Собрание сочинений в 14 томах. Том 12
Шрифт:
— Хватит! — крикнул он Стрэнгу. — Не могу угнаться за вами!
Он утирал разгоряченное лицо, а Стрэнг уселся на еловый пень, улыбаясь доктору, глядя вокруг с тем радостным чувством близости к природе, которое знакомо лишь пантеистам [50] .
— Нигде не колет, не режет, не больно? Ни намека на боль? — спросил Линдей.
Стрэнг отрицательно покачал головой и блаженно потянулся всем своим гибким телом.
— Ну, значит, все в порядке, Стрэнг. Зиму-другую холод и сырость будут еще отзываться болью в старых ранах. Но это пройдет. А может быть, этого и вовсе не будет.
50
Пантеист —
— Боже мой, доктор, вы совершили чудо! Не знаю, как вас и благодарить… Я даже до сих пор не знаю вашего имени!
— Это неважно. Помог вам выпутаться — вот что главное.
— Но ваше имя, должно быть, известно многим! — настаивал Стрэнг. — Держу пари, что оно и мне окажется знакомым, если вы его назовете.
— Думаю, что да. Но это ни к чему. Теперь еще одно, последнее испытание — и я вас оставлю в покое. За водоразделом, у самого своего истока, эта речка имеет приток Биг Винди. Доу мне рассказывал, что в прошлом году вы за три дня дошли до средней развилины и вернулись обратно. Он говорил, что вы его чуть не уморили. Так вот, заночуйте, а я пришлю вам Доу со всем, что нужно в дорогу. Вам дается задание: дойти до средней развилины и вернуться обратно за такой же срок, как в прошлом году.
— Ну, — сказал Линдей, обращаясь к Медж, — даю тебе час времени на сборы, а я иду за лодкой. Билл отправился на охоту за оленем и не вернется дотемна. Мы еще сегодня будем в моей хижине, а через неделю — в Доусоне.
— А я надеялась… — Медж из гордости не договорила.
— Что я откажусь от платы?
— Нет, договор есть договор, но тебе не следовало быть таким жестоким: зачем ты услал его на три дня, не дав мне проститься с ним? Это нечестно!
— Оставь ему письмо.
— Да, я все ему напишу.
— Утаить что-либо было бы несправедливо по отношению ко всем троим, — сказал Линдей.
Когда он вернулся с лодкой, вещи Медж были уже сложены, письмо написано.
— Если ты не возражаешь, я прочту его.
После минутного колебания она протянула ему письмо.
— Достаточно прямо и откровенно, — сказал Линдей, прочтя его. — Ну, ты готова?
Он отнес ее вещи на берег и, став на колени, одной рукой удерживал челнок на месте, другую протянул Медж, чтобы помочь ей войти. Он внимательно следил за ней, но Медж, не дрогнув, протянула ему руку, готовясь переступить через борт.
— Постой, — сказал он. — Одну минуту! Ты помнишь сказку о волшебном эликсире, которую я рассказывал тебе? Я ведь ее тогда не досказал. Слушай! Смочив ему глаза и готовясь уйти, та женщина случайно взглянула в зеркало и увидела, что красота вернулась к ней. А художник, прозрев, вскрикнул от радости, увидев, как она прекрасна, и сжал ее в объятиях.
Медж ждала, стараясь не выдать своих чувств. Лицо ее вдруг выразило легкое недоумение.
— Ты очень красива, Медж… — Линдей сделал паузу, потом сухо добавил: — Остальное ясно. Думаю, что объятия Стрэнга недолго останутся пустыми. Прощай.
— Грант! — промолвила она почти шепотом, и голос ее сказал ему все то, что было понятно и без слов.
Линдей рассмеялся коротким, неприятным смехом.
— Я только хотел доказать тебе, что я не так уж плох, — как видишь, плачу добром за зло.
— Грант!
— Прощай! — Он вошел в лодку и протянул Медж свою гибкую, нервную руку.
Медж сжала ее в своих.
— Дорогая, мужественная рука! — прошептала она и, наклонившись, поцеловала ее.
Линдей резко выдернул руку, оттолкнул лодку от берега и направил ее туда, где зеркальная вода уже вскипала белой клокочущей пеной.
«ГОЛЛАНДСКАЯ
«Голландская доблесть»
— Эх, и везет же нам!
Гэс Лафи вытер руки и мрачно швырнул полотенце на камни. Он был вне себя от злости. Ему казалось, что день стал серым и тусклым, а яркое солнце померкло. Прозрачный горный воздух больше не бодрил и раннее утро не радовало.
— Эх, и везет же нам! — повторил Гэс, на этот раз явно для сведения своего товарища, деловито окунавшего голову в воды озера.
— Чего это ты так разворчался, между прочим? — Хэзэрд Ван-Дорн вопросительно повернул к нему намыленное лицо. Глаза его были зажмурены. — В чем это нам не везет?
— А ты погляди вон туда! — Гэс бросил мрачный взгляд в небо. — Какой-то пролаза нас опередил! Мы с тобой в дураках остались, вот в чем дело.
Хэзэрд на секунду приоткрыл глаза и увидел белый флаг, дерзко реявший на краю огромной, чуть не в милю высотой скалы, но тут же закрыл глаза и скривился. Гэс бросил ему полотенце и, не испытывая к Хэзэрду ни малейшего сочувствия, стал наблюдать, как тот стирает едкое мыло. Он был слишком расстроен, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.
Хэзэрд застонал.
— Что, очень больно? — осведомился Гэс холодно и с таким видом, будто выполняет свой повседневный долг — осведомляться о состоянии товарища.
— Еще бы! — ответил страдалец.
— А мыло и впрямь едкое. Я и сам это заметил.
— Мыло тут ни при чем. Вот в чем дело, — Хэзэрд открыл покрасневшие глаза и показал на невинный белый флажок. — Вот отчего больно.
Вместо ответа Гэс Лафи принялся разжигать костер и готовить завтрак. Его разочарование и досада были настолько глубоки, что он не мог заставить себя произнести ни слова, да и Хэзэрд, испытывавший те же чувства, ни разу не раскрыл рта, пока кормил лошадей, ни разу не потерся щекой об их выгнутые шеи, не погладил их гривы. Юноши были слепы к небывалым красотам Зеркального озера, раскинувшегося у их ног. А ведь пройди они всего какие-нибудь сто ярдов вдоль берега, они увидели бы восход солнца, повторенный девять раз; девять раз из-за девяти стоящих одна за другой вершин поднимался огненный круг и девять раз — загляни они в воды озера — они увидели бы там его ослепительное отражение. Но титаническое великолепие этого зрелища их нисколько не трогало. Они чувствовали себя ограбленными- у них отняли главную приманку путешествия в Йоземитскую долину. Издавна лелеемый план покорения Полукупола рухнул, и поэтому они были слепы и нечувствительны ко всем красотам и чудесам здешней местности.
Полукупол вздымает свою заснеженную главу на пять тысяч футов над уровнем Йоземитской долины. В названии этой гигантской скалы заключено ее точное и полное описание. Этот полукруглый купол, возвести который было бы под силу лишь циклопам, разрезан пополам так же аккуратно, как обычное яблоко. Вряд ли стоит упоминать о том, что от Купола осталась одна половина, — чем собственно и объясняется его название, — другая половина была снесена гигантским ледником в бурный ледниковый период. В те далекие времена одна из холодных рек прорыла широкое русло в толще скалы, из которого и образовалась Йоземитская долина. Но вернемся к Полукуполу. По его северо-восточному склону, если очень упорно карабкаться кружными тропами, можно добраться до Седла. Седло лежит на склоне Купола как гигантская плита, от верхнего края его вздымается крутая дуга в тысячу футов длиной, доходящая до вершины Купола. Дуга эта, почти непреодолимая, уже в течение многих лет бросает вызов всем искателям приключений, когда-либо мечтавшим взобраться на вершину Купола.