Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I.
Шрифт:
А через несколько минут все повторялось сначала.
Нюша ущипнула себя за щеку и с досадой подумала, что ей, наверное, никогда не одолеть этой премудрости из учебника. Да и как ее одолеешь, если после рабочего дня ноет все тело, глаза слипаются, и сон наползает, как хмарь осенью.
Нюша даже позавидовала Степе — ему, поди, хорошо. Ночью он высыпается, утром приходит в класс со свежей головой, и ему не надо думать ни о кормах, ни о сбруе, ни о лошадях.
Нюша поднялась, вышла из конюшни, жадно глотнула острый воздух. На улице подмораживало. Потом, продавив в бочке тонкую ледяную корочку, ополоснула лицо холодной водой и снова вернулась в клетушку.
И только далеко за полночь сон окончательно сморил дивчину, и она уронила голову на раскрытую книгу. Во сне ей виделось, что она катит в гору что-то тяжелое, громоздкое и это что-то явно ей не под силу и грозит вот-вот столкнуть ее вниз.
Проснулась Нюша от подозрительного шума за тонкой стенкой клетушки: в конюшне, стуча копытами по деревянному настилу, всхрапывали лошади, приглушенно звучали голоса людей.
Нюша бросилась к двери. Но дверь не открывалась. Нюша навалилась на нее всем телом — так во сне она только что толкала в гору тяжелый груз. Но и сейчас дверь не подалась, должно быть, снаружи кто-то припер ее колом или наложил пробой.
Нюшу бросило в холодный пот.
«Проспала, фефела, — с презрением подумала она. — Коней воруют!»
— Эй, вы! — не своим голосом закричала Нюша, яростно барабаня в дверь кулаками. — Кто такие? Что надо?!
За перегородкой пошептались, потом раздался хрипловатый незнакомый голос:
— Сиди знай! Помалкивай!
— Откройте, говорю! Стрелять буду! — пригрозила Нюша, хватая Анисимову берданку.
— Пали давай! — согласился тот же голос. — Только вот из чего? Из палки или из метлы?
Нюша со злостью швырнула берданку в угол. «Все высмотрели, все знают, — мелькнуло в голове. — Кто же это? Неужели свои? И сколько их?»
Нюша рванулась к маленькому оконцу в стене клетушки, выбила локтем стекло и истошным девчоночьим голосом завопила в темноту:
— Караул!.. Коней воруют! Помогите!.. В дверь клетушки угрожающе постучали:
— Эй, девка, помолчи лучше! Хуже будет! — Хрипловатый голос был полон угрозы.
Нюша продолжала звать на помощь.
— Пусть вопит... Все равно никто не услышит, — донесся до нее другой, тоже незнакомый голос.
Затем раздалось пофыркиванье лошадей, топот копыт, и вскоре все утихло.
Нюша готова была рвать на себе волосы. И как же воры все ловко придумали! Выследили, когда она осталась на конюшне одна, как в мышеловке, захлопнули ее в тесной клетушке. И обо всем они, оказывается, знали: и про ружье, которое не стреляет, и про узкое оконце в стене клетушки, через которое даже самый худой мальчишка не пролезет. Что же теперь делать? Так и сидеть в этой мышеловке и кричать караул, когда до деревни почти полкилометра и никто ночью тебя не услышит. А коней тем временем угоняют все дальше и дальше.
Нюша металась в тесной клетушке, не зная, что придумать. Взгляд ее вновь упал на оконце. Ведь когда-то она не хуже мальчишек пролезала через любую дыру в изгороди. Главное, только бы просунуть голову. Эх, была не была!
Нюша нашла полено и с треском выбила им из оконца раму. Потом сняла с себя кожушок и, оставшись в одном платье, полезла в оконце.
Долго пыхтела, извивалась и, наконец, ободрав плечи и бедра, выбралась наружу. Открыла дверь клетушки, припертую тяжелым дубовым колом, схватила фонарь и вбежала в конюшню: в стойлах не хватало трех лучших лошадей. Только жеребец Красавчик, беспокойно прядая ушами, стоял на своем месте.
— Умник, пригожий ты мой! Не дался-таки ворюгам, — шепнула Нюша и, зауздав жеребца, вывела его за ворота.
Но не успела она сесть верхом, как к конюшне подбежал какой-то человек.
— Кто такой? Что надо? — испуганно вскрикнула Нюша.
— Это я, Лощилин! — отозвался человек. — В эмтээс дежурил... Слышу, кто-то караул кричит... Что случилось?
Нюша обессиленно прислонилась спиной к воротам.
— Трех лошадей украли... — призналась она.
— Украли?! — переспросил Лощилин. — Это перед севом-то... Да тебе теперь голову снимут...
— Знаю, — хрипло выдавила Нюша. — Они, ворюги, в клетушку меня заперли... Еле выбралась...
Преодолев минутную слабость, она встряхнула головой и попросила Лощилина подсадить ее на лошадь.
— Куда ты?
— Ворье проклятое! — выругалась Нюша. — Кровь с носу, а я их догоню... Не уйдут, гады!
— Ночью... одна против бандитов? — удивился Лощилин. — Они ж тебя с землей смешают.
— Все равно я их выслежу... Красавчик не подведет.
Нюша подвела жеребца к колоде и, ухватившись за холку, попыталась взобраться на спину лошади.
— Обожди, — остановил ее Лощилин. — Не девичье это дело за бандитами гоняться. — Он отобрал у Нюши поводья и легко вспрыгнул на Красавчика. — Куда коней погнали?
— Туда будто... на Заречье. — И Нюша показала на проселочную дорогу, что уходила к темной гряде леса.
— Тогда вот что, — распорядился Лощилин, — беги в колхоз, поднимай людей, а я попробую воров выследить. — И, хлестнув Красавчика, он помчался в сторону Заречья.
Конь шел легко, размашисто, без понукания. «Хорош жеребец, хорош... — подумал Лощилин. — На таком хоть черта догонишь».
Ветер был в спину и словно помогал коню.
Вскоре дорога вошла в лес. Тревожно шумели голые березы, осины и черные ели. Как живые шевелились округлые кусты можжевельника. Где-то надсадно скрипело дуплистое дерево. Лощилину стало немного не по себе. Он нащупал в брючном кармане холодящую сталь нагана. Интересно все же выследить, кто это увел лошадей из конюшни? Неужели начали действовать ширяевские люди? Не очень-то они осторожны. Можно бы все проделать и похитрее.
Во всяком случае, надо как-то предупредить конокрадов, чтобы они заметали следы.