Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий.
Шрифт:
Все личные кирасиры Велизария были расстроены и заявили, что они готовы со славой служить под командованием Велизария, но не станут служить без платы, плохо питаться и оставаться без командира в разрушенном Риме. И снова отряд изурийцев продал город Теуделю, и Рим сменил хозяев в четвертый раз. Гарнизон пытался отойти, но попал в засаду, и только около ста человек смогли отойти в Цивита Веккья. Это был последний оплот империи на Западе. Там раненый Диоген принял командование над войсками. Тем не менее несколько ветеранов-кирасиров продолжали удерживать мавзолей Хадриана, но через некоторое время они тоже капитулировали, потому что начался голод и они стали поедать конину. Они потребовали, чтобы им позволили отступить с честью, и получили это позволение.
Король Теудель оккупировал Сицилию. Наши отряды заперлись
Когда Велизарий вернулся в Константинополь, Юстиниан сначала его начал подло отчитывать, а затем сообщил ему о своем прощении. Это оскорбление было труднее всего выдержать. Велизарий прекрасно понимал, что сделал более чем достаточно, более того, что подданый может сделать для самого капризного и жадного монарха. Он не стал отвечать Юстиниану, а только заявил, что всегда оставался верным императору. Он не стал с ним спорить из чувства гордости и верности.
Возвращение Велизария прошло не так гладко. Во дворце зрел заговор под предводительством храброго и мстительного армянского генерала Артабана. Заговорщики желали убить императора и поместить на трон его племянника Германуса. С ним Юстиниан обращался очень плохо. Эта попытка была отложена на несколько дней, до прибытия Велизария в город. Артабан и его соучастники, включая Марселуса, командующего гвардией, не думали, что Велизарий станет им помогать. Но они знали о верности трону и решили убить и его. Его должны были ударить кинжалом, когда он проезжал через город к императору во дворец. Когда о заговоре рассказали Германусу, он сделал вид, что со всем согласен, но поспешил обо всем сообщить Юстиниану. Тот был в ужасе. Заговорщиков арестовали в тот день, когда Велизарий высадился на берег, и ему удалось невредимым добраться до дворца.
В конце концов, Юстиниан простил заговорщиков. Князь Велизарий стал бедняком и не мог нанимать солдат для своего сопровождения. Он зависел от Антонины во всем и даже в каждодневных расходах. Но он не страдал от ложной скромности, и сказал госпоже:
— Мы с тобой не только муж и жена, но старые боевые товарищи, и наши кошельки всегда будут в распоряжении друг друга.
Госпожа начала тратить спрятанные деньги и выкупила его заложенное имущество. Они тихо жили неподалеку от арки Гонория на западной стороне площади Були. К этой арке прикреплены бронзовые изображения вредных насекомых. Говорят, что Апполоний из Таяны, известный врачеватель, приказал прикрепить эти изображения в качестве предупреждения определенных болезней.
Юстиниан не послал Велизария на войну в Колхиде, а предпочел, чтобы он оставался без дела в городе. Он восстановил его прежний титул Командующего Армиями на Востоке, и Командира Императорской Гвардии. Но Велизарий не играл никакой роли в военных делах, и Юстиниан никогда не прибегал к его советам.
Теологические памфлеты Юстиниана не принесли ему славы, и совет епископов христианской церкви (их собралось более ста восьмидесяти человек), который он созвал, также принес мало славы церкви. Юстиниан угрозами заставил Совет предать анафеме некоторые работы, которые шли вразрез с учением монофизитов, с которыми он теперь заигрывал, хотя еретики в знак благодарности не вернулись в лоно христианства, а упрямо оставались в стороне. Более того, Папа Вигилий выступил против прелатов и императора в вопросах анафемы и сделал все что смог, чтобы держаться от них подальше. Он очень беспокоился за свою жизнь и стал скрываться в соборе Святого Петра в Константинополе. Папа не был из числа мучеников и после долгих переговоров и уговоров все-таки одобрил буллу Совета.
По возвращении в Италию Папа оказался лицом к лицу с религиозными разногласиями. Священники Западной церкви рассматривали доктрины, преданные анафеме, как вполне разумные. А те епископы, чьи приходы контролировали военные силы Константинополя, в основном, расположенные в Африке и Иллирии, держались в строгости и не могли спорить, иначе их отлучили бы от прихода и посадили в тюрьму. Епископы в Италии, Сицилии, Франции или Испании продолжали упорствовать.
Епископы Запада ненавидели Теодору за ее монофизитизм, а теперь пожалели о ее смерти. Они говорили:
— Если бы она была жива, она бы посмеялась над императором за его богословские амбиции, и Совет никогда не созывали бы.
ГЛАВА 23
Триста ветеранов
Я прекращаю рассказывать разные малозначительные истории и поведаю о последнем сражении Велизария, которое является настоящей легендой и «роскошной жемчужиной в его диадеме побед», как писали об этом некоторые авторы. А после этого мне предстоит написать еще одну главу, к которой я приступаю с трепетом.
Когда я пишу эту книгу в 571 году от Рождества Христова, король Хосров еще был жив. Он не стал более претендовать на римскую Месопотамию или Сирию с тех пор, как Велизарий победил его при Кархемише, хотя его союзники сарацины снова тревожили наши границы. Война в Колхиде велась попеременно с победами и поражениями и закончилась только десять лет назад, когда был подписан очередной Вечный Мир. Хосров перестал претендовать на суверенитет Колхиды, и Юстиниан согласился платить ему небольшую ежегодную плату. Сейчас, когда я пишу эту книгу, Вечный Мир опять нарушен, но в этот раз его нарушили римляне. В персидской Армении начался мятеж местных христиан и они обратились за защитой к Риму. Хосров и его потомки очень плохо относились к своим ближайшим родственникам, что было взаимно. Персидские женщины не уважали их мужчин, они не могут остановить мужчин от братоубийственных войн! Любимый сын Хосров был рожден от женщины-христианки, потом принял христианство и восстал против отца. Его поддержала большая часть армии. Хосров жестоко расправился с ним, и сын погиб.
Сначала Хосров с подозрением относился к философии греков, но, возмужав, внимательно стал изучать ее, соединив ее с верой в волхвов. Так факел Старой Религии, потушенный в Афинах Юстинианом, снова возгорелся не только в Новой Антиохии на реке Евфрат, но и в самой Персии в великом университете, основанном Хосровом Гонди Сапор неподалеку от Сузы, где переводили лучших греческих классиков на язык персов вместе с работами на латыни и санскрите. Хосров преследовал христианство, считая его религией, которая «заставляет людей пренебрегать обязанностями в этой жизни в надежде получить прощение в будущей». Обожествление иудея незнатного рода и бунтаря грозит принести бесчестье Королевскому Дому Персии. Он также преследовал коммунистическую доктрину, которую проповедовал некий Маздак, который вывел эту доктрину из ранних христианских учений, и призывал не только к обобществлению имущества, вещей и денег, но и женщин. Хосров до сих пор в полном здравии и правит страной весьма энергично. Не знаю, что оказало религиозную роль — вера в волхвов или увлечение греческой философией, но убедили его, большую роль играет щедрость, справедливость, культура и защита собственной страны и старание обеспечить хорошую жизнь подданным дома и за пределами собственной страны, чем агрессивные войны. Так полагает Хосров в настоящее время. После эпидемии чумы, которую он посчитал предупреждением с Небес, он старался помочь своему народу. Но он все равно оставался деспотом. Но он перестроил, заселил все те места, которые пострадали от римлян, арабов или нашествия гуннов. Его называют Нуширван — Щедрый, и он надолго будет известен в истории Персии. Люди станут говорить о нем: «Он покровительствовал сельскому хозяйству и науке, и это были хорошие дни». Сейчас Персия стала сильной страной. Она процветает и в ней мир. Если бы подобное можно было сказать о нашей империи, находящейся долгие годы под пятой его амбициозного современника Юстиниана!
Мне хочется рассказать о короле Теуделе. Четыре года спустя после отзыва Велизария и молчаливого согласия отдать всю Италию, кроме Равенны, готам Юстиниан решил снова развязать войну. Его не устраивало, что епископы Северной Италии не зависели от Папы Вигилия и что арианство до сих пор не подавлено. Он решил возобновить войну, но никак не мог заставить себя собрать достаточные для этого военные силы или выбрать подходящего генерала для командования войсками. Он знал только одно — он не даст возможность Велизарию снова прославиться. Мы с моей госпожой наблюдали продолжавшуюся комедию, живя в Константинополе. Юстиниан продолжал демонстрировать свои капризы, которые нам так дорого стоили, пока мы были в Италии. Велизарий ничего не обсуждал с нами. Мне кажется, он не критиковал императора, даже будучи наедине сам с собой.