Собрание сочинений. Том 6
Шрифт:
— Ясное дело, они не настоящие врачи, вроде вас, доктор, но и у них есть кое-какие свои лекарства, и они ими лечатся… Вот как, например, у тех древних бабок, что ходят по домам и лечат всякими там корешками и водицей с родника. Неужели вы, человек ученый, считаете, что раз такая вот бабка ничего не смыслит в анатомии, то и не может помочь нам каким-нибудь простым, натуральным лекарством?
— Да ведь китайские-то лекарства вовсе не простые и не натуральные, — невозмутимо отвечал доктор.
— Не простые? — отозвалась вся компания в один голос, обступая его со всех сторон.
— Не скажу, что они безусловно вредны для здоровья, если только не принимать их в больших дозах, — продолжал доктор, обведя удивленным взглядом окружившие его взволнованные, нетерпеливые лица. — Ведь они не имеют ничего общего с медикаментами,
— Пожалуй, что нет, — осторожно отвечал Паркер, — не совсем, то есть…
— Ну так подойдите поближе, я вам скажу.
Паркер и все его приятели тесно сгрудились у стойки. Доктор Дюшен прошептал несколько слов очень тихо, чтобы не слышали остальные посетители салуна. Наступило гробовое молчание, затем Эб Уинфорд произнес:
— Налей-ка мне полстакана виски, хозяин, разбавлять не надо, выпью так.
— И нам тоже! — подхватили другие.
Они выпили единым духом. Двое тихо вышли. Доктор Дюшен отер губы, застегнул пальто и начал натягивать перчатки.
— Слыхал я, — проговорил Джек-Кочерга с жалкой улыбкой на побледневшем лице, встряхивая последние капли виски на дне стакана, — слыхал я, эти треклятые дураки заместо лекарства иногда нюхают жженый трут. Это правда?
— Ну, это еще сравнительно безобидное средство, — задумчиво сказал доктор. — Всего-навсего деревянные опилки, смешанные со смолой и муравьиной кислотой.
— Муравьиной? Это еще что за кислота такая?
— А это такая особая жидкость, которую выделяют муравьи. Полагают, что они выбрасывают из себя эту жидкость в целях самозащиты… Ну вот как вонючка, знаете?
Джек-Кочерга вдруг заявил, что ему нужно переговорить с кем-то из проходивших мимо, и очертя голову бросился вон. Доктор вышел из салуна, сел на лошадь и уехал, но я успел подметить улыбку, мелькнувшую на его загорелом, невозмутимо-спокойном лице, и это навело меня на мысль, что он догадывался о цели расспросов и о том, какое впечатление произвели его ответы. В моем предположении меня утвердило то, что разговора на эту тему больше не заводили; инцидент был исчерпан, и никто из пострадавших не пытался отомстить Ко Си. Что они все как один, тайком друг от друга, обращались к китайцу — в этом не было ни малейшего сомнения; но, по-видимому, они не были уверены в том, что доктор Дюшен не разыграл их, рассказывая о составе китайских лекарств, и потому не решались что-либо предпринимать против несчастного китайца, понимая, что тогда тайна выйдет наружу и товарищи неминуемо поднимут их на смех. Дело замяли, и хозяином положения остался Ко Си.
А он тем временем процветал. Набранная им артель китайских рабочих была постоянно занята или стиркой, или «выжиманием остатков», иначе говоря, промывкой отвалов выработанной породы на участках, заброшенных разбогатевшими золотоискателями. Так как затраты на производство были при этом никак не больше, чем при битье щебенки или сборе тряпья, а содержание китайских рабочих обходилось до смешного дешево, то было очевидно, что Ко Си неплохо зарабатывает. Но поскольку всю свою выручку он, как это принято у китайцев, отправлял в Сан-Франциско не через почтовое агентство, а через китайских посредников, узнать, как велики его барыши, не было никакой возможности. А здесь ни он сам, ни его сородичи денег не тратили. Надо сказать, в более суровые времена, особенно где-нибудь в глуши, банды головорезов нередко нападали на лачуги китайцев или их странствующие артели, но денег у них никогда не находили.
Однако вскоре обстоятельства изменились.
Однажды в субботний день Ко Си явился в контору почтового агентства «Уэллс, Фарго и Ко» с мешочком золотого песка, который после надлежащего взвешивания был оценен в пятьсот долларов. Посылка была адресована одной китайской фирме в Сан-Франциско. Вручая Ко Си квитанцию, кассир как бы невзначай заметил:
— Стирка-то, видать, дело прибыльное, Ко Си?
— Стилка — дело осень плибыльна. Твоя хосет стилай-стилай, Джон? — с готовностью отозвался Ко Си.
— Нет, нет, — рассмеялся кассир. — Я только подумал, сколько же это рубашек надо отмыть от грязи, чтобы собрать пятьсот долларов!
— Вовсе никакой отмывай лубашка! Отмывай отвал, добывай золотой песка. Понимайла?
Кассир «понимайла»
— Что, на этой неделе не так богато? — сочувственно заметил кассир.
— Не так, — безучастно отвечал Ко Си. — Длугой лаз больше.
Когда опять настала суббота, Ко Си принес золотого песка на четыреста пятьдесят долларов, и тут уж кассир не счел себя обязанным долее хранить тайну. Он рассказал все приятелям, и не прошло и суток, как весь поселок знал, что Ко Си со своею артелью каждую неделю намывает в среднем на четыреста долларов золота из отвалов заброшенного участка, некогда принадлежавшего хозяевам салуна «Пальметто».
Изумлению старателей не было границ. Еще недавно зависть и негодование по поводу удачи, привалившей каким-то нехристям, могли отлиться в очень действенную, агрессивную форму, и Ко Си с его компаньонами дорого поплатился бы за успех. Однако с некоторых пор дела в поселке шли как нельзя лучше и законы соблюдались. Более того, в наших краях уже начали оседать переселенцы из восточных штатов и появился кое-какой иностранный капитал, так что завистникам пришлось довольствоваться лишь строгим расследованием и всяческим крючкотворством. К счастью для Ко Си, на приисках издавна существовал закон: всяким заброшенным участком владеет тот, кто возобновил на нем работы. Но тут прошел слух, будто Ко Си разрабатывает не старые отвалы, а целое месторождение, золотоносную жилу, которую проморгали прежние владельцы участка и на которую он случайно напал. На всякое новое месторождение полагается делать заявку, закрепляя его за собой в законном порядке, а так как по своей скрытности он этого не сделал, то, стало быть, и лишился всех прав собственности. Однако надзор за работой китайской артели не подтвердил этих предположений. Золото, которое Ко Си посылал в Сан-Франциско, было как раз такое, какое обычно намывают в отвалах, только количество его было непомерно велико.
— Ну и работнички были у хозяев «Пальметто», — говорил Сай Паркер, хорошо помнивший их безоглядную расточительность в дни «большой удачи». — Видать, как напали тогда на главную жилу, так только на ней и сидели, — немало золотишка в земле потеряли. Мы-то думали, не дело это для белого человека — рыться в чужих отбросах, а то бы все наше было, чем теперь поживились эти китаезы. Да, братишки, заважничали мы малость, скажу я вам, впредь бы надо попроще.
Когда ажиотаж дошел до крайних пределов и все убедились, что ни запугиванием, ни шпионством тут не возьмешь, в ход пошла дипломатия. Группа старателей заявила о своем желании купить у Ко Си участок и под этим предлогом отрядила из своей среды делегацию для его осмотра. Посланные увидели огромную насыпь из песка и камней — отвалы пустой породы, в которой копались Ко Си и пять-шесть китайцев, механически выполнявших свою работу. Часа через два посланные вернулись в салун вне себя от волнения. Они говорили шепотом, но кое-что можно было расслышать, и сказанного оказалось достаточно, чтобы увериться в том, что отвалы, которыми владеет Ко Си, сказочно богаты золотом. Посланные своими глазами видели, как за неполных два часа китайцы намыли из песка и гравия на двадцать долларов золота, причем промывка велась самым бессмысленным и грубым способом, но со свойственным китайцам терпением. Каких дел тут можно было бы наворочать с машинами да с умом! Тотчас составился синдикат. Ко Си предложили двадцать тысяч долларов с тем, чтобы он ликвидировал дело и в течение суток передал участок во владение синдиката. Китаец выслушал предложение без особого восторга, но медлил с ответом, и тогда ему намекнули, о чем я с величайшим прискорбием вынужден сказать, что, если он не уступит, ему, возможно, придется вести хлопотную и разорительную тяжбу, чтобы доказать свое право на участок, а по обе стороны от его отвалов обоснуются для «разведки» артели старателей. В конце концов Ко Си согласился, но при этом оговорил, чтобы вся сумма была выплачена золотом одному китайскому агенту в Сан-Франциско в тот самый день, когда участок перейдет в руки синдиката. Против этой обычной для китайцев меры предосторожности никто не возражал. Общеизвестно, что китаец не повезет при себе денег, а заключенное в этой просьбе оскорбительное недоверие к сообществу предпочли попросту не заметить.