Собрание сочинений в 4-х томах. Том 3
Шрифт:
– Мы вместе служили в одном магазине!
– ответил он.
Сизи дергал его за рукав, они вышли; и едва они скрылись, как м-ль Ватназ начала восхвалять характер Дюссардье. Она даже прибавила, что «его сердце - это особый дар».
Потом завели речь о Дельмасе, который благодаря своей мимике мог бы рассчитывать на успех в театре; и завязался спор, в котором попадались вперемешку Шекспир, цензура, стиль, народ, сборы театра «Порт Сен-Мартен», Александр Дюма, Виктор Гюго и Дюмерсан.47 Арну был знаком с несколькими знаменитыми актрисами; молодые люди даже наклонились, чтобы лучше слышать его. Но слова его заглушал грохот музыки; а как только заканчивалась полька или кадриль, все бросались к столикам, подзывали официантов, хохотали; пробки от бутылок пива и шипучего лимонада хлопали в гуще листвы; женщины кудахтали, как куры; временами каких-нибудь два господина затевали драку; был задержан вор.
Музыка заиграла галоп, и танцоры наводнили аллеи. Запыхавшиеся, с покрасневшими и улыбающимися лицами, они летели вихрем, и от него развевались платья и фалды сюртуков; тромбоны ревели все громче; ритм ускорялся; за средневековой монастырской оградой послышался треск, стали разрываться ракеты; завертелись солнца; изумрудное сияние бенгальских огней целую минуту освещало весь сад, и при последней ракете у толпы вырвался глубокий вздох.
Расходились медленно. В воздухе плавало облако порохового дыма. Фредерик и Делорье шаг за шагом продвигались в толпе, как вдруг им представилось зрелище: Мартинон требовал сдачу у вешалки, где хранятся зонты; он сопровождал даму лет пятидесяти, некрасивую, великолепно одетую и принадлежавшую неизвестно к какому общественному кругу.
– Этот молодчик, - сказал Делорье, - не так прост, как можно подумать. Но где же Сизи?
Дюссардье показал на кабачок, в котором они увидали потомка рыцарей за чашей пунша, в обществе розовой шляпки.
Юссонэ, куда-то исчезнувший минут пять тому назад, появился вновь.
На руку его опиралась девушка, вслух называвшая его «котик».
– Перестань, - говорил он ей.
– Перестань! Нельзя же на людях! Лучше называй меня виконтом! Это будет в стиле кавалера времен Людовика Тринадцатого и мягких сапог, что мне нравится. Да, дражайшие, это моя старая приятельница! Не правда ли, она мила?
Он взял ее за подбородок.
– Приветствуй этих господ! Они все сыновья пэров Франции! Я поддерживаю с ними знакомство, чтобы попасть в посланники!
– Какой вы шутник!
– вздохнула м-ль Ватназ.
Она попросила Дюссардье проводить ее домой.
Арну посмотрел им вслед, потом обратился к Фредерику:
– Нравится вам эта Ватназ? Впрочем, вы на этот счет не откровенны! Мне кажется, вы скрываете ваши увлечения?
Фредерик, побледнев, стал клясться, что ничего не скрывает.
– Да ведь неизвестно, есть ли у вас любовница, - продолжал Арну.
Фредерику хотелось назвать наудачу какое-нибудь имя. Но это могли пересказать ей. Он ответил, что в самом деле у него нет любовницы.
Торговец порицал его за это.
– Нынче вечером вам представлялся подходящий случай. Отчего вы не сделали, как другие? Все уходят с женщиной.
– Ну, а вы?
– сказал Фредерик, выведенный из терпения такой настойчивостью.
– О! Я дело другое, мой милый! Я возвращаюсь к собственной жене!
Он кликнул кабриолет и скрылся.
Друзья пошли пешком. Дул восточный ветер. Оба молчали. Делорье жалел, что не блеснул перед издателем журнала, а Фредерик погрузился в свою печаль. Наконец он заметил, что бал показался ему глупым.
– А кто виноват? Если бы ты не бросил нас для своего Арну...
– Э! Все, что бы я ни сделал, все было бы совершенно бесполезно!
Но у клерка были свои теории. Чтобы чего-нибудь добиться, стоит лишь сильно пожелать.
– А между тем ты сам только что...
– Наплевать мне было!
– сказал Делорье, сразу пресекая намек.
– Стану я путаться с бабами!
И он начал обличать их жеманство, их глупость; словом, они ему не нравятся.
– Будет тебе рисоваться!
– сказал Фредерик.
Делорье замолчал. Потом вдруг предложил:
– Хочешь пари на сто франков, что я сговорюсь с первой же встречной!
– Идет!
Первой им попалась навстречу отвратительная нищая, и они уже стали терять надежду, как вдруг на середине улицы Риволи увидали высокую девушку, которая несла картонку.
Делорье подошел к ней под арками. Она быстро свернула по направлению к Тюильри и вскоре вышла на площадь Карусели, оглядываясь по сторонам. Она бросилась за фиакром; Делорье нагнал ее. Теперь он шел рядом с ней, сопровождая свои слова выразительными жестами. Наконец она взяла его под руку, и они двинулись дальше по набережным. Они дошли до Шатле, где потратили по крайней мере минут двадцать, шагая взад и вперед по тротуару, точно два матроса на вахте. Но вот вдруг они перешли мост Казначейства, пересекли Цветочный рынок, вышли на набережную Наполеона. Фредерик вслед за ними вошел в подъезд. Делорье дал ему понять, что он им помешает и ему остается лишь последовать их примеру.
– Сколько у тебя еще в кошельке?
– Две монеты по сто су!
– Хватит! Покойной ночи!
Фредериком овладело то удивление, какое испытываешь при виде удавшейся шутки. «Он надо мной смеется, - думал Фредерик.
– Что, если я подымусь?» Делорье, пожалуй, решит, что он завидует его любовному приключению? «Как будто я сам не знаю любви, да еще во сто раз более редкой, более благородной, более сильной!» Что-то похожее на гнев толкало его вперед. Он очутился у подъезда г-жи Арну.
Ни одно окно в ее квартире не выходило на улицу. И все-таки он остановился, не сводя глаз с фасада, как будто, созерцая его, он мог взглядом пробиться сквозь стену. Сейчас, наверно, она почивает, спокойная, как заснувший цветок; чудесные черные волосы лежат на кружевах подушки, губы полуоткрыты, руку она подложила под голову.
Ему померещилась и голова Арну. Он отошел, убегая от этого видения.
Фредерик вспомнил совет Делорье и ужаснулся. Тогда он стал бродить по улицам.