Сочинения

Константинопольский Фотий

[из писем Фотия к императору Василию и к патрикию Ваану (написано из ссылки, после удаления Фотия с патриаршего престола 25 сентября 867 г. )] [ [12] ]

«Выслушай меня, всемилостивейший государь! Я не защищаюсь ныне ни старой дружбой, ни страшными клятвами и взаимными соглашениями, не ссылаюсь и на помазание и царское венчание, ни даже на то, что из наших рук ты приобщался страшных и чистых тайн, ни на узы, которыми связывает нас мое духовное усыновление твоего милого дитяти [ [13] ]. Все это оставляю в стороне и ссылаюсь перед тобой только на то, на что имею право по человечеству. По варварским, а равно и эллинским законам присужденных к смерти лишают жизни, а если кому даруется жизнь, тех не доводят до смерти голодом и всяческими мучениями. Хотя я жив, но испытываю смертные страдания; меня держат в заключении, все у меня отняли: родственников, знакомых, прислугу — и лишили всяческих жизненных удобств. И божественному Павлу, когда он был в узах, не возбраняли принимать услуги от знакомых и друзей, и последние его минуты были облегчены состраданием христоненавистных язычников. С давнего времени, не говорю уже об архиереях, но и преступники не подвергались никаким страданиям. Но что у меня отняли и книги — это новое, и странное, и как будто для меня изобретенное наказание. Для чего это? С какой целью отняли у нас книги? Если я виновен, то нужно дать мне больше книг и учителей, чтобы, читая их, я поучался и, обличаемый, старался исправиться; если же я невиновен, то за что подвергаюсь обиде. Никогда ни один православный не испытывал этого от неправославных. Славный своими подвигами Афанасий часто лишаем был кафедры, но никто не присуждал его к лишению книг.

12

По изданию: Успенский Ф.И. История Византийской Империи. Т.2. М.: Мысль,1997. С.141–143.

13

Подразумевается

восприятие от купели царевича Стефана. — Прим. Ф.И. Успенского.

Но зачем вспоминать древние времена? Еще помнят многие из нас нечестивого Льва, который по природе был более похож на зверя, чем на человека, но и он, лишив трона великого Никифора и присудив его к изгнанию, не лишил его, однако, общения с книгами и не томил голодом, как томят меня… На нас обрушились, увы, всяческие и необыкновенные испытания; будучи выброшены из сообщества друзей и лишены круга монашествующих и поющих псалмы, мы преданы военной страже и окружены военными отрядами. Подумай об этом, государь, с самим собой и, если совесть тебе подскажет, что ты прав, приложи и новые нам мучения, может быть, таковые и найдутся еще; а если совесть этого не скажет, не жди, чтобы она осудила тебя тогда, когда и раскаяние бесполезно. Я обращаюсь к тебе, может быть, с необычной просьбой, но она соответствует необычным обстоятельствам. Останови зло одним из этих двух способов: или отняв у меня жизнь, или умерив испытываемые мной бедствия.

Приведи себе на память, что и ты человек, хотя и царствующий; вспомни, что одинаковое тело имеют и цари, и простые смертные и все одарены той же природой. Зачем злобой ко мне ты уничижаешь свое милосердие и свою благость порочишь наносимой мне обидой? с какой целью гневом и суровым ко мне отношением ты посрамляешь человеколюбие, лицемерно прикрываясь им? Я не прошу возвращения престола, не гонюсь за славой, благоденствием и успехами, мне нужно только то, в чем не отказывают узникам и пленникам, что и варвары благодушно предоставляют заключенным. Я унижен и доведен до такого состояния, что умоляю об этих вещах человеколюбивейшего ромэйского царя! В чем моя просьба? Позволь мне или жить, но так, чтобы не испытывать мучений, которые делают жизнь тягостней смерти, или немедленно прекрати мое существование. Имей уважение к природе, постыдись перед общими для всех человеческими законами, прими во внимание привилегии Ромэйской империи. Не допусти, чтобы история сохранила необыкновенное повествование, что когда–то был царь, слывший кротким и человеколюбивым, и что этот царь, допустив патриарха до тесной дружбы и удостоив его кумовства и от рук его получив помазание на царство, пользуясь его особенной любовью, и дав ему клятву и страшные ручательства, и всем показывая любовь к нему и расположение, тем не менее подверг его заключению и голоду, и томил бесчисленными муками, и предал его смерти, когда архиерей молился за него».

Что первое время положение патриарха Фотия было весьма тягостно, это доказывается его перепиской и с другими лицами, из коих большинство занимало влиятельное положение в Константинополе и могло оказать ему помощь. Таково письмо к препоситу и патрикию Ваану. [ [14] ]

«Когда–то у римлян и у эллинов наблюдался обычай соблюдать границу в притеснениях, причиняемых и самим врагам, не говоря уже о благодетелях. И варварам свойственно не преступать границу в мучениях. Я доведен состоянием, в которое вы меня поставили, до тяжкой болезни; нуждаясь во враче по состоянию здоровья, вот уже 30 дней, как я прошу прислать врача, и вы не хотите исполнить моей просьбы».

14

Успенский Ф.И. История Византийской Империи. Т.2… С.143.

Нужно думать, что письма Фотия достигали своего назначения и имели успех. Сохранилось еще письмо к царю Василию, в котором Фотий благодарит его за облегчение его положения. [ [15] ]

Письмо Игнатію, митрополиту Клавдіопольскому.

Когда Господь виселъ на древе, раздралась завеса (церковная) – по многимъ, какъ я думаю, причинамъ. Неверные, которые потрясеніе стихій приписываютъ случайной игре природы, найдутъ возможнымъ объяснить точно такъ–же и то, что земля, во время спасительной страсти, отъ дрожанія и трясенія несколько сдвинулась съ своего места. Но когда они же узнаютъ, что разорвалась завеса сверху до низу, когда никто ея не трогалъ, да и природа ни прежде, ни после не производила подобныхь явленій: то не могутъ, при всемъ своемъ безстыдстве, не признать сего божественнымъ чудомъ, совершеннымъ для неизгладимаго позора богоубійцъ–іудеевъ. — Съ другой стороны, въ этомъ событіи можно видеть символъ и предзнаменованіе имевшаго чрезъ несколько летъ последовать разрушенія и опустошенія пресловутаго Іерусалимскаго храма, — и прекращенія всехъ обрядовъ Іудейскихъ и разныхъ безчинствъ, которыя тамъ совершались и изъ коихъ большая часть происходала за завесою, чтобы никто изъ народа не виделъ ихъ. Завеса скрывала, впрочемъ, и священныя тайны которыхъ не должно было открывать взору мірскихъ людей, — тайны, доступныя только однимъ священникамъ. Такимъ образомъ, съ раздраніемъ завесы, сделалось открытымъ для всякаго и какъ–бы на общій позоръ и оскверненіе было выставлено все, что дотоле у Іудеевъ считалось святымъ и страшнымъ. Въ этомъ они должны были видеть уже начало совершеннаго уничтоженія и упраздненія на–веки Моисеевыхъ постановленій и подзаконнаго служенія. — Можно представить и третью причину, которая, по–видимому, противоречитъ предъидущей, но на самомъ деле изъ нея возникаетъ. Какая же то причина? Известно, что прежде богопознаніе и богопочтеніе заключено было въ одномъ ограниченномъ месте, — въ пределахъ Іудеи и Іерусалима; притомъ все состояло въ символахъ и предзнаменованіяхъ благодати. Посему, такъ–какъ наступило время совершенно упразднить это богослуженіе, ограниченное теснымъ пространствомъ, и заменить его другимъ, которое чрезъ спасительную страсть имело распространиться до последнихъ пределовъ вселенной, то и разорвалась завеса, служившая вместо наглазниковъ и охранявшая Святое Святыхъ въ какомъ–то неприступномъ мраке, — какъ–бы взывая и говоря, не словомъ, но самымъ деломъ: «пріидите все видеть невидимое, приступите къ познанію и созерцанію вещей божественныхъ; потому–что отныне истинное богопочтеніе не будетъ уже, какъ было прежде, заключено въ одной какой–либо части вселенной или въ одномъ удобоисчислимомъ народе, но все народы и все концы земли теперь свободно будутъ пользоваться такими таинствами, которыя недоступиы были самимъ Іудеямъ». — Но следуй за мной еще далее, — отъ третьей причины перейди къ четвертой, и замечай. Ковчегъ и все, хранившееся въ ковчеге, было образомъ неба и того, что находится подъ небомъ. И сотвориши Ми, сказано, по всему елика Азъ покажу тебе на горе (Исх. 25, 9). Сей ковчегъ вместе съ прочими сокровенными вещами находился въ храме за завесою, и входить туда никому не было позволено кроме первосвященниковъ. Конечно, это было знакомъ, что тогда восходъ на небо былъ невозможенъ для людей, и что никто, даже изъ любителей подзаконнаго богослуженія, не сподоблялся этой высокой чести. Но вотъ, во время распятія Господа, раздирается сія завеса, и чрезъ то благовествуется и какъ–бы трубою возглашается открытый всемъ намъ доступъ на небеса. Ибо и действительно, Христосъ Богъ нашъ, обнищавшій ради нашего спасенія, принявшій нашу плоть и все претерпевшій за насъ, своею животворящею смертію обновилъ этотъ восходъ на небо всему роду человеческому.

15

Там же.

Печатается по изданiю: Фотія, Святейшаго Патріарха Константинопольскаго, Письма. // Журналъ «Христiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи». – 1846 г. – Часть II. – с. 3–7.

Письмо Патриарха Фотия к Захарии — Католикосу великой Армении

ОБ ОДНОМ ЛИЦЕ ГОСПОДА НАШЕГО ИИСУСА ХРИСТА

ИЗ СОЕДИНЕНИЯ ДВУХ ЕСТЕСТВ И О НРАВОМЫСЛИИ СОБОРА СВЯТЫХ ОТЦОВ В ХАЛКИДОНЕ

Многочестный между пречудными мужами, известный, пламенно блещущий всяческой славой, премногожеланный господин наш Захария, достигший высокой апостольской степени, получивший высочайшее первонаместничество Великого Апостола Фаддея и престол Преблаженного Святого Григория, святой хранитель и законоучитель Араратской земли, блюститель северного народа и архипастырь Азкеназского воинства, достигши первосвященнического сана и (настолько) привлекающей к себе в будущем всецело доброе воздаяние, чтобы крыльями воспарить в сонме бестелесных, Фотий, архиепископ Константинополя — Нового Рима, приветствует Твою Святость.

Я воздал великое благодарение Богу, что удостоился прочесть благовещательное письмо от Твоей Святости, изложенное правильной речью и увидел, что оно содержит в ясных, как небесный свет, [228] божественных словах, в кратких, мудрых, искусных оборотах, в задушевных выражениях [предложение] завязать дружбу. Я очень обрадовался тому, что вы, находясь в недоумении и сомненнии относительно Халкидонского Собора и предположив на основании каких–то слухов, будто он противен истине Соборов, в письме утверждаете, что вы не ученики Иакова Занзала, по имени которого называются Якобиты, ни Юлиана Галикарнасского, ни Петра Антиохийского, ни Евтихия, а Святого Григория, просветителя, мученика и подвижника всех севрных народов. Раз вы ученики такого чудного учителя, не подобает увлекаться своими мнениями, а [нужно] следовать Святым Боговдохновенным Писаниям, не рассматривая их искусственно и превратно (подобно) тем, которые Священное Писание толкуют произвольно, по своему разумению, и соблазняют сердца невинных, как лжепророки в старину, говорившие по внушению своих сердец, а не по воле Бога.

По достоверном

исследовании и рассмотрении мы нашли, что на пятнадцатом году после преставления Святого Саака из этого Mиpa к Христу, собрался Халкидонский Собор, в этом же году скончался Святой Вардан со своими войсками в области Артаз, когда наместником на патрхаршем престоле был Иосиф Гевондиец, и армяне, подвергаясь опасности со стороны персидских разбойников, ослабли и упустили случай явиться на Собор, вследствие чего не дошло до армян подлинное изложение обстоятельств этого Собора, хотя никакого препирательства не существовало об этом Соборе, и все признавали его [в Армении] до Двинского Собора, т. е. все 84 года от двух (последних) лет (царствования) императора [229] Маркиана до десятого года Юстиниана и до шестого года патриаршества Нерсэса Аштаракского. Нерсэс созвал Собор в Двине в начале владычества персов в Армении и на четырнадцатом году царствования персидского Хосроя при посредстве сирийца Абдито, пришедшего из Сарептского монастыря в Саcoне; вместе с ним (пришли) и другие, которые были рукоположены, именно: Диоскор, Флавиан, епископ города Набука, и Тимофей Александрийский, прозванный Элур; они, известные [у армян] под названием младших переводчиков, перевели на армянский язык Писания и в их переводах имеется много клеветы на Халкидонский Собор, и по преданию от них (в Армении) стали учить одному естеству Божества и Человечества во Христе, прибавили к Трисвятой песни «распныйся [за ны]» в противность Халкидонскому Собору и пяти патриархам [бывшим на нем], и отстранились от общения с греками проклятиями. Персидский царь очень обрадовался отречению армян от рукоположения в Греции и, похвалив Нерсэса, исполнил обещанные раньше условия, дал в приемыши своего сына и вверил поборы армянской земли ему и единомышленным епископам. В шестнадцатом году армянского летосчисления непокорный Вардан Мамиконян убил персидского марзпана Сурэна, чтобы несносить унижения, так как (Сурэн) лишил [сословие] благородных почета и окружил им епископов. Обратившись в бегство со многим скарбом и со всеми домашними, Вардан вступил в Грецию, а на семнадцатом году (царствования) императора Юстиниана, когда он строил Святую Софию, в праздник Святого Креста Вардан отстранился от приобщения, заявив, что ваши учителя приказали армянам не [230] причащаться с нами. Тогда царь приказал составить собор и явиться многим епископам и учителям, коих и собралось в Константинополе 130. Этот Собор называется пятым. Армяне были в числе собравшихся и приняли рукописанием Халкидонский Собор. Затем, когда Мушег Мамиконян покорил Хосрою персидское царство греческими и армянскими войсками, и сам возвратился с почетом от персидского царя к императору Маврикию, речь зашла о вере в присутствии императора, и император приказал собрать собор. Тогда сошлись из армян двадцать один епископ, а (всего) было на Соборе 160 епископов. Этот Собор называется шестым. По исследовании армяне опять приняли Халкидонский Собор рукописанием в дни Моисея, католикоса армян. Далее, император Ираклий по сокрушении персов вошел в город Карин и созвал в одно место Езра, католикоса армян, и множество армянских епископов, а также многих из сирийцев; производились исследования и разыскания в продолжении тридцати дней, и армяне опять одобрили Халкидонский Собор по своей воле, а не по принуждению и приняли его рукописанием. Но Иоанн Майрагомский, который страдал язвою Савеллия и Петра Антиохийского, метался из стороны в сторону и в бешенстве мутил все.

И во дни Константина, сына Ираклия, католикос Нерсос, по прозванию Строитель, и старший в роде Рштуниев Федор, княживший над армянами, схватили его и наложили ему на чело изображение лисы раскаленным железом и, опозорив таким образом, изгнали прочь в Кавказские горы; но, по смерти Нерсэса, он возвратился в Армению и осуществил свои замыслы, особенно приобрели значение его слова на [231] Мандзертском (Манаскертском) Соборе, когда была переведена Саргисом на армянский язык книга Юлиана Галикарнасского и, облетавши всю вашу страну, заполонили ее. С другой стороны понятно Вашей Мудрости, что если было неправо собрание стольких епископов в Халкидонe, то не они только повинны, но и те, которые стали их учениками и последователями, (т. е.) весь мир до скончания веков. Но вы не обманывайтесь (думая), что вы совершенны, ибо обыкновение слишком юных, легкомысленных и грубых мужей быть свидетелями и последователями лжи, a те, которые мудры, даже внимания никакого не обращают (на ложь). Далее мы видим, что благодать Божия с ранних времен дана нашей греческой землe и Святой Дух, начиная с первых же Святых учителей, предпочтительно почил на греках, а также (видим) как они стяжали до пришествия Христа, иную внешнюю (внешнюю) мудрость — чудную философию, именно они открыли восемь частей грамматической речи, десять определений родов с подразделением и дроблением на различные виды и четырнадцать глав искусства красноречия, чем повергают в [восторг и] изумление читателей, и теперь еще для глубокого понимания боговдохновенных писаний научные материалы мы заимствуем от греческих внешних мудрецов, подобно тому как кузнец материал берет от железа и плотник от дерева. И источник этой удивительной мудрости есть только Бог, Который приказывает солнцу светить над злыми и добрыми и дождю идти над праведными и грешными. Вникнем и в слова Павла, который есть тайновед: «Бог всех заключил в непослушание, чтобы всех помиловать», вследствие этого и кажется, что Всевышний [232] Бог оставил древних греков в заблуждении служить многобожию, чтобы они [от маловерия] быстро и охотно перешли к поклонению Святой Троице и прюбщались бы ныне Великого Агнца и Даров Тела и Крови Христа Нашего Господа, как некогда они радовались чашам и трапезе бесов и тучному дыму от жертвенных животных; и как они поклонялись деревьям, камням и мертвенным, бездушным идолам, так теперь поклоняются Животворящему Святому Кресту и Спасительному Образу Воплотившегося Бога, ибо живо их покорило спасительное Евангелие, как нечто привычное, почему Блаженный Павел пишет в изумлении: «О бездна богатства и премудрости Божия, как непостижимы судьбы Его» [16] Сам Бог Вседержитель избрал Израиля быть сначала слугою Своего Бытия, оградил его Законами и Пророками, положил ему святыню в Иудее, дал Царство и Пророчество и заботливо наказывал его, но не отверг от Своего Лица, пока не родился телесно от девы, о которой было пророчество, как говорить Исайя: «Если бы Господь Саваоф не оставил нам остатка; то мы были бы то же, что Содом, уподобились бы Гоморре» [17] , что и стало с ними.

16

Посл, к Римл. 11, 33.

17

Кн. пр. Исаий, l, 9.

Когда же Господь Наш исполнил благовещанное отцам и вознесся к Отцу, Он доверил пророческое предание Святым Апостолам и приказал распространять в стране греков, а затем при их посредстве по всем язычникам, как написано: «Гора Сион на северной стороне — городе великого Царя» [18] , что после Иерусалима справедливо было усмотрено в Константинополе, который есть второй Иерусалим, построенный вторым Давидом, т. е. Святым [233] Константином, и где исполняется сказанное: «Бог посреди его, он не поколеблется» [19] ибо в этом царственном городе впоследствии высечен из камня тот же самый Константин со знаком Святого Креста [в руках]. Далее, Тому же Самому Святому и Необъятному Божеству, Которое покоится на четырех–образных зверях, как это видел Иезекиль, и Которое привело в бытие мир о четырех временах и разделило в раю четыре реки для напоения Mиpa, угодно было утвердить четырьмя евангелистами четыре патриаршие престола, которыми управляется Апостольская Католическая Церковь, чтобы истинно и постоянно возглашать невыразимое домостроительство Господа Нашего Иисуса Христа. Престолы эти следующие: в Антиохи — Матвея, Марка — в Александрии, Луки — в Риме Иоанна — в Константинополе, который есть Новый Рим, но и епископа Иерусалима за святость места называют патриархом. И затем эти пять патрхаршеств употребляют от начала греческое письмо и язык. Павел, выбрав Грецию, странствовал по ней и написал в греческие города четырнадцать посланий, обращенных по порядку к тем же грекам. Лука написал Евангелие и Деяния Апостолов по–гречески; он же в Деяниях Апостолов пишет о Греции. Великий Апостол Петр написал письма в страны Понтийцев, которые были греками. Равным образом Иаков, Иоанн и Туда писали грекам. В Антюхии, где утвердили первую церковь, были греки, ибо сказано: «Пришедши в Антюхию, говорили Еллинам» [20] . Из дела о вдовицах [21] видно, что они же, т. е. греки, были в Иерусалиме. Тоже самое [можно сказать] и о Иoaнне, который долго жил здесь [в Греции], видел распространение [234] Евангелия и затем упорядочил все и наставил на верный путь, а главное, и сам также написал Евангелие и другие свои сочинения, как говорит Святой Ефрем, что Новый Завет греков написан им. Кроме того, так как в числе уверовавших были многие из евреев — десятки и сотни тысяч, то Святые Апостолы по внушению Святого Духа отдали приказ оставить еврейское письмо и язык и поучать по–гречески, ибо Бог отверг евреев и взамен их призвал греков, поголовно язычников. И царь Птоломей Филадельф в дни первосвященника Елеазара переложил в Александрии Боговдохновенное Писание на греческий язык при посредстве 72 толковников. Далее Святые духоносные учителя, последователи Апостолов, были из греческой земли. Таковы: Василий Кесарийский, Григорий Чудотворец, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Григорий Просветитель, учившийся в Кесарии, Иоанн Златоуст, Епифаний, Юстиан, Ириней, Амвросий и Дионисий, которые равны Святым Апостолам, равно Прокл, Афанасий, Кириллы и все Святые мученики, память о которых празднует мир, останкам же их угодно было поселиться в Константинополе.

18

Пс. 47, 3.

19

Пс. 45, 6.

20

Деяния Апостолов 11, 20.

21

Деяния Апостолов 6, 1.