Собрание сочинений в девяти томах. Том 3. Планета бурь. Фаэты
Шрифт:
Это не были инки или люди Толлы, не знавшие колеса. Они даже никогда не слышали о таких народах.
Все это с горьким чувством скоро выяснили для себя «посланцы неба», сумевшие быстро освоить язык детей Земли.
Поправить дело было невозможно. Оставалось ждать известий от Инко… и начинать общение с людьми. Так решила Мать Мона, приняв на себя задачу Миссии Разума своего сына.
Линс Гордый ни словом не напомнил о своем «упрямстве». Он даже старался оправдать Кира Яркого изменениями, происшедшими на Земе из-за сближения с Луа:
– Здесь
Но бедный Кир всю тяжесть вины принял на себя. Потрясение было столь велико, что силы покинули его. Он не мог даже спорить с Линсом, возражать ему. Слабость, наступавшая на него еще в полете, теперь сломила не только его тело, но и дух. Сказалось облучение!
Линс Гордый и Мона Тихая понимали, что оно было для Кира Яркого смертельным.
Линс Гордый ухаживал за горбатым Киром, как заботливый Брат Здоровья. Но ничто уже не могло спасти юношу, который не задумывался о последствиях разведки. Он заплатил своей яркой и короткой жизнью за взрывы спасения, удержавшие Луну от столкновения с Землей.
Кир Яркий умер… умер тихо, совсем не споря и даже улыбаясь Линсу и всем, кто оставался жить.
По древней традиции Мара прах бедного Кира нужно было развеять в пустыне.
Пустынь здесь, на Земе, не было, все цвело и буйно разрасталось.
Мона Тихая решила развеять прах Кира над могучей рекой, протекавшей через Страну Храмов.
Люди, узнав о решении Моны, которой поклонялись, столпились в ожидании на обоих берегах реки.
В тот день свирепый ураган пришел на помощь Моне Тихой. Наивные же люди думали, что богиня, какой они считали Мону, просто вызвала бурю себе на помощь.
И в час, когда валились в джунглях вырванные с корнем великаны, когда над берегом реки взвивались захваченные вихрем тучи песка, Мона бросала с обрыва горсть за горстью то, что осталось от жалкого тела, от страстного стремления служить Добру, от жажды жизни, знаний, правоты…
Над простором реки с тучами песка смешался прах марианина, отдавшего жизнь людям, который желал счастья всем, но не изведал его сам [9] …
Люди в белых тюрбанах благоговейно наблюдали за посланцами небес, о которых сложили потом сказания, звучавшие в веках.
Глава шестая. Заоблачное море
– Горе инкам, горе! – послышались крики на палубе. – Солнце гаснет!
Мы с Эрой и Тиу Хаунаком, задыхаясь, выбежали из кабины управления и увидели в проеме облаков настоящее солнце, но словно остывшее, бледное, покрытое причудливыми тенями.
9
По древней, неизвестно почему зародившейся традиции в Индии и ныне принято развеивать прах умерших над Гангом.
– Пусть
Таким мы увидели после прекратившегося ливня первое полнолуние на Земле.
– Это очень странно, – тихо заметил мне Тиу Хаунак. – Все вычисления доказывали, что Земля не способна захватить себе в подруги чужое космическое тело. Она могла лишь столкнуться с ним.
– Тиу Хаунак не учитывал прежде спасительных взрывов, толчок которых удержал Луну от падения на Землю.
– Только постороннее вмешательство могло сделать Луну спутником Земли, – согласился земной звездовед и с отсутствующим, напряженным взглядом углубился в вычисления, которые непостижимо как умел производить в уме. – Мощь таких взрывов должна на столько же превосходить силу проснувшегося около Города Солнца вулкана, на сколько море больше корабля.
– Тиу Хаунак мог бы быть вычислительной машиной фаэтов, – попробовал пошутить я, но наш ученик был настроен серьезно.
– Мудрость фаэтов сделала их сильнее самой Природы, – сказал он.
– Беда их была в том, что знание вещей опередило у них познание Справедливости. Потому сыны Солнца стараются прежде всего передать инкам учение Справедливости. Познание вещей придет к их потомкам, не будучи уже опасным.
– Хотелось бы поверить этому, – вздохнул Тиу Хаунак.
Я почувствовал его сомнение и тревогу. Был ли я полностью уверен в своих словах? Мог ли предвидеть все пути развития будущих народов Земли, пытливых и незнакомых? А если бы опасное познание вещей спустя тысячелетия пришло, скажем, к тем же обитателям материка Заходящего Солнца, носящим в себе наследственные черты людей Толлы? Разве трагедия Фаэны не могла бы повториться и здесь, на Земле?
Я ни с кем не стал делиться своими тревогами. Все равно путь мариан, развивавшихся под знаком Запретов Великого Старца, представлялся мне неверным. Мне казалось, что истинный свободный разум не должен знать запретов и сам найдет правильное применение знания.
Первое полнолуние совпало с радостным событием на корабле. У Имы родился сын. В честь нового ночного светила его назвали Лун Хаунак.
Небо почти очистилось от облаков, и в нем сияло волшебное ночное светило, заливая море серебристым светом.
Когда на него набегали полупрозрачные облака, они заставляли его мелькать в непостоянной дымке. И тогда казалось, будто не облака, а сама Луна мчится по небу.
Наша любовь с Эрой началась, когда Луна выглядела изогнутым ножом. Теперь она была сверкающим диском. Инки думали, что такой она останется навсегда. Однако уже в следующие ночи край светлого диска стал темнеть, словно кто-то прикрывал его.
Инки испугались. Не новыми ли бедами грозит такое изменение лика ночного светила? К тому же зловещие, низкие тучи черным туманом ползли по морю, сливаясь с серой пеной волн.