Собрание сочинений В. К. Арсеньева в одной книге
Шрифт:
Удэгейская лодка — длинный плоскодонный челнок, настолько лёгкий, что один человек может без труда вытащить её на берег. Передняя часть его тупая, но дно выдаётся вперёд, оно расширено и загнуто кверху, так что получается нечто вроде ковша или лопаты, вследствие чего вся лодка кажется несуразной. Благодаря такой конструкции она не разрезает воду, а, так сказать, взбирается на неё. Имея центр тяжести высоко поднятый, она кажется очень валкой. Когда мы вошли в лодку, она так закачалась, что я невольно ухватился руками за борта. Но как только мы успокоились и отчалили от берега, я убедился, насколько она была устойчива. Удэгеец управлял ею при помощи длинного шеста, стоя на ногах. Сильными толчками он продвигал лодку против воды, течение относило её в сторону и постепенно прибивало к противоположному берегу.
Наконец мы пристали
— Он озяб, — сказал я Дерсу и просил его перевести слова мои удэгейцу.
— Пусть привыкает, — отвечал тот, — иначе умрёт с голоду.
С этим нельзя было не согласиться. Кому приходится иметь дело с природой и пользоваться дарами её в сыром виде, надо быть в общении с ней даже тогда, когда она не ласкает.
Я принялся расспрашивать удэгейца об Имане и узнал, что в верхнем течении река имеет направление течения параллельно Сихотэ-Алиню, причём истоки её находятся на высоте истоков Тютихе. Странное явление! Вода сбегает с водораздела в каких-нибудь 60 километрах от моря, течёт на запад, совершает длинный кружной путь для того, чтобы в конце концов попасть в то же море.
Верховья Имана покрыты густым смешанными лесами. Трудно себе представить местность более пустынную и дикую. Только в начале зимы она немного оживает. Сюда перекочёвывают прибрежные китайцы для соболевания, но долго не остаются: они боятся быть застигнутыми глубокими снегами и потому рано уходят обратно.
Расспросив удэгейцев о дороге, мы отправились дальше и очень скоро дошли до того места, где Иман поворачивает на северо-запад. Здесь в углу с левой стороны примыкает к реке большая поляна. Она длиной пять километров и шириной около двух километров. В конце её находятся четыре фанзы. Это и есть китайский охотничий посёлок Сидатун [153] . На другой стороне Имана живут удэгейцы (пять семейств) в трёх юртах. У них я и остановился.
153
Си-цзя-тунь — военный посёлок Си-цзя.
На Сидатуне мы простояли с 27 по 30 октября. За это время я успел осмотреть посёлок и ознакомиться со всеми его обитателями. Это были большею частью различные преступники, беглые, уклоняющиеся от суда, и искатели приключений, бурные страсти которых не знали пределов. Они ничего не делали, курили опий, пили водку, играли в кости, ссорились и ругались между собой. Обитатели каждой фанзы делились на три группы: хозяев, работников и бездельников, живущих на средства, добытые грабежами и убийствами. Я вспомнил Чжан Бао. Он предупреждал меня не доверяться китайцам на Сидатуне.
Как и везде, местное туземное население находилось в полном порабощении. Не имея никакого понятия о письменности, удэгейцы совершенно не знали, кто из них сколько должен китайцам. Тут можно было видеть рабство в буквальном смысле этого слова. Так, например, удэгеец Си Ба-юн за то, что к указанному сроку не доставил определённого числа соболей, был так избит палками, что на всю жизнь остался калекой. Жену и дочь у него отобрали, а самого его продали за 400 рублей в качестве бесплатного работника другому китайцу.
Наблюдая всё это, я горел негодованием. Но что могли сделать мы вшестером, находясь среди хорошо вооружённых людей? Я обещал помочь удэгейцам тотчас, как только возвращусь в Хабаровск.
Тридцать первого числа морозы заметно усилились, по реке плыл лёд. Несмотря на это, удэгейцы решили везти нас на лодке, сколько это будет возможно.
Глава 28
Тяжёлое положение
Плаванье
Первого ноября рано утром мы покинули Сидатун и поплыли вниз по Иману.
К плаванию по горным рекам туземцы привыкают с детства. Надо далеко смотреть вперёд, надо знать, где следует придержать лодку, где повернуть её носом против воды или, наоборот, разогнать елико возможно и проскочить опасное место. Всё это надо учитывать и быстро принимать соответствующие меры. Малейший промах — и лодка, подхваченная быстрым течением, в один миг будет разбита о камни. На порогах вода находится в волнении, лодка качается, и потому сохранять равновесие в ней ещё труднее. Для нас трудность плавания увеличилась ещё тем, что по реке плыл лёд и фарватер её был стеснён заберегами. Льды заставляли плыть не там, где нам хотелось, а там, где это было возможно. Особенно это было заметно в тех случаях, когда порог находился на месте поворота. Чем больше увеличивались забереги, тем быстрее становилось течение посредине реки.
От Сидатуна долина Имана носит резко выраженный денудационный характер. Из мелких притоков её в этом месте замечательны: с правой стороны Дандагоу [154] (с перевалом на Арму), потом — Хуангзегоу [155] и Юпигоу [156] , далее — Могеудзгоу [157] и Туфангоу [158] .
Немного ниже Сидатуна можно наблюдать высокие древнеречные террасы, слагающиеся из сильно перемятых глинистых сланцев, среди которых попадаются слои красновато-бурых песчаников с прожилками кварца. За террасами километрах в десяти от реки высится гора Яммудинзцы [159] . По рассказам удэгейцев, китайцы тайком моют там золото.
154
Дунь-да-гоу — большая восточная долина.
155
Хуа-цзянь-гоу — долина, в которой много цветов.
156
Ю-па-гоу — долина рыбьей кожи.
157
Мо-чу-цзы-гоу — долина, где растёт много грибов.
158
Ту-фан-гоу — долина с домами из земли.
159
Ян-му-дин-цзы — тополевая вершина.
По пути около устьев рек Мацангоу [160] , Сыфангоу [161] и Гадала виднелись пустые удэгейские летники. В некоторых местах рыба ещё не была убрана. Для укарауливания её от ворон туземцы оставили собак. Последние несли сторожевую службу очень исправно. Каждый раз, как только показывались пернатые воровки, они бросались на них с лаем и отгоняли прочь.
Леса, растущие по Иману, превосходного качества. В горах преимущественно кедровики и пихтачи, в долине преобладают лиственные породы.
160
Ма-чан-гоу — долина с пастбищами для лошадей.
161
Сы-фан-гоу — четырёхугольная долина.