Собрание сочинений в 15 томах. Том 15
Шрифт:
Я увидел страну, взбудораженную войной и выборами, я как бы застиг ее врасплох, поэтому лучше понял некоторые стороны общего ее устройства, и они вызвали у меня тревогу. Эти стороны я воспринимал как само собой разумеющиеся и не задумывался о них с тех пор, как в 1906 году изложил свои первые впечатления в книге «Будущее Америки». Больше всего поражает грубая прямота действий, исключающая всякие последующие сомнения. Основная цель — играть ради выигрыша, а не ради какого-то воображаемого «интереса к игре» и делать все, что возможно в пределах правил. Национальная игра американца — покер — построена на безжалостном обмане, а ее цель — куча монет. Да и в бридж он не «играет» — игру заменила система шулерских приемов. В драке типичный американец бьет не просто, как приходится бить, а изо всех сил. В делах он ставит на выигрыш, для него тут не может быть компромисса, и он почти лишен гордости созидателя. Созидатель для него не тот, кто создает прекрасные
Президентские выборы поразили меня своей абсолютной безнравственностью. Я не могу применить Другого слова. Нападки на семейную жизнь президента, скандальные сделки между рабочими лидерами и штрейкбрехерами, вроде сделок Люиса и Вильке, безрассудство республиканцев, которым совершенно все равно, как сказался бы провал Рузвельта на положении в Европе, каждодневные наглые фальсификации прессы, почти единодушно настроенной против Рузвельта, — все выглядело отвратительно. Сейчас на какое-то время все это стихло, но таится под поверхностью и снова вынырнет, когда снова вспыхнет нарастающий социальный конфликт.
Да, при всем видимом могуществе и богатстве Америки в ней развивается глубокий социальный конфликт. К двадцатым годам текущего столетия основные политические партии стали такими же искусственными образованиями, как зеленые и голубые в Византии. Президент Вильсон подорвал Лигу Наций, исходя из партийных интересов, которые вряд ли имели большую социальную значимость, чем борьба Бальфура против Асквита накануне 1914 года. Это была игра, а положение в Европе было лишь фишкой в этой игре. Американцы вели игру со всем присущим им упорством, но до тех пор, пока валютный крах в Германии не вызвал всемирную финансовую бурю, они все еще твердо верили, что могут по свободному выбору вмешиваться в дела других континентов или отгораживаться от них, оберегая свое достояние. В конце двадцатых годов они переживали период лихорадочной сверхспекуляции и избыточного спроса, и после того, как он достиг наивысшей точки, последовал бурный спад. И внезапно Соединенные Штаты обнаружили, что они сами оказались в условиях, подобных тем, которые сложились в восточном полушарии, что у них тоже начался социальный и экономический развал, что добрая старая уверенность в свободной конкуренции и «здоровый индивидуализм» уже больше им не помогут.
Все это обрушилось на американцев с необычайной быстротой. В 1920 году, когда американская идея «здорового индивидуализма» все еще торжествовала, они издевались над английскими рабочими, над подачками, которые они получали, и гордились своей личной независимостью. В 1933 году по Америке прокатилась волна финансового и промышленного кризиса, и вот, ошеломленная и напуганная, она приняла как спасителя президента откровенного социалиста, и его огромный запоздалый вклад в социализацию под смягченным названием «Новый курс». В сущности «Новый курс» был революцией. От не имеющих существенной социальной значимости столкновений двух партий политика шагнула к острому социальному конфликту между всем, что стоит в обществе за могущественными стяжателями и монополистами и растущим непокорством разобщенной массы обездоленных. За последние восемь лет срывалась одна завеса за другой. Каждые из трех выборов 1932, 1936 и 1940 годов все более очевидно выражали социальный конфликт. Очередные выборы будут от начала до конца социальным конфликтом и ничем больше.
Те же противоречия обнажились во всем мире, правда, в разных странах с различной степенью остроты или умеренности. В этой книге, умышленно повторяясь, я в главах XIV, XVII, XVIII, и особенно в XIV, привожу доводы, обосновывающие предположение, что почти инстинктивный поворот Британии к умиротворению может смягчить противоречия внутри страны. Но если это средство пригодно для Британии, оно пригодно и для всего мира. Это та самая политика среднего пути, которой так недостает Соединенным Штатам. Старый порядок, который не столько порядок, сколько сосуществование различных групп накопителей, теперь умышленно готовится к беспощадной последней схватке за возврат к прошлому. Президент удерживает страну только своей внешней политикой. На любой конструктивный проект, который мог бы послужить вкладом в социализацию мира, на любое требование справедливости по отношению к побежденной стороне и даже на движение за образование навешивается ярлык «красный» и «антиамериканский»; все подвергается нападкам, искажается, против всего подобного борются, не стесняясь в средствах, политики от бизнеса и их пресса. Мы знаем и о безумном стремлении воспрепятствовать реконструкции мира со стороны наших шутов, крайних тори, у нас в Британской империи, но мы знаем также, что они не выражают мнения умных
Он будет бороться не только против обездоленных, но и против самой судьбы, которая ставит человечество перед выбором: перестройка мира или катастрофа. А когда придет время, они не остановятся перед тем, чтобы стрелять. Ведь они узколобы, свирепы и энергичны. В Америке сияет еще свет либерализма, но вы не увидите его в кабинетах банков, в деловых конторах и помещениях редакций. И куда бы я ни ходил, у меня было такое чувство, будто шторы готовы в любой момент задернуться, двери захлопнуться, основные позиции захвачены. Европейский треугольник, где (А) богатство и привилегии обращаются к (В) фашизму из-за его слепого страха и ненависти к (С) социализму, может в западном мире продолжать разрастаться в более грубом, зловещем и гигантском масштабе.
Из книги «Путеводитель к новому миру», 1941.
«Бог Доллар»
У меня практический склад ума, и я сужу о религии человека по его поступкам. Если, например, он непрерывно пьянствует, если ради выпивки он готов на что угодно и забывает обо всем, что есть хорошего на свете, мне безразлично, какой из затасканных религиозных ярлыков к нему приклеен — ярлык баптиста, суннита, индуиста, буддиста, православного, сторонника христианской науки или атеиста, потому что настоящий его бог — это пьянство. Если же все жизненные ценности он выражает в долларах; если потерять доллары для него означает полный провал, а потратить их с выгодой и напоказ называется у него «творить добро», то мне безразлично, какую веру он исповедует, потому что доллар и есть его истинный бог.
Много долларопоклонников жило и умирало, изнывало от зависти и трепетало от благоговения, но осмелюсь признаться, я не очень-то высокого мнения об их божестве. С ним происходит в наши дни то же, что со многими другими ложными богами. Сомневаюсь, чтобы господь Доллар мог спасти своих почитателей. Сомневаюсь, чтобы он и сам мог спастись.
В расцвете своих сил это был поистине могущественный бог. Он мог вязать и разрешать от уз. Ни одно дело нельзя было предпринять, если он не обеспечивал его капиталом. К вашим услугам могли быть свободные рабочие руки и груды неиспользованного материала, но если материал этот не был оплачен, то как бы велик ни был спрос, ничего у вас не могло получиться, пока бог не смилостивится. Главной заботой каждого, кто стремился служить людям, отдавая себя научным исследованиям, или помогал им, занимаясь какого-либо рода благотворительностью, было «добывание средств». Постепенно это божество завоевало весь мир. Со всей земли собирало оно дань, все золото мира стекалось к нему в одну огромную сокровищницу (мало того, оно требовало платить ему больше, чем было в человеческих силах).
Учение жрецов этого божества гласило, что все люди — его рабы. Но рабы взбунтовались. Они посоветовали почитателям доллара поставить крест на деньгах, а сами начали хозяйничать в своих заложенных странах так, словно те свободны от долгов, прибегая к системе товарообмена и коллективной собственности, обесценивая деньги настолько, что они превращались в мыльный пузырь, и, наконец, прямо аннулируя долги.
С тех пор как появились деньги, история человечества — это история таких бунтов, освобождения от долговых обязательств и ликования. Напрасно сопротивлялись ростовщики и кредиторы, сделавшие из фишки фетиш. Напрасно занимались они мелочной арифметикой. Крез был одним из величайших поклонников Золота в древнем мире. Дерзкие нечестивцы восстали против него, расплавили его золотое божество и влили ему в глотку.
Из книги «Путеводитель к новому миру», 1941.
«Испанская загадка»
Теперешняя Мировая война началась в Испании, когда там было предано законное правительство. Великобритания и Америка запретили Испании закупить военное снаряжение, необходимое для подавления путча генерала Франко, и это в конце концов погубило либеральное республиканское правительство. Я путешествовал по Испании в 1932 году. Я вел свою машину от Барселоны вдоль берега на Ельчи и Мурсию, через Сьерра Невада до Гренады, затем от Кордовы и Толедо на Мадрид и через Сарагоссу и Монтсерат снова до Барселоны. Я проезжал через страну, озаренную улыбкой, явно возбужденную своими политическими заботами, но живую. Мой друг Де лос Риос был поглощен работой по созданию тысяч школ, необходимых для ликвидации неграмотности. Авантюра Франко опустошила эту солнечную страну, и сегодня там царит тоталитарный террор, который ждет скорого отмщения. Почему наши так называемые демократические страны покинули в беде законное правительство?