Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки
Шрифт:
— Помилуйте, пан судья! — отвечает Франтишек Король. — Мне дал подержать чемоданчик один незнакомый человек, который погнался за шляпой, которую с него ветром сорвало.
— Ах ты мошенник! — завопил пан судья. — Ты думаешь, мы тебе поверим? Хотел бы я видеть, кто это доверит такому оборванцу, как ты, один миллион триста шестьдесят семь тысяч восемьсот пятнадцать крон девяносто два геллера и сверх того еще зубную щетку!.. Марш в холодную! Будь покоен, мы выясним, у кого ты украл чемодан.
Так-то случилось, что заперли беднягу Франтишека в холодную
Прошла зима, и весна миновала, а все еще не нашли никого, кто бы объявил о пропаже этих денег, и вот пан советник Шульц, и пан стражник Боура, и остальные паны в суде и полиции стали уже думать, что Франтишек Король, бродяга без определенных занятий и без постоянного местожительства, неоднократно привлекавшийся к судебной ответственности и вообще голь перекатная, где-то убил и закопал неизвестного человека и похитил у него чемодан с деньгами.
Итак, когда прошел ровно год и один день, снова предстал Франтишек Король перед судом по обвинению в убийстве неизвестного человека и похищении одного миллиона трехсот шестидесяти семи тысяч восьмисот пятнадцати крон девяноста двух геллеров и сверх того зубной щетки.
Ай-ай-ай, беда, ребята, — за такое дело полагается веревка!
— Эй ты, негодяй, злодей, грабитель, — говорит пан судья обвиняемому, — признавайся-ка лучше во всем: где ты того господина убил и закопал? Тебе будет легче висеть, если признаешься.
— Да ведь я ж его не убивал! — защищался бедняга Франтишек. — Он только погнался за той шляпой, как его и след простыл. Летел он, как портной на ярмарку, а чемодан этот он сам мне сунул в руку.
— Ну-с, — вздохнул пан судья, — если ты так этого хочешь, повесим тебя и без признания… Пан Боура, ну-ка, с божьей помощью, повесьте этого закоренелого злодея!
Не успел он договорить, как распахнулись двери, и в них показался какой-то незнакомый человек, запыхавшийся и весь в пыли.
— Нашелся наконец! — выпалил он.
— Кто нашелся? — спросил пан судья строгим голосом.
— Да котелок! — сказал незнакомец. — Ну и кутерьма была, люди добрые!.. Представляете, иду я с год тому назад по дороге возле Подместечка, и вдруг у меня от ветра с головы котелок слетел. Я кидаю свой чемоданчик неведомо кому и — фью! — мчусь за котелком. А котелок, негодяй этакий, катится по мосту к Сыхрову [46] , от Сыхрова — к Залесью, оттуда — в Ртыню, через Костелец — к Збечнику, через весь Тронов — к Находу, а оттуда — к границе. Я все за ним, уж вот-вот бы его поймал, но на границе меня таможенник задержал, — куда, мол, я так бегу. Я говорю, что дело в шляпе, мол. Пока я ему это растолковал, котелка и след простыл. Ну, переночевал я там и утром опять пустился как угорелый за котелком в Левин и Худобу, где еще эта вонючая вода…
46
Сыхров — промышленная окраина города Упице.
— Погодите, —
— Так я вам расскажу совсем коротенько, — сказал незнакомец. — В Худобе узнаю, что котелок мой там выпил стакан воды, купил себе тросточку, а потом сел в поезд и поехал в Свиднице. Ну, разумеется, я еду за ним. В Свиднице этот мошенник котелок переночевал в гостинице, ни копейки по счету не заплатил и опять уехал неизвестно куда. Навожу справки и выясняю, что он разгуливает по Кракову и — чтоб ему ни дна ни покрышки! — собирается там жениться на одной вдове. Пришлось ехать за ним в Краков.
— А почему вы за ним так гонялись? — спросил пан судья.
— Ну, — сказал незнакомец, — котелок был еще совсем как новый, а кроме того, я засунул под ленту обратный билет от Сватоневиц до Старкоче. Билет-то этот мне и нужен был, пан советник!
— А-а, — сказал пан судья, — тогда понятно.
— А как же, — сказал незнакомец. — Не покупать же мне билет второй раз!.. Да, так где я остановился? Ага, еду в Краков. Ладно! Приезжаю я, значит, туда, а котелок — ну не негодяй ли? — укатил первым классом в Варшаву, выдает там себя за дипломата.
— Да ведь это же мошенничество! — воскликнул пан судья.
— Я так и заявил полиции, — продолжал незнакомец, — и телеграфировал в Варшаву, чтобы его задержали. Но, оказывается, мой котелок купил себе шубу — дело шло уже к зиме, — отрастил усы и уехал на восток. Я, само собой разумеется, — за ним. А он в Оренбурге сел на поезд и поехал в Омск, через всю Сибирь! Я — за ним. В Иркутске он потерялся. Наконец я его нагнал в Благовещенске, но он, пройдоха, и там улизнул от меня и покатился по всей Маньчжурии к самому Китайскому морю. На берегу моря я его настиг — воды-то он боялся.
— Там вы его и сцапали? — спросил паи судья.
— Где там! — сказал незнакомец. — Я уже бежал к нему по берегу моря, но в эту самую минуту ветер переменился, и котелок покатился опять на запад. Я — за ним. И так, представляете, гоняли мы по всему Китаю, потом по всему Туркестану то пешком, то в паланкине, то на лошадях, то на верблюдах, пока наконец в Ташкенте он не сел в поезд и не поехал опять в Оренбург. Оттуда — в Харьков, в Одессу, а там в Венгрию, потом повернул на Оломоуц, Чешский Тршебов, на Тыниште и, наконец, опять сюда. И тут я его пять минут назад поймал на площади, когда он собирался идти в трактир. Фаршированного перцу ему, видите ли, захотелось!.. Вот он, голубчик!
С этими словами показал он свой котелок. Вид у него, правда, был сильно потрепанный, но, в общем, никто бы не сказал, что он такой отчаянный гуляка.
— А теперь поглядим, — воскликнул незнакомец, — цел ли мой билет из Сватоневиц в Старкоче!
Он отогнул ленту и достал билет.
— Тут! — крикнул оп победоносно. — Ну-с, теперь, значит, бесплатно поеду в Старкоче.
— Милый вы мой, — сказал пан судья, — а ведь билет-то ваш уже пропал!
— Как — пропал?! — ахнул незнакомец.