Собрание сочинений в 12 т. Т. 9
Шрифт:
В 1821 году восстали сулиоты и маниоты. В Патрасе епископ Германос с крестом в руках первым бросил клич. Морея, Молдавия, Архипелаг стали под знамя независимости. Эллинам, искушенным в морских победах, удалось овладеть Триполицей. На первые успехи греков турки ответили избиением их соотечественников, находившихся в то время в Константинополе.
В 1822 году Али Тепеленский, осажденный в янинской крепости, был предательски убит во время переговоров, предложенных ему турецким генералом Хуршидом. Вслед за этим Маврокордато и филэллины потерпели поражение в битве при Арте, но зато вынудили армию Омер-Вриона снять, с немалым для него уроном, первую осаду Миссолонги.
В 1823 году иностранные державы усиливают свое вмешательство в греческие дела. Они предлагают султану посредничество. Тот отклоняет его и подкрепляет свой отказ высадкой
В 1824 году, принесшем много неудач борцам за независимость, в Миссолонги 24 января прибыл великий английский поэт Байрон, а в день пасхи он умер возле Лепанто, так и не дождавшись осуществления своих надежд. Ипсариоты были истреблены турками, а город Кандия, на Крите, отворил ворота солдатам Мухаммеда-Али. Одни только морские победы могли несколько утешить греков в тяжелых бедствиях.
Карта заимствована из прижизненного французского, издания романа Мюля Нерпа «Архипелаг в огне» (издание Этцеля)
В 1825 году Ибрагим-паша, сын Мухаммеда-Али, высаживается с одиннадцатитысячной армией у Мо-дона, в Морее. Он овладевает Наварином и наносит в Триполице поражение Колокотронису. И тогда греческое правительство поручило командование корпусом регулярных войск двум французам - Фавье и Реньо де Сен-Жан-д’Анжели; но пока они приводили свои войска в боевую готовность, Ибрагим опустошал Мессинию и Мани. И если он прекратил свои набеги, то лишь потому, что захотел принять участие во второй осаде Миссолонги, присоединившись к генералу Киутаги, которому никак не удавалось овладеть этим городом, хотя султан и сказал ему: «Миссолонги или твоя голова!»
Пятого января 1826 года Ибрагим, предав огню Пиргос, подошел к Миссолонги. За три дня - с 25 по 28 января - он обрушил на город восемь тысяч снарядов и ядер, трижды пытался взять его приступом и не смог войти в него, хотя город защищали всего две с половиной тысячи истомленных голодом бордов. Однако перевес был на стороне турок, особенно после того, как им удалось отбросить эскадру Миаулиса, которая везла помощь осажденным. И только 23 апреля, после, упорной осады, стоившей жизни тысяче девятистам грекам, Ибрагим овладел Миссолонги и отдал город на растерзание своим солдатам, убивавшим без разбора мужчин, женщин и детей - всех, кто остался в живых из девятитысячного населения. В том же году турки под предводительством Киутаги, опустошив Фокиду и Беотию, подошли к Фивам, 10 июля вторглись в Аттику, обложили Афины и, водворившись там, осадили Акрополь, гарнизон которого насчитывал полторы тысячи человек. На помощь этой крепости - ключу к Греции - новое правительство послало одного из героев Миссолонги - Карайскакиса и полковника Фавье с его корпусом регулярных войск. Они дали туркам сражение при Хайдари и проиграли его, после чего Киутаги вернулся к осаде Акрополя. Тем временем Карайскакис, прорвавшись через Парнасские ущелья, 5 декабря разбил турок при Арахове и воздвиг на поле брани холм из трехсот отрубленных вражеских голов. Почти вся Северная Греция вновь стала свободной.
По несчастью, эта борьба открыла доступ в Архипелаг самым страшным корсарам, когда либо опустошавшим его моря. И среди них называли наиболее кровожадного и, быть может, наиболее дерзкого пирата Сакратифа, одно имя которого наводило ужас на все побережье Леванта.
Между тем месяцев за семь до начала нашего повествования турки вынуждены были укрываться в некоторых укрепленных местах Северной Греции. В феврале 1827 года греки отвоевали свою независимость на всей территории от залива Амбракии до границ Аттики. Турецкий флаг развевался теперь только в Миссолонги, Вонице, Лепанто. 31 марта под влиянием лорда Кокрэна Северная Греция и Пелопоннес прекратили междоусобицу, и представители народа, избранные в единое национальное собрание в Трезене, решили сосредоточить верховную власть в одних руках: президентом страны был избран Каподистрия, русский дипломат, грек родом с острова Корфу.
Однако Афины все еще находились во власти турок. 5 июня Акрополь
Таковы главные вехи этой кровопролитной войны; читатель должен их запомнить, ибо они имеют самое прямое отношение к тому, что будет изложено дальше.
Теперь от исторических событий перейдем к связанным с ними действующим лицам, тем, которые уже появлялись, и тем, которые еще только появятся на страницах нашей драматической истории.
Прежде всего остановимся на Андронике, вдове патриота Старкоса.
Война за независимость Греции породила не только героев, но и героинь, чьи славные имена вплетены в яркие дела тех дней.
Вот перед нами Боболина - уроженка маленького острова, расположенного при входе в Навплийский залив. В 1812 году ее муж был схвачен, увезен в Константинополь и там по приказу султана посажен на кол. Раздался первый призыв к борьбе против турецкого ига. В 1821 году Боболина на свои средства снаряжает три корабля, и, как рассказывает, со слов одного старого клефта, г-н Анри Белль, она, подняв на них знамя с лозунгом спартанских женщин - «Со щитом или на щите», - отправляется к берегам Малой Азии и там с неустрашимостью, достойной Цамадоса или Канариса, захватывает и предает огню турецкие суда; затем, великодушно подарив свои корабли новому правительству, она участвует в осаде Триполицы, подвергает Навплию блокаде, длящейся четырнадцать месяцев, и в конце концов вынуждает крепость сдаться. И этой женщине, вся жизнь которой напоминает легенду, суждено было пасть от руки брата, пронзившего ее кинжалом в пылу обычной семейной ссоры!
Величественный образ другой дочери Греции достоин стоять рядом с доблестной гидриоткой. Одинаковые причины порождают одинаковые следствия. По приказу султана в Константинополе был удушен отец Модены Мавроейнис, женщины, у которой красота соединялась со знатным происхождением. Модена сразу же бросается в огонь восстания, призывает жителей Миконоса к мятежу, снаряжает суда и сама плавает на них, подготовляет и руководит партизанскими вылазками, останавливает армию Селим-паши в узких ущельях Пелиона и доблестно сражается до конца войны, не давая туркам покоя в теснинах Фтиотидских гор.
Нужно еще назвать Кайдос, взорвавшую стены Вилии и с неустрашимой отвагой сражавшуюся в монастыре св. Венеранды; Москос, ее мать, боровшуюся рядом с мужем, погребая турок под обломками скал; Деспо, которая, не желая попасть в руки мусульман, взорвала себя вместе с дочерьми, невестками и внуками. А сулиотские женщины, а защитницы нового правительства, обосновавшегося в Саламине, взявшие на себя командование флотилией, а Констанция Захариас, которая, подав сигнал к восстанию в равнинах Лаконии, бросилась во главе пятисот крестьян на Леондари! Все они, как и многие другие гречанки - участницы этой войны, кровью своей доказали, на что способны благородные дочери Эллады!
Подобно им поступила и вдова Старкос. Отрекшись от своей фамилии, опозоренной сыном, Андроника, движимая неодолимой жаждой мести и любовью к свободе, целиком посвятила себя борьбе за независимость. Она не могла на собственный счет снаряжать корабли и вооружать отряды, как это делали Боболина, вдова мученика-патриота, Модена или Констанция Захариас, - она могла лишь жертвовать собою, участвуя в великой драме этого восстания!
В 1821 году Андроника присоединилась к тем маниотам, которых Колокотронис, приговоренный турками к смерти и укрывшийся на Ионических островах, призвал под свое знамя, высадившись 18 января в Скардамуле. Она участвовала в первом крупном сражении в Фессалии, где Колокотронис напал на жителей Фонари и Каритены, присоединившихся к туркам на берегах Руфии. 17 мая, при Вальтезио, она была в рядах воинов, разгромивших армию Мустафы-бея. Особенно отличилась она во время осады Триполицы, где спартанцы называли турок «подлыми персами», а те их - «трусливыми зайцами Лаконии»! Но на сей раз зайцы одержали верх. 5 октября столица Пелопоннеса капитулировала, ибо турецкий флот не мог разжать кольцо осады. Вопреки соглашению, Триполица была на три дня предана огню и мечу, что стоило жизни в стенах и за стенами города десяти тысячам турок обоего пола и всех возрастов.