Сочинения

Маяковский Владимир Владимирович

15

Под ухомсамымлестницаступенек на двести, —несутминуты-вестницыпо лестницевести.Дни пришлии топали:– Дожили,вот вам, —нетутопливбрюхамзаводным.Дымомнебесныйлак помутив,до самой трубы,до носалокомотивстоитв заносах.Положивна валенкицветные заплаты,из ворот,из железного зева,сновашли,ухватясь за лопаты,все,кто мобилизован.Вышлиза лес,вместевзялись.Я ли,вы ли,откопали,вырыли.И сновапоездкатитза снежнуюскатерть.Слабееттелобез еди питья,носилки сделали,руки сплетя.Теперьзапевай,и домой можно —да на рукиположенопятьобмороженных.Сегодняна лестнице,грязной и тусклой,копалисьобывательскиеслухи-свиньи.Деникинподходитк самой,к тульской,к пороховойсердцевине.Обулись обыватели,по пыли печатаютшепотоголосыекухарочьи хоры.– Будет…крупичатая!..пуды непочатые…ручьи-чаи,сухари,сахары.Бли-и-и-зко беленькие,береги керенки! —Но городпроснулся,в плакаты кадрованный, —этопартия звала:«Пролетарий, на коня!»И красныескачутна югэскадроны —Мамонтованагонять.Сегодняденьвбежал второпях,крикомтишьпорвав,простреленнымлегкимчасто хрипя,упали кончился,кровав.Кровьпо ступенькамстекала на пол,стылас пылью пополами снована полкаплямикапалаиз-под пулиКаплан.Четверолапыезашагали,визгшелшакалий.Салопговоритчуйке,чуйкасалопу:– Заерзалидлинноносые

щуки!Скоровсехслопают! —А потомтопырилиглаза-тарелиныв длиннуюфамилийи званий тропу.Ветерсдираетсписки расстрелянных,рвет,закручиваети пускает в трубу.Лапаклассалежит на хищнике —ЛубянскаялапаЧе-ка.– Замрите, враги!Отойдите, лишненькие!Обыватели!Смирно!У очага! —Миллионныйклассвставал за Ильичапротивбелогочудовища клыкастого,и вливалосьв Ленина,леча,этой волилучшее лекарство.Хоронилисьобывателиза кухни,за пеленки.– Нас не трогайте —мыцыпленки.Мы только мошки,мы ждем кормежки.Закройте,время,вашу пасть!Мы обыватели —нас обувайте вы,и мыужеза вашу власть. —А утромнебо —веча звонница!Вчерашнийденьвиня во лжи,расколоколивалиптицы и солнце:жив,жив,жив,жив!И снова дничередой заводнойсбегалисьи просили.– Идемза нами —«еще одноусилье».От боя к труду —от труда до атак, —в голоде,в холодеи наготедержаливзятое,да так,что кровьвыступала из-под ногтей.Я виделместа,где инжир с айвойрослибез трудау рта моего, —к такимотносишься иначе.Но землю,которуюзавоевали полуживуювынянчил,где с пулей встань,с винтовкой ложись,где каплейльешься с массами, —с такоюземлеюпойдешьна жизнь,на труд,на праздники на смерть!

16

Мнерассказывалтихий еврей,Павел Ильич Лавут:«Только чтовышел яиз дверей,вижу —они плывут…»Бегутпо Севастополюк дымящим пароходам.За деньподметок стопали,как за год похода.На рейдетранспортыи транспорточки,драки,крики,ругня,мотня, —бегутдобровольцы,задрав порточки, —чистая публикаи солдатня.У кого —канарейка,у кого —роялина,кто со шкафом,ктос утюгом.Кадеты —на что ужлюди лояльные —толкались локтями,крыли матюгом.Забыли приличие,бросили моду,кто —без юбки,а кто —без носков.Бьетмужчинадамув морду,солдатполковникасбивает с мостков.Наши наседали,крыли по трапам.,кашейгрузилсявоенный ешелон.Хлопнувдверью,сухой, как рапорт,из штабаопустевшеговышел он.Глядяна ноги,шагомрезкимшелВрангельв черной черкеске.Город бросили.На молу —голо.Лодкашестивесельнаястоиту мола.И над белым тленом,как от пули падающий,на обаколенаупал главнокомандующий.Триждыземлюпоцеловавши,триждыгородперекрестил.Под пулив лодку прыгнул…– Вашепревосходительство,грести? —– Грести! —Убрали весло.Моторзаторкал.Пошлавеселок «Алмазу»моторка.Пулейпролетелаштандартная яхта.А в транспортах-галошинахдалеко,сзади,тащилисьоторванныеот станка и пахот,узловполторастанакручивая за день.От родиныв лапы турецкой полиции,к туркам в дыру,в Дарданеллы узкие,плылизавтрашние галлиполийцы,плыливчерашние русские.Впе —редигодина на године.Каждоготрясись,который в каске.Будешьдоитькоров в Аргентине,будешьмеретьпо ямам африканским.Чужиеволныкачали транспорты,флагис полумесяцембросались в очи,и с транспортовза яхтойгналось —«Аспиды,сперли казнуи удрали, сволочи».Ужеэкипажамоберегатьсяпулишальнойнадо.Дваминоносца-американцастоялина рейдерядом.Адмиралтрубой обвелстреляющихгоркрай:– Олрайт. —И ушлив хвосте отступающих свор, —орудия на город,курс на Босфор.В духовках солнцагорыжаркое.Воздухцветы рассиропили.Нашис песнейидут от Джанкоя,сыпятсяс Симферополя.Перебиваяпуль разговор.знаменамибойовевая,с краснымивместеспускается с горпеснябоевая.Не гнулась,когдапулеметом крошило,вставала,бессташная,в дожде-свинце:«И с намиВорошилов,первый красный офицер».Слушаютпушки,морские ведьмы,у —ле —петываяво винты со все,как сыпетсяс гор– «готовы умереть мыза Эс Эс Эс Эр!» —Начштабаморщит лоб.Пальцыкорявой рукибуквынепослушные гнут:«Врангельоп —раки —нутв море.Пленных нет».Покамест —точкаи телеграммеи войне.Вспомнили —недопахано,недожато у кого,у когодоменныетопки да зори.И пошли,отирая пот рукавом,расставивна вышкахдозоры.

17

Хвалитьне заставятне долг,ни стихвсего,что делаем мы.Я пол-отечества мог быснести,а пол —отстроить, умыв.Я с теми,кто вышелстроитьи местьв сплошнойлихорадкебуден.Отечествославлю,которое есть,но трижды —которое будет.Я планов нашихлюблю громадье,размахашаги саженьи.Я радуюсьмаршу,которым идемв работуи в сраженья.Я вижу —где сор сегодня гниет,где только земля простая —на сажень вижу,из-под неекомунныдомапрорастают.И меркнетдоверьек природным дарамс унылымпудом сенцаи поворачиваютсяк тракторамкрестьянзаскорузлые сердца.И планы,что раньшена станциях лбовзадерживалнищенства тормоз,сегоднявстаютиз дня голубого,железоми камнем формясь.И я,как весну человечества,рожденнуюв трудах и в бою,поюмое отечество,республику мою!

18

На девятьсюдаоктябрей и маев,под краснымифлагамипраздничных шествий,носилс миллионамисердце мое,уверени весел,горди торжествен.Сюда,под траури плеск чернофлажий,покаубитогокровь горяча,бежал,от тревоги,на выстрелы вражьи,молчатьи мрачнеть,и кричатьи рычать.Я здесьбывалв барабанах стучащийи в мертвомхолодеслез и льдин,а чаще еще —простоодин.Солдаты башенстражей стоят,поднявсвоиостроверхие шлемы,и, злобув башках куполовтая,притворствуютцеркви,монашьи шельмы.Ночь —и на головы намлуна.Онаидетоттуда откуда-то…оттуда,гдеСовнарком и ЦИК,Кремлякусокот ночи откутав,переползаетчерез зубцы.Вползаетна гладкийвалун,на секундусклоняетголову,и вновьголова-луньуноситсяс камняголого.Место лобное —для головужасно неудобное.И луннымпламенемозарена мнеплощадьв сияньи,в явив денной…Стена —и женщина со знаменемсклониласьнад теми,кто лег под стеной.Облилбулыжникилунный никель,штыкиот луныи твержеи злей,и,как нагроможденные книги, —егомавзолей.Но в этудверьникакая тоскане втянетменя,черна и вязка, —душине смущумертвизной, —он бьется,как билсяв сердцахи висках,живойчеловечьей весной.Но могилыне пускают, —и меняостанавливают имена.Читаю угрюмо:«товарищ Красин».И вижу —Парижи из окон Дорио…И Красинедет,сед и прекрасен,сквозь радость рабочих,шумящую морево.Вот с этимвиделся,чуть не за час.Смеялся.Снимался около…И падаетВойков,кровью сочась, —и кровьюгазетанамокла.За нимпредо мнойна мгновенье короткоетакой,с какимпортретами сжились, —в шинели измятой,с острой бородкой,прошелчеловек,железен и жилист.Юноше,обдумывающемужитье,решающему —сделать бы жизнь с кого,скажуне задумываясь —«Делай еес товарищаДзержинского».Кто костьми,кто пепломстенам под стопуулеглись…А тои пепла нет.От трудов,от каторги от пуль,и никтопочти —от долгих лет.И чудится мне,что на красном погостетоварищеймучиттревоги отрава.По пеплам идет,сочится по кости,выходитна светпо цветами по травам.И травыс цветамишуршат в беспокойстве.– Скажите —вы здесь?Скажите —не сдали?Идут ли вперед?Не стоят ли? —Скажите.Достроиткомуннуиз света и сталиреспубликивашейсегодняшний житель? —Тише, товарищи, спите…Ваша,подросток-странас каждойвеснойослепительней,крепнет,сильна и стройна.И сновашорохв пепельной вазе,лепечутвенкиязыками лент:– А в ихнихчерныхЕвропах и Азияхбоязнь,дремота и цепи? —Нет!В миренасилья и денег,тюреми петель витья —вашивеликие тениходят,будяи ведя.– А васне тянетвсевластная тина?Чиновностьв мозгахпаутину не свила?Скажите —цела?Скажите —едина?Готова лик боюпартийная сила? —Спите,товарищи, тише…Ктоваш покой отберет?Встанем,штыки ощетинивши,с первымприказом:«Вперед!»

19

Я земной шарчуть не весьобошел, —И жизньхороша,и житьхорошо.А в нашей буче,боевой, кипучей, —и того лучше.Вьетсяулица-змея.Домавдоль змеи.Улица —моя.Дома —мои.Окнаразинув,стоят магазины.В окнахпродукты:вина,фрукты.От мухкисея.Сырыне засижены.Лампысияют.«Ценыснижены!Сталаоперятьсямоякооперация.Бьемгрошом.Очень хорошо.Грудьюу витринныхкнижных груд.Мояфамилияв поэтической рубрике.Радуюсь я —этомой трудвливаетсяв трудмоей республики.Пыльвзбилишиной губатой —в моемавтомобилемоидепутаты.В красное зданиеНа заседание.Сидите,не совейте,в моемМоссовете.Розовые лица.Револьвержелт.Моямилицияменябережет.Жезломправит,чтоб вправошел.Пойдунаправо.Очень хорошо.Надо мноюнебо.Синийшелк!Никогдане былотакхорошо.Тучи —кочки,переплыли летчики.Этолетчики мои.Встал,словно дерево, я.Всыпят,как пойдут в бои,по числопо первое.В газетуглаза:молодцы-венцы.Буржуямпод заднаддаютколенцем.Суджгут.Зергут.Идетпожарсквозь бумажный шорох.Прокурорыдрожат.Как хорошо!Пестритпередовицаугроз паршой.Что б им подавиться.Грозят?Хорошо.Полкиидут,у меня на виду.Барабанув бокабьютвойска.Ногакрепка,головавысока.Пушкиввозятся, —идуткраснозвездцы.Приспособилк маршутакт ноги:вра —гива —шимо —ивра —ги.Лезут?Хорошо.Сотремв порошок.Дымовойдыхтяг.Воздуха береги.Пых-дых,пых —тятмои фабрики.Пыши,машина,шибче-ка,вовек чтобне смолкла, —побольшеситчикамоимкомсомолкам.Ветерподулв соседнем саду.В ду —хахпро —шел.Как хо —рошо!За городом —поле.В полях —деревеньки.В деревнях —крестьяне.Бородывеники.Сидятпапаши.Каждыйхитр.Землю попашет,попишетстихи.Что ни хутор,от ранних утр,работа люба.Сеют,пекут,мнехлеба.Доют,пашут,ловят рыбицу.Республика нашастроится,дыбится.Другимстранампо сто.История —пастью гроба.А моястрана —подросток, —твори,выдумывай,пробуй!Радость прет.Не для васуделить ли нам?!Жизнь прекраснаиудивительна.Лет до старастинамбез старости.Год от годарастинашей бодрости.Славьте,молоти стих,землю молодости.

1927

Про это

Стоял – вспоминаю.

Был этот блеск.

И это

тогда

называлось Невою.

Маяковский, «Человек»

ПРО ЧТО – ПРО ЭТО?

 В этой теме,и личнойи мелкой,перепетой не рази не пять,я кружил поэтической белкойи хочу кружиться опять.Эта темасейчаси молитвой у Буддыи у негра вострит на хозяев нож.Если Марс,и на нем хоть один сердцелюдый,то и онсейчасскрипитпро то ж.Эта тема придет,калеку за локтиподтолкнет к бумаге,прикажет:– Скреби! —И калекас бумагисрывается в клекоте,горько строчками в солнце песня рябит.Эта тема придет,позвонится с кухни,повернется,сгинет шапчонкой гриба,и гигантпостоит секундуи рухнет,под записочной рябью себя погребя.Эта тема придет,прикажет:– Истина! —Эта тема придет,велит:– Красота! —И пускайперекладиной кисти раскистены —только вальс под нос мурлычешь с креста.Эта тема азбуку тронет разбегом —уж на что б, казалось, книга ясна! —и становится– А —недоступней Казбека.Замутит,оттянет от хлеба и сна.Эта тема придет,вовек не износится,только скажет:– Отныне гляди на меня! —И глядишь на нее,и идешь знаменосцем,красношелкий огонь над землей знаменя.Это хитрая тема!Нырнет под события,в тайниках инстинктов готовясь к прыжку,и как будто ярясь– посмели забыть ee! —затрясет;посыпятся души из шкур.Эта тема ко мне заявилась гневная,приказала:– Податьдней удила! —Посмотрела, скривясь, в мое ежедневноеи грозой раскидала людей и дела.Эта тема пришла,остальные оттерлаи однабезраздельно стала близка.Эта тема ножом подступила к горлу.Молотобоец!От сердца к вискам.Эта тема день истемнила, в теменьколотись – велела – строчками лбов.Имяэтойтеме:…………!

I

БАЛЛАДА РЕДИНГСКОЙ ТЮРЬМЫ

О балладе и о балладах

Немолод очень лад баллад,но если слова боляти слова говорят про то, что болят,молодеет и лад баллад.Лубянский проезд.Водопьяный.Видвот.Вотфон.В постели она.Она лежит.Он.На столе телефон.«Он» и «она» баллада моя.Не страшно нов я.Страшно то,что «он» – это я,и то, что «она» —моя.При чем тюрьма?Рождество.Кутерьма.Без решеток окошки домика!Это вас не касается.Говорю – тюрьма.Стол.На столе соломинка.По кабелю пущен номерТронул еле – волдырь на теле.Трубку из рук вон.Из фабричной марки —две стрелки яркиеомолниили телефон.Соседняя комната.Из соседнейсонно:– Когда это?Откуда это живой поросенок? —Звонок от ожогов уже визжит,добела раскален аппарат.Больна она!Она лежит!Беги!Скорей!Пора!Мясом дымясь, сжимаю жжение.Моментально молния телом забегала.Стиснул миллион вольт напряжения.Ткнулся губой в телефонное пекло.Дырысверляв доме,взмывМясницкуюпашней,рвякабель,номерпулейлетелбарышне.Смотрел осовело барышнин глаз —под праздник работай за двух.Красная лампа опять зажглась.Позвонила!Огонь потух.И вдругкак по лампам пошло куролесить,вся сеть телефонная рвется на нити.– 67–10!Соедините! —В проулок!Скорей!Водопьяному в тишь!Ух!А то с электричеством станется —под рождествона воздух взлетишьсо всейсо своейтелефоннойстанцией.Жил на Мясницкой один старожил.Сто лет после этого жил —про это лишь —сто лет! —говаривал детям дед.– Было – суббота…под воскресенье…Окорочок…Хочу, чтоб дешево…Как вдарит кто-то!..Землетрясенье…Ноге горячо…Ходун – подошва!.. —Не верилось детям,чтоб так-тода там-то.Землетрясенье?Зимой?У почтамта?!

Телефон бросается на всех

Протиснувшись чудом сквозь тоненькийшнур,раструба трубки разинув оправу,погромом звонков громя тишину,разверг телефон дребезжащую лаву.Это визжащее,звенящее этопальнуло в стены,старалось взорвать их.Звоночинкитыщейот стенрикошетомпод стулья закатывалисьи под кровати.Об пол с потолка звоночище хлопал.И снова,звенящий мячище точно,взлетал к потолку, ударившись об пол,и сыпало вниз дребезгою звоночной.Стекло за стеклом,вьюшку за вьюшкойтянулозвенеть телефонному в тон.Трясяручоночкойдом-погремушку,тонул в разливе звонков телефон.

Секундантша

От сначуть видно —точка глазиголит щеки жаркие.Ленясь, кухарка поднялась,идет,кряхтя и харкая.Моченым яблоком она.Морщинят мысли лоб ее.– Кого?Владим Владимыч?!А! —Пошла, туфлею шлепая.Идет.Отмеряет шаги секундантом.Шаги отдаляются…Слышатся еле…Весь мир остальной отодвинут куда-то,лишь трубкой в меня неизвестное целит.

Просветление мира

Застыли докладчики всех заседаний,не могут закончить начатый жест.Как были,рот разинув,сюда онисмотрят на рождество из рождеств.Им видима жизньот дрязг и до дрязг.Дом их —единая будняя тина.Будто в себя,в меня смотрясь,ждалисмертельной любви поединок.Окаменели сиренные рокоты.Колес и шагов суматоха не вертит.Лишь поле дуэлида время-докторс бескрайним бинтом исцеляющей смерти.Москва —за Москвой поля примолкли.Моря —за морями горы стройны.Вселеннаявсякак будто в бинокле,в огромном бинокле (с другой стороны).Горизонт распрямилсяровно-ровно.Тесьма.Натянут бечевкой тугой.Край один —я в моей комнате,ты в своей комнате – край другой.А между —такая,какая не снится,какая-то гордая белой обновой,через вселеннуюлегла Мясницкаяминиатюрой кости слоновой.Ясность.Прозрачнейшей ясностью пытка.В Мясницкойдеталью искуснейшей выточкикабельтонюсенький —ну, просто нитка!И всевот на этой вот держится ниточке.