Собрание стихотворений 1889-1903

Гиппиус Зинаида Николаевна

1895

ОДНООБРАЗИЕ

В вечерний час уединенья, Уныния и утомленья, Один, на шатких ступенях, Ищу напрасно утешенья, Моей тревоги утоленья В недвижных, стынущих водах. Лучей последних отраженья, Как небывалые виденья, Лежат на сонных облаках. От тишины оцепененья Душа моя полна смятенья… О, если бы хоть тень движенья, Хоть звук в тяжелых камышах! Но знаю, миру нет прощенья, Печали сердца нет забвенья, И нет молчанью разрешенья, И всё навек без измененья И на земле, и в небесах.

1895

ИДИ ЗА МНОЙ

Полуувядших лилий аромат Мои мечтанья легкие туманит. Мне лилии о смерти говорят, О времени, когда меня не станет, Мир — успокоенной душе моей. Ничто ее не радует, не ранит. Не

забывай моих последних дней, Пойми меня, когда меня не станет. Я знаю, друг, дорога не длинна, И скоро тело бедное устанет. Но ведаю: любовь, как смерть, сильна. Люби меня, когда меня не станет. Мне чудится таинственный обет… И, ведаю, он сердца не обманет,— Забвения тебе в разлуке нет! Иди за мной, когда меня не станет.

1895

ОСЕНЬ

Длиннее, чернее Холодные ночи, А дни все короче, И небо светлее. Терновник далекий И реже и суше, И ветер в осоке, Где берег высокий, Протяжней и глуше. Вода остывает, Замолкла плотина, И тяжкая тина Ко дну оседает. Бестрепетно Осень Пустыми очами Глядит меж стволами Задумчивых сосен, Прямых, тонколистых Берез золотистых,— И нити, как Парка, Седой паутины Свивает и тянет По гроздьям рябины, И ласково манит В глубь сонного парка… Там сумрак, там сладость, Все Осени внемлет, И тихая радость Мне душу объемлет. Приветствую смерть я С бездумной отрадой, И муки бессмертья Не надо, не надо! Скользят, улетают — Бесплотные — тают Последние тени Последних волнений, Живых утомлений — Пред отдыхом вечным… Пускай без видений, Покорный покою, Усну под землею Я сном бесконечным…

1895

К ПРУДУ

Не осуждай меня, пойми: Я не хочу тебя обидеть, Но слишком больно ненавидеть,— Я не умею жить с людьми. И знаю, с ними — задохнусь. Я весь иной, я чуждой веры. Их ласки жалки, ссоры серы… Пусти меня! Я их боюсь. Не знаю сам, куда пойду. Они везде, их слишком много… Спущусь тропинкою отлогой К давно затихшему пруду. Они и тут — но отвернусь, Следов их наблюдать не стану, Пускай обман — я рад обману… Уединенью предаюсь. Вода прозрачнее стекла. Над ней и в ней кусты рябины. Вдыхаю запах бледной тины… Вода немая умерла, И неподвижен тихий пруд… Но тишине не доверяю, И вновь душа трепещет,— знаю, Они меня и здесь найдут. И слышу, кто-то шепчет мне: «Скорей, скорей! Уединенье, Забвение, освобожденье — Лишь там… внизу… на дне… на дне…»

1895

КРИК

Изнемогаю от усталости, Душа изранена, в крови… Ужели нет над нами жалости, Ужель над нами нет любви? Мы исполняем волю строгую, Как тени, тихо, без следа, Неумолимою дорогою Идем — неведомо куда. И ноша жизни, ноша крестная, Чем далее, тем тяжелей… И ждет кончина неизвестная У вечно запертых дверей. Без ропота, без удивления Мы делаем, что хочет Бог. Он создал нас без вдохновения И полюбить, создав, не мог. Мы падаем, толпа бессильная, Бессильно веря в чудеса, А сверху, как плита могильная, Слепые давят небеса.

1896

ЛЮБОВЬ — ОДНА

Единый раз вскипает пеной И рассыпается волна. Не может сердце жить изменой, Измены нет: любовь — одна. Мы негодуем, иль играем, Иль лжем — но в сердце тишина. Мы никогда не изменяем: Душа одна — любовь одна. Однообразно и пустынно, Однообразием сильна, Проходит жизнь… И в жизни длинной Любовь одна, всегда одна. Лишь в неизменном — бесконечность, Лишь в постоянном глубина. И дальше путь, и ближе вечность, И всё ясней: любовь одна. Любви мы платим нашей кровью, Но верная душа — верна, И любим мы одной любовью… Любовь одна, как смерть одна.

1896

СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ CTИХOTBOPЕНЬE

Час одиночества укромный, Снегов молчанье за окном, Тепло… Цветы… Свет лампы томный — И письма старые кругом. Бегут мгновения немые… Дыханье слышу тишины… И милы мне листы живые Живой и нежной старины, Истлело всё, что было тленьем, Осталась радость чистоты. И я с глубоким умиленьем Читаю бледные листы. «Любовью, смерти неподвластной, Люблю всегда, люблю навек…» Искал победы не напрасно Над смертью смелый человек. Душа, быть может, разлюбила — Что нам до мимолетных снов? Хранит таинственная сила Бессмертие рожденных слов. Они когда-то прозвучали… Пусть лжив торжественный обет, Пускай забыты все печали — Словам, словам забвенья нет! Теснятся буквы черным роем, Неверность верную храня, И чистотою, и покоем От лжи их веет на меня. Живите, звуков сочетанья, И повторяйтесь без конца. Вы, сердца смертного созданья, Сильнее своего творца. ………………………… Летит мгновенье за мгновеньем, Молчат снега, и спят цветы… И я смотрю с благоговеньем На побледневшие листы.

1896

ТЫ ЛЮБИШЬ?

Был человек. И умер для меня. И, знаю, вспоминать о нем не надо. Концу всегда, как смерти, сердце радо, Концу земной любви — закату дня. Уснувшего я берегу покой. Да будет легкою земля забвенья! Распались тихо старой цепи звенья… Но злая жизнь меня свела — с тобой, Когда бываем мы наедине — Тот, мертвый, третий — вечно между нами. Твоими на меня глядит очами И думает тобою — обо мне. Увы! в тебе, как и, бывало, в нем, Не верность — но и не измена… И слышу страшный, томный запах тлена В твоих речах, движениях,— во всем. Безогненного чувства твоего, Чрез мертвеца в тебе,— не принимаю; И неизменно-строгим сердцем знаю, Что не люблю тебя, как и его.

1896

НАДПИСЬ НА КНИГЕ

Мне мило отвлеченное: Им жизнь я создаю… Я все уединенное, Неявное люблю. Я — раб моих таинственных, Необычайных снов… Но для речей единственных Не знаю здешних слов…

1896

РОДИНА

В темнице сидит заключенный Под крепкою стражей, Неведомый рыцарь, плененный Изменою вражей. И думает рыцарь, горюя: «Не жалко мне жизни. Мне страшно одно, что умру я Далекий отчизне. Стремлюся я к ней неизменно Из чуждого края И думать о ней, незабвенной, Хочу, умирая». Но ворон на прутья решетки Садится беззвучно. «Что, рыцарь, задумался, кроткий? Иль рыцарю скучно?» Тревогою сердце забилось, И рыцарю мнится — С недоброю вестью явилась Недобрая птица. «Тебя не посмею спугнуть я, Ты здешний,— я дальний… Молю, не цепляйся за прутья, О, ворон печальный! Меня с моей думой бесплодной Оставь, кто б ты ни был». Ответствует гость благородный: «Я вестником прибыл. Ты родину любишь земную, О ней помышляешь. Скажу тебе правду иную — Ты правды не знаешь. Отчизна тебе изменила, Навеки ты пленный; Но мира она не купила Напрасной изменой: Предавшую предали снова — Лукаво напали, К защите была не готова, И родину взяли. Покрыта позором и кровью, Исполнена страха… Ужели ты любишь любовью Достойное праха?» Но рыцарь вскочил, пораженный Неслыханной вестью, Объят его дух возмущенный И гневом, и местью; Он ворона гонит с укором От окон темницы… Но вдруг отступил он под взором Таинственной птицы. И снова спокойно и внятно, Как будто с участьем, Сказал ему гость непонятный: «Смирись пред несчастьем. Истлело достойное тленья, Всё призрак, что было. Мы живы лишь силой смиренья, Единою силой. Не веруй, о рыцарь мой, доле Постыдной надежде. Не думай, что был ты на воле Когда-либо прежде. Пойми — это сон был свободы, Пускай и короткий. Ты прожил все долгие годы В плену, за решеткой. Ты рвался к далекой отчизне, Любя и страдая. Есть родина, чуждая жизни, И вечно живая». Умолк… И шуршат только перья О прутья лениво. И рыцарь молчит у преддверья Свободы нелживой.

1897

СОНЕТ

Один я в келии неосвещенной. С предутреннего неба, из окна, Глядит немилая, холодная весна. Но, неприветным взором не смущенной, Своей душе, в безмолвие влюбленной, Не страшно быть одной, в тени, без сна. И слышу я, как шепчет тишина О тайнах красоты невоплощенной. Лишь неразгаданным мечтанья полны. Не жду и не хочу прихода дня. Гармония неслышная таится В тенях, в нетрепетной заре… И мнится: Созвучий нерожденных вкруг меня Поют и плещут жалобные волны.