Сочинения
Шрифт:
8) Кто действие внешних чувств заменяет внутренними, — зрение — устремлением ума к зрению света животнаго, слух — вниманием душевным, вкус — разумным рассуждением, обоняние — умным постижением (ощущением, чувством), осязание — бодренным трезвением сердечным: тот Ангельскую на земле проводит жизнь; — для людей он и есть и видится человеком, для Ангелов же и есть и понимается Ангелом.
9) Умным зрением приемлем свет божественный, ведение сокровенных тайн Божиих; душевным вниманием — восхождение (возникновение) в сердце помыслов располагаем с разумом (или распоряжаемся ими, различая хорошие от худых); разумным рассуждением, как вкусом, распознаём виды разумений, и те, которые произрастают из горького корня, или преобразуем
14) Кто славы человеческой, которая ничтоже есть, ищет, как бы она чего–либо стоила, сластолюбие лобызает с душевной ненасытимостью и любоименно предается сребролюбию; тот или в демона превращается чрез высокоумие и гордыню, или скотам уподобляется чрез порабощение похотям чрева и подчревных частей, или зверем для ближних делается чрез ненасытимое и бесчеловечное сребролюбие. Ибо таковой, по слову Господню, отпадает от веры в Бога, потому что славу от человеков приемлет (Ин. 5, 44), — отвращается от целомудрия и чистоты, потому что ненасытно услаждается жжением подчревных частей и подчиняется срамным их влечениям, — отторгается от любви, потому что об одном себе печется, ближним же нуждающимся ничего не уделяет из своих имений: чрез что всё является чудовищем неким, из многих противоположностей сложившимся, и враждебным и Богу, и людям, и скотам.
15) Гнев, вожделение и разумная сила ума, когда в естественном своем чине стоят и действуют, тогда делают человека всего божественным некако и боговидным, всегда здраво действующим и отнюдь не уклоняющимся от естественного ему ступания. Когда же они в противность естеству уклоняются от надлежащего образа действования и принимают движения (или направления), несвойственные их естеству, тогда являют его, как сказано, чудовищем неким, из многих противоположностей сложившимся.
16) Гнев стоит в междупределии вожделения и разумной силы души, служа для каждой из сих сил оружием, по естеству ли они действуют, или противоестественно. Когда вожделетельная и разумная сила души действует по естеству, направляясь к вещам божественным, тогда гнев для каждой из них служит оружием правды против злобного змия, нашептывающего им и предлагающего вкусить от сластей плоти и утешиться славою человеческой. Когда же они уклоняются от естественного им движения и обращаются к противоестественному, и свой труд и занятия от божественных вещей переносят на человеческие, тогда он служит для них оружием неправды, которым они борются и воюют со всеми, кто полагает им преграду в их похотениях и стремлениях: так что человек в среде Церкви верных, является или деятельным, созерцательным и богословствующим, когда действует по естеству, или скотным, зверонравным и демоноподобным, когда уклоняется к тому, что противоестественно.
17) Если кто прежде душевных своих сил болезненным покаянием и усиленными подвигами не преобразит и не сделает такими, какими в начале дал их нам Бог, когда, создав Адама, вдунул в него дыхание жизни: то ни самого себя познать не может когда–либо, ни стяжать помысел владычественный над страстями, не кичливый, не пытливый, не лукавый, простой, смиренномудрый, чуждый зависти и клеветы, — чрез пленение всякого помышления в послушание Христово. Но и души своей никогда не будет он иметь горящей и пламенеющей любовью к Богу, не преступающей пределов воздержания, довольствующеюся предлагаемым и желающей упокоения святых. Если же она этого не стяжет, то и с'eрдца своего никогда не возможет иметь кротким, смирным, безгневным, благим, не задорным, полным милостивости и радушия, потому что она
18) Кто таким образом не воспримет в себе снова первоначального благолепия и не возобразит отличительных черт образа Того, Кто в начале создал его по образу Своему: тому как возможно когда–либо соединиться с Тем, от Кого он отдалился неподобием отличительных черт, и Коему, Свету сущему, погасив свой свет, привлек в себе противное (т. е. тьму)? Не соединившийся же с Тем, от Кого получил начало бытия, и из несущего стал сущим, и над сущими получил власть, куда ввержен будет, как не подобный Создавшему его, по отсечении от Него? Сие явно видящим, хотя я промолчу.
19) Пока имеем мы в себе вещества страстей и причины их самоохотно лелеем, не произволяя отрясти их, дотоле сила их превозмогает над нами, приемля власть на то от нас же самих. Когда же мы отвергнем их от себя и сердце свое очистим слезами покаяния, возненавидев и обольщение видимыми вещами, тогда делаемся причастными присещения Духа Утешителя, Бога зря и зримы бывая от Него.
20) Отрешившиеся от уз пристрастия к миру пребывают в свободе от всякого порабощения чувствам, Единому Духу живя и с Ним собеседуя, яко движимые от Него, чрез Коего они обычно сочетаются и с Отцом и Словом, единосущными Ему — един дух, по Св. Павлу, с Ними бывая. Таковые не только неуловимы бывают для демонов, но и страшны, как причастники божественного огня и сами огнем сделавшиеся.
21) Осязание есть не частное некое чувство, в одной какой части тела действо свое проявляющее, но чувство общее, по всему телу распространенное. Почему, когда оно осяжет без нужды что–либо, питая еще пристрастие к вещам нежащим, тогда колеблет ум страстными помыслами. Когда же коснется чего по необходимой естественной потребе, отрешившись уже от всяких нежностей и преодолев чувственность, тогда оно не колеблет душевных чувств.
22) Когда ум преселится к вещам сверхчувственным, тогда чувства, состоя в своем чине, бесстрастно входят в соприкосновение с предметами страстей, исследуя лишь причины их и природу, и верно определяя их действия и свойства, без пристрастия к ним и без склонения к ним желания против естества.
23) Подвиги и труды духовные рождают радование душевное, коему предшествует умирение страстей. Вследствие сего, что для людей, чувственности порабощенных, тяжко и неприятно, то для души, в духовных трудах пребывающей и священными потами любовь к Богу стяжавшей и вожделением божественного ведения уязвленной, легко и весьма сладостно. Для тех, как преданных упокоению тела и наслаждению чувственными удовольствиями, труды и подвиги добродетели неприятны и жестоки, так как они не предпринимали сланость удовольствий сих отмывать потоками слез; а для этой (т. е. для души, работающей Богу) они вожделенны и сладостны. Так как она мерзит удовольствиями, причиняющими ей зло, и отрясла всякое к ним пристрастие, и всякое самолюбивое угождение телу, то для ней прискорбно одно — покой от трудов и пресечение подвигов. Таким образом, что для тех служит к плотскому веселью, то душе, всецело расположившейся к божественному, причиняет скорбь, а что ей доставляет духовное радование, в том же для тех причина воздыханий и мучений.
24) Труды мучительными кажутся в начале для всех, вводимых в поты и подвиги духовные. Когда же они начнут охотно упражняться в них для возращения в себе добрых расположений, и достигнут до средины преуспеяния в том, тогда труды сии являются для них источником дивной некоей отрады и утешения. А когда, наконец, мертвенное сие мудрование плоти пожрется бессмертной жизнью, подаемою присещением Духа Святого, в тех, кои, пребывая в неутомимых трудах, простираются к последним пределам добродетели, тогда лица такие исполняются неизреченной радостью и веселием, потому что чрез это в них самих открывается чистый источник слез и сладкие струи свыше дождем льющегося утешения.