Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Тайное свидание. Вошедшие в ковчег
Шрифт:
Но все новые и новые звуки, независимо от его сомнений и тревог, словно глумясь над мужчиной, раздавались немолчною чередой. Слабая надежда, что вот в следующее мгновение все и случится, побеждала неуверенность мужчины и удерживала его в кресле. Ему казалось, будто самые разные звуки и голоса нарочно дразнят его, показывая только кончик путеводной нити. А может, ощущение это порождалось его собственной жаждой найти, отыскать эту путеводную нить или в самих звуках изначально таилось нечто загадочное. Итак, на него обрушился водопад звуков. Покорность, раздражение, недовольство, оправдание, насмешка, намек, зависть,
Видимо, слух значительно пассивнее зрения. Стоит закрыть глаза — и гигантский танкер водоизмещением в пятьсот тысяч тонн моментально исчезнет, а от писка одного-единственного комара не убежать. И наоборот, один-единственный морской желудь, прилепившийся к танкеру, легко различим, а если хочешь в уличном шуме распознать чьи-то шаги — это потребует огромных усилий и вызовет огромную усталость.
Кажется, конец близок. Будто на голову надвинули свинцовый колпак — шея затекла, глаза налились кровью, кровь застучала в висках.
Вдруг мелькнула мысль: а что, если жена вернулась домой и ждет его? Да… так и есть… встревожась, что его до сих пор нет дома, она, наверно, звонит всем, кто, как ей кажется, может знать, где он. Мужчина взглянул на часы — почти половина седьмого. Значит, он уже целых пять часов сидит в этой комнате. Позвонив в фирму, он предупредил, что опоздает и только; придется теперь попотеть, восстанавливая свою репутацию, еще бы — отсутствие без разрешения на важном совещании, в котором предполагалось участие директора.
Прежде всего нужно, не теряя времени, освободить перенапрягшийся мочевой пузырь. Не сказав ни слова главному охраннику в соседней комнате, он вышел наружу через дверь, ведущую в коридор. Шаркая по желтому кафельному полу в пустом, точно вымершем коридоре, он добежал до уборной рядом с лифтом.
Зазвонил телефон. Жеребец справлялся, как продвигаются мои записки. Я тоже не растерялся и задал вопрос. Согласно указаниям жеребца, в самом начале первой кассеты записаны какие-то многозначительные шорохи и шаги. Есть ли действительно основания считать их путеводной нитью? Хотелось бы немедленно, сейчас же услышать его откровенное мнение. Отказ сообщить мне это поведет лишь к взаимному недоверию.
В ответ жеребец пригласил поужинать вместе с ним. Тогда-то, обещал жеребец, он и даст подробные объяснения. Но и сам поставил условие — я должен закончить обработку второй кассеты. В общем, цель его мне стала ясна. Ну что ж, прекрасно. Горизонт — раньше он был виден из окна — исчез, море и небо слились. Вот-вот хлынет дождь.
Пожалуй, немного передохну. Закуриваю восьмую сигарету, наливаю из термоса кипяток в пластмассовую банку с лапшой-полуфабрикатом и, потягивая кока-колу, жду, пока она
Когда он возвращался из уборной, дверь комнаты рядом с кабинетом заместителя директора приоткрылась, словно кто-то его поджидал. В щель выглянуло улыбающееся лицо секретарши. Пройти мимо молча было невозможно.
— Нельзя ли воспользоваться вашим телефоном?
Женщина спиной толкает дверь и быстро отходит в глубину комнаты. Неужели это приглашение войти? Быть может, она, опасаясь установленной поблизости подслушивающей аппаратуры, избегает лишних разговоров?
— Закройте дверь, — шепчет она, присев на подлокотник кресла, стоящего у стены. — Звонить в город через ноль…
— Я быстро.
Аппарат новой модели с легко вращающимся диском. Когда послышались первые гудки, мужчина мысленно перебрал все, что ему пришлось пережить за сегодняшний день, и у него вдруг возникло ощущение, будто после долгого пути под проливным дождем он добрался наконец до укрытия. Как он не подумал об этом раньше? Секунда-другая — на том конце провода жена поднимет трубку, и в следующий миг шторы раздвинутся, в комнату хлынет солнечный свет и вся эта неправдоподобная история, едва развернувшись на экране, оборвется и сгинет. Нужно будет тотчас бежать из клиники что есть мочи и больше сюда ни ногой. Мужчине показалось вдруг, будто он ощущает, как силы струятся у него под кожей, подобно сверкающим переливам голубого неона.
Гудки в трубке продолжались.
— Не подходят?
— Пробую дозвониться домой.
Секретарша, сидящая на подлокотнике кресла, изменила позу, полы ее халата распахнулись, и обнажилось бедро. Загорелая упругая кожа лоснилась, точно навощенная. Неужели под халатом у нее только трусы?
— Может быть, вышла ненадолго?
— За ней нужен глаз да глаз. Наверно, жарит что-нибудь на кухне…
Секретарша промолчала. Вовсе не собираясь запахнуть полы халата, хотя не заметить взгляда мужчины не могла, она легонько постукивала об пол пальцами босой ноги. Мужчине захотелось ткнуть ее в ямочку у колена.
В трубке продолжали раздаваться гудки. На тридцать пятом мужчина сдался. Секретарша встала. Поправила халат, колено спряталось. Когда эгоцентричная женщина кокетничает, именно так она старается очаровать вас своим изяществом.
— Столовая для сотрудников работает до половины девятого, если хотите, могу составить компанию.
— Попробую позвонить еще в одно место.
Следя за пальцем мужчины, набирающим номер, секретарша, едва не касаясь подбородком его плеча, сказала:
— В фирму.
— Как вы догадались?
— Думаю, там уже никого нет.
Записанный на магнитофонной ленте голос ответил: «Сегодня рабочий день закончился в шесть часов…»
Брошенная на рычаг трубка звякнула, точно ударили в гонг домашнего алтаря. У мужчины возникло такое чувство, будто он, пробудившись от сна, в котором падал в бездонную пропасть, все еще неудержимо летит вниз.
— Халат, наверно, не самая подходящая одежда, но из здания выходить не надо, так что… — Она взялась за пуговицу у ворота и отвернула его. Бюстгальтер светло-лиловый, и, не будь она такой белокожей, он бы не шел ей. — Я получила для вас у заместителя директора клиники талоны на еду. Но алкогольные напитки — за свой счет.