Собственность и государство
Шрифт:
Главным определяющим началом является здесь отношение капитала к народонаселению. От численности народонаселения зависит количество рабочих рук, требующих работы; требование же работы есть вместе требование необходимого для работы капитала. С своей стороны, капитал, для того чтобы быть производительным, требует рабочих рук. Чем их больше, тем ниже заработная плата и тем выше процент с капитала; наоборот, чем их меньше в сравнении с капиталом, тем выше заработная плата и тем ниже процент. Поэтому, если народонаселение умножается быстрее, нежели капитал, то заработная плата понижается, а доход капиталистов растет. Но это понижение не может идти далее того, что нужно для содержания рабочих; иначе количество их уменьшается от голода и болезней, до тех пор пока установится такое отношение, которое даст им возможность жить. Такое же явление происходит и тогда, когда предложение капиталов внезапно уменьшается, например вследствие экономических или политических кризисов, которые не только уничтожают многие из обращающихся капиталов, но заставляют и остальные скрываться под влиянием страха. Наоборот, если капитал умножается быстрее, нежели народонаселение, то заработная плата растет, а процент с капитала понижается. Это и есть то отношение, которое господствует у всех прогрессивных народов. В течении истории мы видим, что процент с капитала, несмотря на значительные колебания и на различие местных условий, постепенно понижается, и это свидетельствует об экономическом развитии человечества. В новейшее время
Отношение капитала к народонаселению не есть, впрочем, единственный фактор, определяющий высоту процента. Независимо от случайных обстоятельств, могущих иметь влияние на возвышение или понижение роста, тут играет роль и отношение капитала к остальным двум деятелям производства, к земле и к предприимчивости. В странах новых, где земли много и она при малых издержках дает обильную жатву, а между тем обеспечен и внешний сбыт, является спрос одновременно на капитал и на рабочие силы. При таких условиях и заработная плата, и процент с капитала могут стоять на значительной высоте. Обилие естественных богатств дает обоим деятелям возможность возвыситься на счет поземельной ренты. То же самое имеет место и в старых обществах, если в них внезапно открывается поприще для новых предприятий. И тут является значительный спрос как на капитал, так и на рабочие руки. Новые предприятия всегда дают большую прибыль, из которой предприниматель может уделить часть капиталистам и рабочим, с тем чтобы привлечь их к своему делу. Тут покоряются человеку новые силы природы, и это действует точно так же, как и обработка новых земель. Таковы именно были результаты построения в Европе железных дорог. Но такой усиленный спрос на капиталы составляет явление временное. Он продолжается до тех пор, пока новая отрасль не переполнится; а так как значительность прибыли, с своей стороны, содействует приращению капиталов, то за возвышением процента опять следует его понижение. Постоянным фактором остается отношение капитала к народонаселению, вследствие чего главная задача экономической политики должна состоять в содействии возможно быстрому приращению капиталов. В богатых и образованных странах это делается само собою. Где капиталы находятся в изобилии, а народонаселение, с своей стороны, имеет привычки воздержности и бережливости, там капитализация идет с неимоверною быстротою, и соответственно этому понижается процент. Предел этому понижению лежит в возможности поместить свои капиталы в других странах, где капиталы скудны и естественные богатства мало разработаны. В настоящее время громадное количество английских и французских капиталов помещены за границею, а так как предприятия все расширяются и капиталы ищут новых помещений, то пределом этого расширения является лишь разработка богатств всего земного шара.
Отсюда видно, до какой степени превратны все возгласы социалистов против тирании капитала и против закономерности процентов. Эта мнимая тирания есть высшее благодеяние для человеческого рода. Из всех деятелей производства один капитал способен умножаться безгранично, и всегда благотворно для общества. Только в его умножении заключается спасение и от истощения земли, и от чрезмерного приращения народонаселения. Доход же с капитала составляет необходимое условие его умножения. Доход вызывает сбережения и дает возможность сберегать. Высота процента доказывает только, что капиталов мало и что требуется их умножение, и лишь путем этого естественного умножения, а не какими-либо произвольными постановлениями или искусственными мерами, возможно поднять высоту заработной платы. Предложения социалистов идут совершенно наперекор той цели, которую они имеют в виду. С уничтожением процентов уничтожилось бы всякое побуждение к приращению капитала; вместо того чтобы расти, он остановился бы или пошел назад. Последствием была бы всеобщая бедность. При таком условии единственным исходом представляется перевод всех капиталов в руки государства, которое в качестве монополиста имело бы возможность брать ту прибыль, какую ему заблагорассудится, не стесняясь отношением предложения к требованию. Однако и тут сохранился бы закон отношения капитала к народонаселению; чем более стало бы брать себе государство, тем менее оставалось бы для рабочих и тем ниже стояла бы заработная плата. А так как при государственном хозяйстве неизбежно должно уменьшиться производство, а умножению народонаселения не полагается никаких преград, то естественно, что и этот порядок еще быстрее поведет к всеобщей бедности. Если бы когда-либо возможно было хотя временное осуществление социализма, то он разрушил бы себя собственным противоречием.
3. Заработная плата
Заработная плата есть вознаграждение работника за его труд. При существующем экономическом строе, основанном на свободе, эта плата определяется рыночною ценою работы и установляется договором между нанимателем и нанимаемым.
Известно, что социалисты восстают против такого способа вознаграждения. По их теории труд составляет единственный источник ценности товаров, а между тем, продавая его на рынке, работник получает только часть произведенной им ценности в виде наемной платы. Социалисты видят даже нечто бесчестное в том, что труд, который служит началом всякого производства и неразрывно связан с лицом работника, покупается и продается как простой товар и подчиняется общим всем произведениям законам мены [230] .
230
Ibid. S. 47.
Окончательное свое выражение это воззрение нашло у Маркса. Отправляясь от того положения, что ценность всех товаров определяется количеством вложенного в них труда, Маркс утверждает, что и самый труд, как скоро он обращается в товар, следует тому же закону. Меновая его ценность определяется количеством труда, необходимая для поддержания рабочей силы, то есть для содержания работника. Но так как труд по своей природе есть вместе с тем источник всякой производительности, то он производит гораздо более того, что он сам стоит. Рабочий может работать, например, двенадцать часов, а для производства всего потребного для его содержания достаточно примерно шести. Эти шесть часов и представляют меновую ценность работы, тогда как в ценность произведенного ею товара входит не меновая, а потребительная ее ценность, равняющаяся двенадцати часам действительно произведенной работы. Следовательно, покупая труд за сумму, равняющуюся шестичасовой работе, и продавая произведенный этим трудом товар за сумму, равняющуюся двенадцатичасовой работе, капиталист или предприниматель получает излишек, который он неправильно похищает у рабочего и присваивает себе. Отсюда прибыль, которая составляет плод производительности работы, но которая ускользает от рабочего, вследствие того что он принужден свою рабочую силу продавать по рыночной цене [231] .
231
Marx K. Das Kapital. S. 157
Выше было уже опровергнуто то ложное положение, на котором покоится вся эта аргументация, именно, что труд есть единственная производительная сила и что ценность произведений определяется исключительно количеством вложенного в них труда. В действительности прибыль капиталиста и предпринимателя составляет законно принадлежащее им вознаграждение за их участие в производстве, а вовсе не излишек, отбираемый у рабочего. Но к этому софизму присоединяются здесь другие. Чтобы дать своему выводу какую-нибудь логическую окраску, Маркс предполагает, что на рынке покупается не работа, а рабочая сила, ценность которой определяется необходимыми для содержания ее издержками. Между тем на деле продается и покупается вовсе не рабочая сила, которая остается при рабочем, а единственно ее употребление, то есть работа в течение известного количества часов. Если рабочий обязался работать двенадцать часов, то предприниматель купил именно двенадцатичасовую работу; а никак не шестичасовую. За эту двенадцатичасовую работу он заплатил деньги в виде заработной платы, и именно эта сумма вошла в ценность произведенного товара как часть издержек производства. По теории Маркса продается исключительно меновая ценность рабочей силы, за которую работник получает плату, а покупается потребительная ее ценность, то есть употребление ее как производительной силы, чем и определяется цена произведений. Глупый работник об этом не догадывается, но капиталист на этом основывает все свои расчеты. Между тем по собственному учению Маркса в меновую ценность какого бы то ни было товара не входит ни единого атома потребительной ценности. Если мы примем это учение, то мы должны будем сказать, что и в ценность произведенного работою товара не входит ни единого атома потребительной ценности купленной на рынке работы, а единственно меновая ценность последней. Если же мы скажем, что ценность произведенного товара определяется потребительною ценностью работы, то мы должны будем признать, что именно эта ценность куплена предпринимателем и что за нее он заплатил работнику. Какого бы начала мы ни держались, расчет должен быть один. Предполагать же, что работник продает одну ценность, а предприниматель покупает другую, что один продает шестичасовую работу, а другой покупает двенадцатичасовую, значит отказаться от объяснения явлений какими бы то ни было экономическими законами и прибегать к чистой бессмыслице, не имеющей даже и призрака основания. Все учение Маркса, которого выдают за великого экономиста, зиждется на этом софизме.
Итак, в заработной плате выражается участие работника в производстве. Что в этой форме бесчестного, трудно понять человеку. не довольствующемуся фразами. Эта форма есть договор двух равноправных лиц, обменивающихся услугами. Один предлагает свою работу, физическую или умственную, другой взамен этой работы дает деньги. Величайшие произведения искусства в этой форме обращаются на рынке, так же как и самый ничтожный товар. Те, которые восстают на заработную плату и требуют непосредственного участия работника в прибылях предприятия, не видят, что именно первый способ уплаты всего выгоднее для работника, а последний для него немыслим. В заработной плате работник получает вознаграждение немедленно и без риска; это аванс, который делает ему предприниматель и который возмещается последнему, может быть, только через много лет, а иногда и не возмещается вовсе. Если бы работник, участвующий в постройке фабрики, должен был получать свое вознаграждение из продажи готовых уже изделий, то он умер бы с голоду. Работник не может ждать; ему нужно питаться, пока затрата на постройку возместится ценностью произведений. Работник не может также ставить свое вознаграждение в зависимость от чужой способности и от чужого хозяйства. Успех предприятия зависит от умения предпринимателя, который по этому самому берет и весь риск на себя. Работник же получает свою плату, каков бы ни был исход дела, будет ли то барыш или убыток. Два работника, работающие на двух соседних фабриках, получают равное вознаграждение за одинаковый труд, а между тем одна фабрика под разумным руководством может процветать, а другая при дурном хозяйстве может давать убыток. По меткому выражению Леруа-Болье, заработная плата есть как бы страховая премия против возможной неспособности или случайной ошибки того, кто заказывает и направляет работу. В ней, говорит тот же автор, заключается то, что лежит в основании почти всех человеческих соглашений: «...я требую платы сообразно с своим трудом и с своею заслугою, а не с удачею того, кто заказывает мне работу» [232] .
232
Leroy-Beanlieu P. Указ. соч. S. 374, 378.
Но если работник получает свою плату в виде аванса и без всякого риска, то очевидно, что он не может иметь притязания на такую же долю в произведении, как тот, кто делает аванс и берет на себя риск. Утверждать, как делают социалисты, что предприниматель и капиталист присваивают себе то, что принадлежит рабочим, значит намеренно закрывать глаза на самые справедливые требования, вытекающие из условий производства. Получая плату прежде, нежели продано произведение, рабочий должен сделать уступку даже из той доли, которая составляет вознаграждение за его труд.
Чем же определяется высота этой доли? Здесь мы встречаемся с продолжающимся доселе спором насчет того, есть ли труд такой же товар, как и все другие, а потому должен ли он покупаться и продаваться совершенно так же, как и прочие товары? С устранением социалистического воззрения на труд как на единственный источник ценности остается еще рассмотреть: не имеет ли труд таких особенностей, которые отличают его от других предметов купли и продажи, и не требуется ли для него иная оценка?
Этот вопрос был поднят в Англии в 1860 г., на съезде Союза для преуспеяния Общественных Наук по поводу доклада о рабочих союзах и забастовках [233] ; с тех пор он сделался предметом горячей полемики в литературе. Фабриканты, восстававшие против стачек и забастовок, утверждали, что труд — такой же точно товар, как и другие, а потому подлежит рыночной оценке на основании предложения и требования. Сторонники рабочих, напротив, старались доказать, что хотя труд может быть назван товаром, так как он продается и покупается на рынке, однако он имеет такие особенности, которые не позволяют обходиться с ним, как с другими товарами.
233
См.: Trades Societies and Strikes. Fourth Annual Meeting Sept. 1860.
В чем же состоят эти особенности?
Некоторые утверждали, что работа в отличие от других предметов купли и продажи есть живой товар, а потому невозможно ставить ее на одну доску с мертвыми вещами. Но признак жизни не устанавливает никакого существенного отличия одного товара от другого. Живые существа, например лошади и коровы, продаются совершенно на том же основании, как и неодушевленные предметы. Человек же как живое существо даже вовсе не продается; на рынке продается не человек, а его труд, и в этом отношении совершенно все равно, продается ли труд или произведения труда. Продающие свои произведения — точно так же живые люди, как и продающие свою работу; для тех и других продажа составляет источник жизненных средств. Покупщик же в обоих случаях ценит приобретаемое по той пользе, которую оно ему приносит. Следовательно, с этой точки зрения, нельзя найти никакой разницы между продажею работы и продажею произведений.