Собрание сочинений в 14 томах. Том 10
Шрифт:
— Зюйд-ост-тень-ост. Он повторяет:
— Есть зюйд-ост-тень-ост, сэр.
Через пятнадцать минут сам поднимаюсь на мостик.
— Что-то я не припомню этих островов, — говорит помощник. — Разве при входе в Нэроурич есть острова?
Я глянул и ору штурвальному:
— Клади руль на штирборт [64] !
Такой поворот старику «Триапсику» никогда еще не приходилось делать. Подождал я, пока снежный шквал утихнет, а потом смотрю — Нэроурич от нас к востоку оказался, а острова при входе в Фолс-Бей к югу. Спрашиваю рулевого:
64
Штирборт — правый борт.
— Ты какой курс держал? А он:
— Зюйд-тень-ост, сэр.
Смотрю на помощника: ну что тут ему толковать? Так бы его и прихлопнул на месте. Ошибся, болван, на четыре румба. Еще бы минут пять, и старому «Триапсику» крышка.
А потом при выходе из пролива он еще почище отмочил! Не будь ненастья, мы бы в четыре часа выбрались. А мне до этого пришлось сорок часов выстоять на мостике. Даю я помощнику курс и объясняю, что надо идти так, чтобы Асктарский маяк был все время за кормой. Говорю: дальше норд-веста не заходить, и все будет в порядке, а сам спустился в каюту, прилег соснуть. Да какой тут сон! На душе неспокойно. Думаю: сорок часов выстоял, неужели еще четыре не достоять? А он того гляди за эти четыре часа судно загубит. Нет, говорю, пойду. Встал я, умылся, выпил чашку кофе и подымаюсь на мостик. Смотрю, вот тебе и на! Асктарский маяк на норд-вест-тень-вест. «Триапсик» почти на мели. Ну, не дубина этот помощник. Уже дно почти видно. Не досмотри я, «Триапсику» тут и конец. Вот так он за тридцать часов два раза чуть не угробил судно.
Капитан стал разглядывать спящего ребенка, и в его маленьких голубых глазах затеплилось радостное удивление. Чтобы отвлечь капитана от мрачных воспоминаний, жена заговорила о другом.
— Помнишь Джимми Мак-Кола? Ты ведь с его сыновьями в школу ходил. У него ферма за домом доктора Хейторна. Вспомнил?
— Да-да, помню. А что он, умер?
— Нет, жив-здоров. Так вот, приходит он к твоему отцу, когда ты уехал в Вальпарайзо, и спрашивает, бывал ты в этом городе раньше или нет. Отец и говорит:
— Нет, не бывал.
А Джимми удивляется:
— Как же он туда дорогу найдет? А отец ему в ответ:
— Что же тут мудреного? Вот, к примеру, надо тебе кого-нибудь разыскать в Белфасте. Белфаст — город большой. Ну, как ты дорогу найдешь?
— Меня-то язык доведет, — отвечает Джимми. — Я бы стал у прохожих спрашивать. А отец ему:
— Я же говорю, дело немудреное. Вот и Дональд также. Он у встречных пароходов справляется, пока не наткнется на судно, что побывало в Вальпарайзо. Тут ничего мудреного нет.
Капитан усмехнулся, и на миг усталые глаза его повеселели.
— А уж до чего тощий был, помощник-то. В пору из одного двоих таких, как мы с тобой, выкроить, — опять заговорил капитан, и в глазах его мелькнула лукавая искорка. Видимо, он был доволен своим остроумием. Но искорка тут же погасла, и снова глаза его поблекли и помрачнели. — А в Вальпарайзо он умудрился выгрузить три тысячи шестьсот футов стального троса и не взять с приемщика расписку. Я был занят, выправлял бумаги на отход. Вышли мы в море, вижу, расписки у него нет.
— Что же, — говорю, — и расписку не сумел взять? А он отвечает:
— Я и не знал. Ведь трос все равно сразу сдадут агентам.
— Что же, — говорю, — первый раз в море вышел? Не слыхал никогда, что помощник обязан взять расписку после сдачи груза? Да еще где? На западном побережье! Теперь приемщик сопрет сколько ему вздумается.
Так оно и вышло. Выгрузили три тысячи футов, а до агентов дошло две тысячи. Приемщик, конечно, клялся и божился, что помощник так ему две тысячи футов и сдал. В Портленде получаю от компании письмо. Достается, ясно, мне, а не помощнику. А я же на берегу был по делу. Что же мне, выходит, пополам разорвись? Так до сих пор и компания и агенты все пишут мне об этом деле.
Никудышный он был моряк. Разве такие нужны компании? А, думаешь, не постарался он мне пакость устроить в Торговой инспекции за то, что я взял слишком много груза? Так прямо и заявили боцману и мне, когда мы обратно шли, что пароход при отправке сидел на полдюйма ниже ватерлинии. Мы тогда стояли в Портленде, брали груз, а потом отправились в Комокс за топливом. Между нами говоря, так оно и было. На полдюйма я ниже сидел, это точно. И вот ведь, подлюга, донести на меня собирался, только не успел — кожухом его раскроило.
Ну и болван же был! Приняли в Портленде груз, а чтобы дойти до Комокса, надо было еще взять шестьдесят тонн угля. А в угольном доке [65] мест нет. Брать лихтер [66] очень дорого. У дока как раз стоит французское судно. Я и спросил капитана, сколько он возьмет, если вечером уступит нам место часика на два. Он говорит: двадцать долларов. Я согласился. Как-никак, а для компании экономия. Только стемнело, подхожу к доку и беру уголь. Потом выходим на стоянку. Выходить пришлось кормой вперед, а тут как на грех что-то с реверсом [67] не ладится. Старик Макферсон говорит, что можно его двигать вручную, потихоньку. Я говорю: ладно. Вот мы и тронулись. А на борту был лоцман. Идем против сильного течения. Невдалеке стоит пароход, по бокам у него два лихтера. На пароходе есть сигнальные огни, а на лихтерах нет. Между прочим, вывести такое большое судно, как наше, против течения дело не пустяшное, да еще с испорченным реверсом. Нам надо было пройти рядом с тем пароходом, чтобы выйти из дока и стать на якорь. Только я крикнул Макферсону: «Средний вперед», — и мы тут как двинем кормой в лихтер.
65
Угольный док — док, в котором производится погрузка судов углем.
66
Лихтер — несамоходное грузовое судно, обычно плоскодонное, используемое для вспомогательных целей, в частности для перегрузочных операций.
67
Реверс — устройство для изменения направления вращения двигателя. Перед пуском двигателя в направлении, обратном предыдущему, необходимо повернуть в соответствующее положение его коленчатый вал. При исправном реверсе эта операция производится механически, здесь же, при неисправном реверсе, — вручную, что требует больше времени.
Лоцман спрашивает:
— В чем дело?
— Сам, говорю, не знаю, что там такое.
Лоцман-то был не из опытных. Ну, вышли мы на хорошую стоянку, отдали якорь, и все бы сошло гладко, если бы не этот осел помощник, будь он трижды проклят. Поднимается по трапу на мостик и объявляет:
— А мы лихтер разбили.
А уж лоцман уши навострил.
— Какой еще такой лихтер? — спрашиваю.
— Да лихтер возле того судна, — говорит.
— Никакого, — говорю, — лихтера я не видел. И довольно крепко наступаю ему на ногу. Когда лоцман уехал, я помощнику говорю:
— Ну, раз у тебя, парень, голова ни черта не варит, так хоть язык держи на привязи.
— Но вы же разбили лихтер?
— Может, и так. Но кто тебя за язык тянет лоцману сообщать? Хотя, имей в виду, никакого лихтера я там не заметил.
Наутро, только я успел одеться, входит стюард и докладывает:
— К вам какой-то человек, сэр.
— Веди сюда, — говорю. Его приводят.
— Садитесь, — говорю.
Он сел. Это был хозяин лихтера. И когда он мне все выложил, я ему и заявляю: