Собрание сочинений. Том 4
Шрифт:
— Кому — не знаю, но дает…
И председатель «Буденного», не входя в сущность дела, кричит оглушительно:
— Эй, эй, зубного доктора даю, кино даю… Что?
Над его ошибкой смеются.
Какие-то доброхоты из Хусая подбегают к Юсуфу:
— Бери ее силой, наш колхоз убытки покроет.
И отвечает Юсуф:
— Наш колхоз маленький, своего театра, конечно, нет…
— Юсуф, я и без театра согласна…
— Певица есть. Песня есть. Театр, я думаю, везде найдете, — говорит Османов. —
И Юсуф берет Фатьму за руку под крики и аплодисменты.
Старик в фетровой шляпе ядовито говорит своему председателю:
— Зубного доктора назад возьми, кровать для ребенка провозгласи. Сын у них родится — шефство над ним возьмем. Скажи скорей!
Но Ахмед Ризаев не дает никому выдвинуться.
Он говорит:
— Наш колхоз свое слово любит. Сказал театр — значит, театр. Сделаем у себя театр, одной певицы все равно мало…
Тут вступает председатель колхоза имени Калинина:
— Сыну, который родится, кровать даю!
— Две! — принимает вызов Ризаев. — Шелковое одеяло тоже даем! — и он выходит на круг. — Игрушки даем! Я свое лицо не могу уронить!
Но тут берет слово Османов:
— Братья! Сон отцов и дедов наших стал жизнью! Завтра пустим воду! И пусть самый быстрый конь сообщит таджикам, чтобы готовились у себя принять воду. Чей конь первый придет, тому колхозу и театр строить, в том колхозе и молодым жить.
Начинается пир.
Рассвет. Отовсюду спешат люди на пуск воды. Река шумит стремительным валом.
У плотины, на дне канала, стоят древние старики и старухи, женщины с детьми. Среди них Юсуф.
Вздымая пыль на дне сухого канала, вода падает расплавленной массой. Первый всплеск капель покрывает Османова и Павла Ивановича.
— Ортаг богамыз! Будем друзьями! — кричит он.
Вода примеривается к движению и как бы вынюхивает канал. Вот она даже как будто остановилась на одно мгновение.
Тогда старик в калошах с размаха прыгает в канал и посохом ведет осторожный, дымящийся пылью поток первой робкой воды.
А на бортах канала — люди. Они поют и пляшут.
Свершая обряд, пришедший из глубины веков, бросают в воду того, кто строил, — Павла Ивановича.
Выскочив из воды, он кричит:
— Не я! Не я!
Анна Матвеевна наспех вынимает из походной сумки сухой полотняный костюм, машет рукой:
— Он, голубчик! Он!
— Не я! Османов! — продолжает Павел Иванович.
Бросают Османова.
Вода бежит смелее. Меняются пейзажи.
— Не я ее строил! — говорит Османов. — Народ? От имени его — Сталин!
И окунают в воду портрет Сталина.
— Да будут сердца его и наши, как капля с каплей в одном потоке!
Пробегая по маленьким арычкам, ниспадая тут и там крохотными водопадами, наполняя сухие хаузы, пробирается новая вода на поля.
Скачут делегаты от туркменов на темных конях и в черных высоких тельпеках…
Подъезжают казахи в лисьих шапках…
Киргизы в белых войлочных шляпах с темными загнутыми полями всматриваются вдаль…
Таджики, с лицами библейских пророков, расстилают на сухом ложе канала, перед лентой, ковры для знатной гостьи — воды.
Сейчас она должна подойти, и навстречу ей выходит подросток с орденом на груди. Руки его дрожат.
А гости все подъезжают.
Едут джемшиды…
Едут белуджи в белых чалмах, в белых костюмах…
Спешат дунгане…
Строем стоят части Красной Армии с оркестрами.
По степи, рядом с каналом, не в силах опередить воду, разыгралась байга — всадники на конях отбивают друг у друга барана. Кто отобьет — тому быть вестником о воде. А Юсуф с Фатьмой, не глядя на байгу, едут вдвоем на коне — по дну канала.
— Смотри, какой арык запел на нашем дворе, — обведя рукой горизонт, говорит Юсуф.
Они первые подлетают к ленте на рубеже таджикской земли.
Удар литавр. Гортанный зов фанфар.
Мальчик-таджик рассекает ленту — и вода, пенясь и играя, заливает ковер и фрукты, а потом, подняв их со дна на поверхность, весело гонит куда-то на юг, на юг, в чьи-то новые руки.
— Пусть дорога нашей воды будет для всех дорогой счастья! — говорит Юсуф.
Подскакивают отставшие конные.
— Опять он впереди! — говорят про Юсуфа
— Посмотрим, где теперь жить будет! — ядовито замечает Османов.
— Всех зовите на этот путь! Пусть и в Иране, и в Индии, всюду берут народы воду у ханов и беков, кулаков и ишанов — и никто не победит народ. Чья вода — тот и хозяин! — говорит седой таджик.
— Хорманг! Не уставай, вода! Иди далеко! — кричит Фатьма.
— А мы впереди ее свой дом поставим, вода нас знает. К нам пойдет! — в лад ее мыслям отвечает Юсуф.
1940–1941
Примечания
В настоящий том включены пьесы и киносценарии, написанные П. А. Павленко с 1936 по 1949 год. Сюда вошли пьесы «Илья Муромец» и «Счастье», киносценарии «Ночь», «Александр Невский», «Яков Свердлов» и «Фергана».
Работа для театра и кино глубоко интересовала писателя на всем протяжении его литературно-творческой деятельности. Об этом свидетельствуют как завершенные произведения: две пьесы и восемь киносценариев, — так и многие заготовки и черновые наброски к пьесам, сохранившиеся в бумагах П. А. Павленко.