Сочинения
Шрифт:
Главная цель его, так же как Лассаля и Маркса, государство. И потому Лассаль оказался несравненно логичнее и практичнее Маркса, признающего Бисмарка революционером, конечно, по-своему, и мечтающего о свержении его, вероятно, потому, что он занимает в государстве первое место, которое, по мнению г. Маркса, должно принадлежать ему.
Лассаль, по-видимому, не имел такого высокого самолюбия; и потому не гнушался войти в сношения с Бисмарком. Совершенно сообразно с политическою программою, изложенною Марксом и Энгельсом в «Манифесте коммунистов», Лассаль требовал от Бисмарка только одного: открытия государственного кредита рабочим производительным товариществам. Но вместе с тем – и это доказывает степень его доверия к Бисмарку – он, сообразно той же программе, поднял между рабочими мирно-законную агитацию в пользу завоевания избирательного права – другая мечта, о которой мы уже высказали
Неожиданная и преждевременная смерть Лассаля [101] не позволила ему не только довести до конца, но даже хоть несколько развить свои планы.
После смерти Лассаля в Германии между вольною федерациею обществ для образования рабочих и всеобщим немецким обществом рабочих, созданным Лассалем, стала образовываться под прямым влиянием друзей и последователей г. Маркса третья партия – «социально-демократическая партия немецких работников» [102] . Во главе ее стали два весьма талантливые человека, один полуработник, другой литератор и прямой ученик и агент г. Маркса: гг. Бебель и Либкнехт.
101
Ф. Лассаль умер 31 августа 1864 г. в результате ранения на дуэли.
102
Социал-демократическая рабочая партия Германии образовалась в 1869 г. на конгрессе в Эйзенахе.
Мы уже рассказывали печальные последствия похода г. Либкнехта в Вену в 1868. Результатом этого похода был Нюренбергский конгресс (август 1868), на котором окончательно организовалась социально-демократическая партия.
По намерению ее основателей, действовавших под прямым руководством Маркса, она должна была сделаться пангерманским отделом Интернационального общества рабочих. Но немецкие и особенно прусские законы были противны такому соединению. Поэтому оно было заявлено только косвенным образом, а именно в следующих выражениях: «Социально-демократическая партия немецких работников становится в связь с Интернациональным обществом, насколько это допускается немецкими законами».
Несомненно, что эта новая партия была основана в Германии с тайною надеждою и замыслом посредством ее внести в Интернационал всю программу Маркса, устраненную первым Женевским конгрессом (1866).
Программа Маркса сделалась программой социально-демократической партии. Вначале в ней повторяются некоторые из главных параграфов Интернациональной программы, утвержденной первым Женевским конгрессом; но потом вдруг совершается крутой переход к «завоеванию политической власти», рекомендуемой немецким работникам как «ближайшая и непосредственная цель» новой партии, с прибавлением следующей знаменательной фразы: «Завоевание политических прав (всенародное право избирательства, свобода печати, свобода ассоциаций и публичных собраний и т. д.) как необходимое предварительное условие экономического освобождения работников».
Эта фраза имеет вот какое значение: прежде чем приступить к социальной революции, работники должны совершить политическую революцию, или, что более сообразно с природою немцев, завоевать, или, еще проще, приобресть политическое право посредством мирной агитации. А так как всякое политическое движение прежде или, что все равно, вне социального не может быть другим, как движением буржуазным, то и выходит, что эта программа рекомендует немецким работникам усвоить себе прежде всего буржуазные интересы и цели и совершить политическое движение в пользу радикальной буржуазии, которая потом в благодарность не освободит народ, а подчинит его новой власти, новой эксплуатации.
На основании этой программы совершилось трогательное примирение немецких и австрийских работников с буржуазными радикалами «народной партии». По окончании Нюренбергского конгресса делегаты, избранные с этою целью конгрессом, отправились в Штутгарт, где и был заключен между представителями обманутых работников и коноводами буржуазно-радикальной партии формальный оборонительный и наступательный союз.
Вследствие такого союза как те, так и другие явились вместе, как братья, на второй конгресс «Лиги Мира и Свободы», открывшийся в сентябре в Берне. Тут приключился довольно знаменательный факт. Если не все, то по крайней мере многие из
103
Речь идет об Альянсе социалистической демократии, который был создан в октябре 1868 г. В работе, писавшейся в 1873 г., Бакунин, говоря о событиях, относящихся к сентябрю 1868 г., задним числом называет аллиансистами своих сторонников, еще не бывших членами его Альянса.
104
Сборник «Историческое развитие Интернационала» вышел в Цюрихе. Он был объявлен как второй том «Издания социально-революционной партии» (первый том издания – это «Государственность и анархия» М. А. Бакунина). В этот сборник вошли статьи единомышленников Бакунина Д. Гийома, Сезар де Папа, Н. Жуковского, а также статья Бакунина «Интернациональный союз социальных революционеров» и его речи на Бернском конгрессе Интернационала (1868). Сборник «Историческое развитие Интернационала» вышел раньше, чем «Государственность и анархия».
Вопрос, который подал внешний повод к этому разрыву, сделавшемуся уже гораздо прежде неизбежным, был поставлен аллиансистами чрезвычайно определенно и ясно. Они хотели вывести наружу буржуазных демократов и социалистов, заставить их громко высказать не только их равнодушие, но положительно враждебное отношение к вопросу, который единственно может быть назван народным вопросом, – к вопросу социальному.
Для этого они предложили «Лиге Мира и Свободы» признать за главную цель всех своих стремлений «уравнение лиц» (не только в политическом или юридическом, но главным образом в экономическом отношении) «и классов» (в смысле совершенного уничтожения последних). Словом, они пригласили Лигу принять программу социально-революционную.
Они дали нарочно самую умеренную форму своему предложению, дабы противники, большинство Лиги, не имели возможности маскировать своего отказа возражением против слишком резкой постановки вопроса. Им было сказано ясно: «Мы теперь еще не касаемся вопроса о средствах для достижения цели. Мы спрашиваем Вас, хотите ли Вы осуществления этой цели? Признаете ли Вы ее за законную и в настоящее время за главную, чтобы не оказать единую цель? Хотите ли, желаете ли Вы осуществления полнейшего равенства, не физиологического и не этнографического, а социально-экономического между всеми людьми, к какой бы части света, к какому бы народу и полу они ни принадлежали. Мы убеждены и вся новейшая история служит подтверждением: пока человечество будет разделено на меньшинство эксплуататоров и большинство эксплуатируемых, свобода немыслима и становится ложью. Если Вы хотите свободы для всех, то Вы должны хотеть вместе с нами всеобщего равенства. Хотите ли Вы его, да или нет?»
Если бы господа буржуазные демократы и социалисты были умнее, они для спасения своей чести ответили бы «да», но как люди практические отложили бы осуществление этой цели на весьма далекие времена. Аллиансисты, опасаясь такого ответа, наперед условились между собою поставить в таком случае вопрос о путях и средствах, необходимых для достижения цели. Тогда выступил бы вперед вопрос о коллективной и индивидуальной собственности, об уничтожении юридического права и о государстве.
Но на этом поле для большинства конгресса было бы гораздо удобнее принять сражение, чем на первом. Ясность первого вопроса была такова, что не допускала никаких уверток. Второй же вопрос гораздо сложнее и дает повод к бесчисленному множеству толков, так что при некоторой ловкости можно говорить и вотировать против народного социализма и все-таки казаться социалистом и другом народа. В этом отношении школа Маркса дала нам много примеров, и немецкий диктатор так гостеприимен (под непременным условием, чтобы ему кланялись), что он в настоящее время прикрывает своим знаменем огромное количество с ног до головы буржуазных социалистов и демократов, и «Лига Мира и Свободы» могла бы приютиться под ним, если бы только согласилась признать его за первого человека.