, рекомендованных поваренными книгами, но этот недостаток вполне возмещался его гигантскими размерами. Миссис Джолиф отрезала от него кусок за куском, а огромному пуддингу все не было конца. На столе лежали также груды сандвичей, приготовленных за неимением английского хлеба из морских сухарей; между двумя сухарями, с которыми, несмотря на их черствость, без труда расправлялись крепкие зубы чиппевеев, миссис Джолиф ловко вложила тонкие ломтики «корнбифа», особого рода солонины, заменившей на этот раз Йоркскую ветчину и заливное с трюфелями, - блюдо, которое подают к столу в домах Старого Света. Что касается напитков - виски и джина, - то наполненные ими оловянные стаканчики так и ходили вокруг стола. Увенчать весь этот праздник, о котором долго еще будут толковать в индейских вигвамах, должен был великолепный пунш.
Зато каких только комплиментов не наслушались в тот вечер супруги Джолиф! Но и потрудились же они, и с какой готовностью! Они просто разрывались на части! Как усердно потчевали они гостей всевозможной снедью! Нет, они не дожидались, пока их попросят, они предупреждали желания каждого. Гости не успевали и рта раскрыть, не успевали даже захотеть чего-нибудь. За сандвичами следовали куски неистощимого пуддинга! За пуддингом - стаканчики джина или виски!
– Ах, увольте, миссис Джолиф!
– Вы слишком любезны, капрал! Умоляю вас, разрешите передохнуть!
– Миссис Джолиф, верьте, я сыт по горло!
– Капрал Джолиф, что вы со мной делаете!
– Нет, сударыня, решительно нет!… Я больше не в состоянии!
Вот восклицания, которые то и дело выслушивала счастливая чета. Но капрал и его супруга умели настоять на своем, и даже самые упорные в конце концов сдавались. И еда продолжалась, и питье шло своим чередом. Разговоры становились громче. Солдаты, служащие - все понемногу оживились. Тут говорили об охоте, там о торговле. Сколько планов было у каждого на будущий сезон! Всей фауны арктических областей, пожалуй, не хватило бы, чтоб удовлетворить этих предприимчивых охотников. Медведи, лисы, мускусные быки так и валились под их пулями. Бобры, крысы, горностаи, куницы, норки тысячами попадались в капканы! Драгоценные меха целыми ворохами накапливались на складах компании, доходы которой, кстати сказать, действительно превзошли в том году все ожидания. Щедро разливаемые спиртные напитки разгорячили воображение европейцев; индейцы же, важные и молчаливые, слишком гордые, чтобы чему-нибудь удивляться, и слишком осмотрительные, чтобы что-нибудь обещать, не мешали этой болтовне, поглощая стакан за стаканом «огненную воду» капитана Крэвенти.
А сам капитан от души радовался шумному веселью: он был счастлив, что ему удалось доставить удовольствие этим горемыкам, заброшенным за пределы обитаемого мира, и, весело расхаживая среди своих гостей, неизменно отвечал на все расспросы, если они касались праздника:
– Спросите у Джолифа! Спросите у Джолифа!
И гости обращались к Джолифу, который для всех находил ласковое слово.
О некоторых лицах, охранявших и обслуживавших форт Релайанс, следует рассказать более подробно, ибо именно им довелось впоследствии стать игрушкой ужасных событий, предвидеть которые не был в состоянии никакой, даже самый прозорливый человеческий ум. Так, несколько слов надо сказать о лейтенанте Джаспере Гобсоне, сержанте Лонге, о супругах Джолиф и о двух приезжих дамах, в честь которых капитан и устроил этот вечер.
Лейтенанту Джасперу Гобсону было сорок лет. Невысокий и худощавый, он не обладал особой физической силой, но его душевная энергия была такова, что он всегда выходил победителем из любых испытаний и самых затруднительных положений. Джаспер воистину был «дитя компании». Его отец, майор Гобсон, ирландец из Дублина, умерший несколько лет назад, долгое время вместе с миссис Гобсон жил в форте Ассинибойн. Здесь
Если лейтенант представлял собой законченный тип превосходного офицера, то сержант Лонг, пятидесятилетний человек с такой жесткой бородой, словно она была из кокосовой мочалки, являл собою идеальный тип солдата; храбрый от природы, дисциплинированный, ничего не признающий, кроме приказа, беспрекословно подчиняющийся любому распоряжению, каким бы странным оно ни казалось, никогда не рассуждающий, если дело идет о службе, - Лонг был настоящей машиной в мундире, но машиной совершенной, исправной, которая всегда была на ходу и не знала устали. Быть может, сержант Лонг иногда бывал слишком строг к своим подчиненным, но так же строг он был и по отношению к себе. Он не терпел ни малейшего нарушения дисциплины и за всякую оплошность безжалостно наказывал; самому же ему никогда не приходилось подвергаться взысканиям. Чин сержанта обязывал его командовать, но, командуя, он не испытывал ни малейшего удовлетворения. Он был рожден повиноваться, и это отсутствие личного честолюбия как нельзя более гармонировало с его пассивной натурой. Именно из таких людей и составляются грозные армии. Они - всего только руки на службе одной головы. И разве не в этом заключается секрет правильной организации всякой военной силы? Мифология создала два образа силы: сторукого Бриарея и стоглавую Гидру. Если б эти чудовища вступили в единоборство, то какое из них одержало бы победу? Бриарей.
С капралом Джолифом читатель уже знаком. Он вечно суетился, как хлопотливая муха, но его деловитое жужжание всем было приятно. Из него получился бы хороший дворецкий, солдат же он был неважный и сам это хорошо понимал. Поэтому он охотно именовал себя «капралом по хозяйственной части», но и в этой «хозяйственной части» запутался бы сто раз, если б маленькая миссис Джолиф не направляла мужа своей твердой рукой. Волей-неволей капрал подчинялся супруге, хотя и не желал в этом признаться, без сомнения говоря себе, как философ Санчо: «Совет женщины - это не бог весть что, но надо быть круглым болваном, чтобы к нему не прислушаться!»
На вечере, как уже говорилось, присутствовали две приезжие дамы. Обеим было лет по сорок. Одна из них заслуженно занимала место в первом ряду самых знаменитых путешественниц, соперничая с такими отважными женщинами, как Пфейфер, Тиннэ, Омер де Гелль. Звали ее Полина Барнет, и это имя нередко с почтением упоминалось на заседаниях Королевского географического общества. Свои качества смелой путешественницы Полина Барнет доказывала неоднократно: и когда поднималась вверх по течению Брамапутры до гор Тибета и когда пересекала неисследованную область Австралии от бухты Лебединой до залива Карпентария. Пятнадцать лет назад она овдовела, и с тех пор страсть к путешествиям увлекала ее то в одну, то в другую неизвестную страну. Полина Барнет была высокого роста. Гладкие пряди кое-где уже серебрившихся волос обрамляли ее энергическое лицо. Несколько близорукие глаза скрывались за стеклами очков в серебряной оправе, сидевших на длинном, прямом носу с подвижными ноздрями, которые, казалось, «вдыхали воздух неизведанных далей». Ее походка, надо сознаться, скорее напоминала мужскую, нежели женскую, и от всего ее облика веяло не столько грацией, сколько душевной силой. Она была англичанка, уроженка графства Йорк, владела порядочным состоянием, значительную долю которого тратила на всевозможные опасные экспедиции. И если сейчас Полина Барнет оказалась в форте Релайанс, то привело ее в этот отдаленный край, несомненно, какое-то новое задуманное ею смелое предприятие. После путешествия по тропическим странам ей, видимо, захотелось достигнуть крайних границ северных областей. Ее присутствие в форте было целым событием. Директор компании специальным письмом рекомендовал миссис Барнет вниманию капитана Крэвенти. В этом письме говорилось, что капитан должен всячески способствовать знаменитой путешественнице в осуществлении ее намерения достичь берегов Ледовитого океана. Великое предприятие! Ей предстояло следовать по пути Хэрна, Макензи, Рэя, Франклина. Сколько трудностей, испытаний, опасностей предстояло ей преодолеть в борьбе с грозными стихиями Арктики! Как могла решиться эта женщина отправиться в области, перед которыми отступили или где погибли уже многие и многие исследователи? Но гостья форта Релайанс была непросто женщина: она была Полина Барнет, лауреат Королевского географического общества.