Собственное мнение
Шрифт:
Под мостом я снял шорты. Река была неширокой — футов шестьдесят, не больше — и неглубокой. Вода доходила мне только до груди. Я сделал в воде шесть кругов, переходя от отмели к отмели, пока не наступил на свёрток.
Я вытерся парой носовых платков и только после этого, уже в машине, вскрыл свёрток. В свёртке было две коробки, в которых, сухие и нетронутые, лежали тридцать пять тысяч долларов. Я знал, что одна из коробок когда-то принадлежала Берту Драйеру.
Теперь я ехал на север и по дороге миновал два маленьких городка, пока в третьем не нашёл автобусную
Я склонялся к тому, что полиция — в конце концов, выйдет на Торка. Он расскажет им, почему он убил Берта Драйера и где выбросил свёрток с деньгами. Они прочистят дно реки драгой, но, в конце концов, прекратят поиски, найдя течение достаточно сильным, чтобы унести свёрток.
А тридцать пять тысяч долларов? Пять для меня и тридцать для Ирэн Роджерс?
Я улыбнулся.
Я скажу Ирэн, что близко не подходил к её деньгам.
Ей будет нелегко пережить это известие, но думаю, что мы, в конце концов, поладим. Ирэн, я и, может быть, Кейбл.
На меня произвёл впечатление их трюк с подставками для панча.
Собирательный образ [18]
Сержант Уолтерс оглядел слушателей полицейской академии.
— Насколько известно, мы ни разу не видели его. Тем не менее, мы полагаем, что знаем, как выглядит этот взрывник и какой он человек. — Сержант улыбнулся. — Остаётся самая малость: разыскать его. — Он повернулся к доске и нацарапал мелом какую-то цифирь. — На сегодняшний день взорвано четыре бомбы, погибли три человека, шестеро получили тяжёлые увечья, двадцать три отделались царапинами. — Сержант снова окинул взором сидевших перед ним курсантов.
18
Перевод А Шарова
— Вам нередко доводится слышать присловья типа «внешность обманчива» или «не суди о книге по обложке», и всё же научная криминалистика доказала: преступники того или иного «профиля» зачастую поразительно схожи между собой. Они одинаково думают и даже почти одинаково выглядят. — Сержант Уолтерс сверился с настенными часами. Было три минуты девятого утра. — Мы знаем, например, что люди, подделывающие чеки на мелкие суммы, обычно жаждут попасться и вернуться на нары. В тюрьме они находят общество, более близкое им по духу, чем на воле.
Сержант был худощав, строен и выглядел просто сногсшибательно в своём безукоризненно сшитом и отутюженном мундире.
— Кое-что мы знаем и о взрывниках. — Он снова повернулся к доске и взял мелок. — В нашем городе, считая и предместья, проживает приблизительно четыре миллиона человек.
Он написал 4 000 000,потом зачеркнул, вывел чуть ниже: 2 000 000и снова улыбнулся.
— Около половины можно исключить сразу: наш взрывник — мужчина.
Я осмотрел
По ступеням подвальной лестницы дробным эхом прокатился истошный крик моей сестрицы Полы:
— Гарольд, завтрак стынет!
Я накрыл бомбу тряпицей, погасил лампу над верстаком и поднялся в кухню.
— Руки вымой! — велела мать. — Они у тебя чернее ночи.
Я сходил в ванную, вернулся и сел за кухонный стол.
— Что-то у меня сегодня нет аппетита, маменька.
— Съесть всё до последней крошки! — приказала она. — Без доброго завтрака весь день насмарку. Пей свой апельсиновый сок…
— Теперь мы можем исключить ещё полтора миллиона человек, — продолжал сержант Уолтерс. — Взрывник — зрелый мужчина в возрасте от сорока пяти до шестидесяти пяти лет.
Какой-то курсантик в первых рядах поднял руку.
— А как же тот мальчишка Джонсон? Ему и двадцати не было.
— Верно говорите, О'Брайен, — согласился сержант. — Но Джонсон бомбил только полицейские участки и ничего другого. Впервые он попался в двенадцатилетнем возрасте и с тех пор был убеждён, что все полицейские ненавидят и преследуют его, вот и давал сдачи в меру своего разумения. Действовал тупо и прямолинейно, как и подобает молокососу. — Уолтерс положил мелок на полочку под доской и вытер пальцы белоснежным платком. Но сейчас мы имеем дело со взрывником, который поднимает на воздух всё без разбора. Оставляет бомбы в подземке, в автобусах, в любых местах скопления людей.
О'Брайен, рыжеволосый парень с чуть раскосыми глазами, опять тянул вверх руку.
— Но почему ему непременно должно быть от сорока пяти до шестидесяти пяти лет?
— Такой вывод — итог нашего опыта расследования преступлений этого типа. — Уолтерс передёрнул плечами. — Мы не можем сказать, почему взрывники принадлежат к этой возрастной группе. Возможно, потому, что до сорока пяти лет они ещё надеются, что их трудности разрешатся сами собой, а после шестидесяти пяти им уже на всё наплевать.
Моя сестрица имеет привычку читать за завтраком газеты.
— На передовице про взрывы уже не пишут, — заметила она.
Я допил сок и поставил стакан.
— А на кой про них писать? Уже восемь дней, как ничего не взрывается.
— Гарольд, — спросила мать, — какой подарок ты хотел бы получить ко дню рождения?
— Маменька, мне стукнет сорок шесть. По-моему, самое время забыть о днях рождения.
— Я убеждена: людей всегда надо спрашивать, — не унималась мать. — А то ещё купишь что-нибудь ненужное. Думаю, тебе не помешает обзавестись парой новых белых сорочек.