Сочинения в трех томах. Том 3
Шрифт:
IV. Арсен Люпен арестован
И эта последняя минута наконец наступила! Проживи я еще сто лет, я не забуду ни малейшей ее подробности.
— Как вы бледны, мисс Нелли! — сказал я своей спутнице, в совершенном изнеможении опиравшейся на мою руку.
— Вы также, — ответила она, — вы страшно изменились в лице.
Спустили трап. Прежде чем нам предоставили доступ к нему, на борт поднялись таможенные чиновники, полицейские, комиссионеры.
— Меня не удивит, если Арсен Люпен окажется сбежавшим во время нашего плавания, — шепнула мне мисс Нелли.
Вдруг я вздрогнул и, отвечая на ее вопрос, сказал:
— Видите ли вы этого маленького старика, что стоит у трапа?
— С зонтиком и в оливковом пиджаке?
— Да. Это Ганимар.
— Ганимар?
— Да. Известный сыщик — тот самый, который поклялся, что собственноручно арестует Арсена Люпена.
— Теперь я понимаю, почему с этого берега мы не имели о нем никаких сведений. Ганимар здесь! Он не любит, чтобы вмешивались в его дела.
— Кто знает! Кажется, Ганимар всегда видел его загримированным и переодетым. Может быть, впрочем, он знает его вымышленное имя.
— Ах, — сказала она с чисто женским любопытством, — как бы я хотела присутствовать при его аресте!
— Имейте терпение. Конечно, Люпен уже заметил присутствие своего врага и предпочтет сойти с парохода одним из последних, когда старик уже утомится.
Высадка началась. Опершись на зонтик с равнодушным видом, Ганимар, казалось, не обращал внимания на толпу, теснившуюся у трапа.
Я заметил, что офицер береговой стражи, стоявший за его спиной, давал ему время от времени какие-то указания.
Маркиз де Равердан, майор Раусон, итальянец Ривольта и много еще людей прошли мимо него. Потом я заметил приближающегося Розэна. Бедный Розэн, он еще не оправился после своих злоключений!
— А вдруг это все-таки он, — сказала мисс Нелли. — Как вам кажется?
— Я думаю, что было бы очень интересно снять на одной пластинке Ганимара и Розэна. Возьмите-ка мой аппарат, у меня столько вещей в руках!
Я передал ей мой аппарат, но слишком поздно для того, чтобы им воспользоваться. Розэн уже спустился.
Офицер шепнул что-то Ганимару, который слегка пожал плечами, и Розэн прошел.
Но, Боже мой, кто же был наконец Арсен Люпен?
Оставалось не более двадцати пассажиров.
— Мы уж не можем больше ждать, — сказал я мисс Нелли.
Не прошли мы и десяти шагов, как Ганимар остановил нас.
— Это что такое? — воскликнул я.
Он пристально посмотрел на меня, потом, не сводя с меня глаз, сказал:
— Ведь это вы Арсен Люпен?
Я засмеялся.
— Нет, только Бернард д'Андрези.
— Бернард д'Андрези умер в Македонии три года назад. Я с удовольствием объясню вам, как вы завладели его бумагами.
— Но вы с ума сошли! Арсен Люпен сел на пароход под именем Р…
— Да, да, это одна из ваших штук! Ложный след, на который вы направили следствие. О, вы мастер своего дела, мой милый. Но на этот раз судьба против вас. Ну-ка, Люпен, покажите себя искусным актером!
И резким ударом он хватил меня по правой руке. Я не мог удержаться и вскрикнул от боли: он ударил по ране, которая еще не вполне зажила, о ней-то и упоминалось в телеграмме. Приходилось покориться.
Я обернулся к мисс Нелли. Она слушала нас, бледная как смерть, едва держась на ногах.
Ее глаза встретились с моими, потом невольно опустились на фотографический аппарат, который я ей передал. Она сделала резкое движение, и я почувствовал, я уверился, что она вдруг все поняла.
Да, все лежало там, между кожаными полосками маленькой камеры, которую я предусмотрительно передал ей раньше, чем Ганимар арестовал меня, — и двадцать тысяч франков Розэна, и драгоценности леди Джерлэнд.
Ах, клянусь, в эту торжественную минуту, когда Ганимар и его два помощника окружили меня, все стало мне безразлично: и моя разбитая теперь жизнь, и сам арест, и злорадство моих врагов, все, кроме одного: на что решится мисс Нелли, держа в руках мой аппарат? Я даже нисколько не опасался этого вещественного, неоспоримого доказательства моей виновности, но я жадно ждал, решится ли Нелли отдать им в руки это доказательство? Она ли выдаст меня, погубит? Поступит ли она как враг, который не прощает, или как женщина, которая не забывает и презрение которой смягчено снисходительностью и невольным состраданием?
Она прошла мимо меня, я молча низко поклонился ей. Присоединившись к толпе пассажиров, она направилась к трапу, держа в руке мой аппарат.
«Она не решится выдать меня при публике, — подумал я, — но завтра или послезавтра она представит мою вещь в полицию».
Дойдя до середины трапа, умышленным неловким движением она уронила аппарат в воду, между набережной и пароходом, и удалилась.
Ее прелестная фигура исчезла в толпе, потом снова мелькнула и исчезла навсегда.
Конечно, конечно, навеки!
На одно мгновение я замер, удрученный горестью, смешанной, однако, со сладким умилением, потом со вздохом прошептал к великому удивлению Ганимара:
— А все-таки горько не быть честным человеком.
ТЮРЬМА НИ В ЧЕМ НЕ МЕШАЕТ АРСЕНУ ЛЮПЕНУ
I. Странное письмо
Тот, кто, путешествуя по Франции, не видел маленький замок Малаки, так гордо возвышающийся на скале над Сеной, тот не заслуживает звания туриста. Мост в виде арки соединяет замок с дорогой. Темные основания его башен сливаются с глыбами гранита. Бог знает как попавшими в эту местность.