Собрание сочинений в десяти томах. Том второй. Фауст

Гете Иоганн Вольфганг

Мефистофель

Он юркнул в тьму За нею вслед.

Марта

Он благосклонен к ней.

Мефистофель

Она — к нему. Так создан свет.

БЕСЕДКА В САДУ

М а р г а р и т а вбегает, прячется за дверь и, прижавши палец к губам, смотрит через щель.

Маргарита

Идет!

Фауст

^(входя)

Ты прячешься, лиса! Постой!

^{(Целует ее.)}

Маргарита

^{(обнимая его и возвращая ему поцелуй)}

Душою вся твоя, любимый мой!

Мефистофель стучится.

Фауст

^{(топая ногами)}

Кто там?

Мефистофель

Свои!

Фауст

Свинья!

Мефистофель

Пора расстаться.

Марта

^(входя)

Да, правда, сударь, поздно, час ночной.

Фауст

Нельзя ли проводить мне вас домой?

Маргарита

О нет! Что скажет мать?

Фауст

Так мне убраться? Счастливо оставаться!

Марта

В добрый час!

Маргарита

До скорого свиданья.

Фауст и Мефистофель уходят.

Просто диво, Куда он устремляет мысль свою! А я пред ним в смущении стою, Всему поддакиваю торопливо. И все же в толк никак я не возьму, Чем я могла понравиться ему?

^{(Уходит.)}

ЛЕСНАЯ ПЕЩЕРА

Фауст

^(один)

Пресветлый дух, ты дал мне, дал мне все, О чем просил я. Ты не понапрасну Лицом к лицу явился мне в огне. Ты отдал в пользованье мне природу, Дал силу восхищаться ей. Мой глаз Не гостя дружелюбный взгляд без страсти, — Но я могу до самого нутра Заглядывать в нее, как в сердце друга. Ты предо мной проводишь череду Живых существ и учишь видеть братьев Во всем: в зверях, в кустарнике, в траве. Когда ж бушует буря в темной чаще И, рушась наземь, вековая ель Ломает по пути стволы и сучья И грохоту паденья вторит даль, Подводишь ты меня к лесной пещере, И там, в уединенной тишине, Даешь мне внутрь себя взглянуть, как в книгу, И тайны увидать и тьмы чудес. Я вижу месяц, листья в каплях, сырость На камне скал и на коре дерев, И тени движущихся туч похожи На чудищ первобытной старины. Как ясно мне тогда, что совершенства Мне не дано. В придачу к тяге ввысь, Которая роднит меня с богами, Дан низкий спутник мне. Я без него Не

обойдусь, наперекор бесстыдству, С которым обращает он в ничто Мой жребий и твое благословенье. Он показал мне чудо красоты, Зажег во мне и раздувает пламя, И я то жажду встречи, то томлюсь Тоскою по пропавшему желанью.

Входит М е ф и с т о ф е л ь.

Мефистофель

Скажи, какой анахорет! Спасается в лесу под елью! Или спасенья от безделья Повеселее, что ли, нет?

Фауст

А у тебя других нет дел, Как докучать мне неотлучно?

Мефистофель

Шучу. Я спорить не хотел. Все время препираться скучно. Ты, брат, ворчун и нелюдим. Хоть разорвись ему в угоду, Одно лишь наказанье с ним. Нет от него житья-проходу.

Фауст

Еще «спасибо» говорить, Что ты пристал ко мне, как муха?

Мефистофель

О сын земли! Хочу спросить, Что б делал ты без злого духа? Не спас ли я тебя вполне От философского угара? И не благодаря ли мне Ты не сошел с земного шара? Так что ж ты разгонять тоску Засел совой под тенью граба И варишься в своем соку, Питаясь воздухом, как жаба? О, как в тебе еще, заметно, Сидит ученый кабинетный!

Фауст

Когда б ты ведал, сколько сил Я черпаю в глуши лесистой, Из зависти одной, нечистый, Ты б эту радость отравил.

Мефистофель

Вот неземное наслажденье! Ночь промечтать средь гор, в траве, Как божество, шесть дней творенья Обняв в конечном торжестве! Постигнуть все под небосводом, Со всем сродниться и потом С высот свалиться кувырком — Куда, сказал бы мимоходом,

^{(с презрительным жестом)}

Но этого простейший стыд Мне выговорить не велит.

Фауст

Какая грязь!

Мефистофель

Какая грязь! Вся кровь от ярости зажглась: Как твой стыдливый слух тревожит, Едва я прямо назову То, без чего по существу Твоя стыдливость жить не может! Ну что же, лги и лицемерь, Насколько совести хватает, Однако вот о чем теперь: В своей конурке Гретхен тает, Она в тоске, она одна, Она в тебе души не чает, Тобой жива, тобой полна. Ее любовь, как ширь разлива, Без удержу, без берегов, А сам ты присмирел трусливо И руки умывать готов! Чем созерцать, как за опушкой Мерцает хор ночных светил, Ты б приунывшую подружку За жар любви вознаградил! Она в окошко наблюдает, Как тянут тучи без числа, И дни и ночи распевает: «Когда б я ласточкой была!» Она то шутит, то ненастье Туманит детские черты, Ее глаза по большей части Заплаканы до красноты.