Сочинить детективчик
Шрифт:
— Есть и третья сторона — «литературные негры», — заметил Акимов.
— А в чем проблема? Нас под дулом пистолета заставляли идти в «негры»? Ну и занимался бы страховым бизнесом, а я бы чинил машины. Выбора нам никто не навязывал.
— Какая-то примиренческая у вас позиция.
— А что толку дергаться? Это, как климат, Паша. От нас не зависит. Наоборот, мы зависим от него.
— Так мы идем на пресс-конференцию Незванского или не идем?
— Как это не идем? Конечно, идем. Мы в этом сюжете уже по самое некуда. Какие же мы писатели, если не захотим посмотреть, как он будет развиваться?
— Тогда выключайте комп и отрывайте
— На улице дождь?
— Дождь.
— Придется взять зонт, — глубокомысленно заключил Леонтьев, неохотно вставая.
Все стены Овального зала Государственной библиотеки иностранной литературы от пола до пятиметрового потолка были в книжных стеллажах. Здесь хранились самые ценные издания. За стеклами лоснились кожаные переплеты старинных фолиантов с немецкой готикой, греческой клинописью, арабской вязью, болгарской кириллицей, книги на английском, французском, испанском, иврите. Вся мудрость мира, весь накопленный человечеством опыт, собранный на полках, словно бы сообщали небольшому пространству зала мощную энергетику, отрешали от московской суеты, от всех мирских забот. Стулья были расставлены вдоль стен, небольшой стол с двумя креслами был предназначен для ведущего пресс-конференцию и главного действующего лица.
— Самое место для Незванского, — прокомментировал Леонтьев, заглянув в зал. — Аристотель, Эврипид, Омар Хайям и Незванский.
— Умеют люди устраиваться, — согласился Акимов.
Из-за того, что опоздала электричка, что в последнее время из-за реконструкции пригородных станций случалось довольно часто, соавторы едва успели к началу пресс-конференции. Но в семь почти никого в библиотеке не было. Во дворе перед входом в Овальный зал Леонтьев заметил новую «БМВ» Смоляницкого с толстым водителем Сашей. При свете салонных плафонов он читал какую-то рукопись. Мнение своего водителя Смоляницкий очень ценил, часто назначал тиражи в зависимости от его оценки — человек из народа, простой читатель. Здесь же стояла служебная «Волга» «Российского курьера». Водитель Володи никаких рукописей не читал, а спал, откинув кресло.
Нижний вестибюль был пуст, на вешалках в гардеробе висело всего несколько пальто и плащей. На втором этаже, в просторной комнате, примыкавшей к Овальному залу, томились наиболее дисциплинированные журналисты: две немолодых критикессы из таблоидов, в мини-юбках, с презрительными лицами, несколько незнакомых Леонтьеву молодых газетчиков. Посередине комнаты на длинном столе были разложены последние романы Незванского. Их брали, брезгливо листали и тут же откладывали.
— Познакомься, Володя, — обратился Леонтьев к главному редактору «Курьера». — Паша Акимов, мой соавтор.
— Где-то я слышал эту фамилию. Как звали человека, опознавшего труп? — повернулся он к парню из отдела информации, которого посылал в милицию и прокуратуру. Он был в том же жилете, похожем на спецназовскую «разгрузку», только без значка «Секс-инструктор».
— Акимов.
— Правильно, Акимов, — повторил Володя, с интересом разглядывая Пашу. — Так это вы запустили утку о смерти Незванского? Ну и шутки у вас!
— Какие шутки? — запротестовал Паша. — Я был совершенно уверен, что это он! Я и сейчас в этом уверен.
После семи народу стало прибавляться. Каждый, кто входил, спрашивал:
— Фуршет будет?
Из смежной комнаты время от времени озабоченно выглядывал Смоляницкий. Леонтьев привык видеть его в просторном шерстяном пуловере. Ради пресс-конференции он приоделся. Серый пиджак в мелкую клетку от Армани или Гуччи, галстук с золотой ниткой — генеральный директор «Парнаса» выглядел не то чтобы неузнаваемым, но словно бы ряженым. Заметив Леонтьева, кивнул:
— Зайди.
В небольшой гостиной с камином, в вальяжной позе, свободно закинув ногу на ногу, сидел элегантный седой старик в стального цвета костюме, с черным галстуком-бабочкой, с лицом несколько помятым, но сохранившем значительность и даже некоторый аристократизм. Смоляницкий отрекомендовал Леонтьева:
— Разреши тебе представить, Евсей Фридрихович. Валерий Леонтьев.
— Певец? — оживился старик. — Совсем не похож. На сцене он выглядит лучше. На сцене все выглядят лучше. Я всегда выглядел моложе, такой, знаете ли, герой-любовник…
— Какой певец? — с досадой перебил Смоляницкий. — Писатель, лучший автор «Парнаса»! «Без вести пропавший» — его работа.
Старик благожелательно покивал:
— Интересный роман. С большим удовольствием прочитал. Очень, очень неплохо.
— Ну, убедился, что Незванский жив-здоров? — спросил Смоляницкий, как если бы в гостиной, кроме них, никого не было.
— Убедился.
— То-то же.
— На что ты намекаешь?
— Ладно, не делай невинную физиономию. Я знаю, от кого пошел слух о его смерти.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — пожал плечами Леонтьев. — Михаил Семенович, народ волнуется: фуршет будет?
— А как же? Обязательно будет. Не так часто Незванский дает пресс-конференции.
— Можно даже сказать, что совсем не часто, — уточнил Леонтьев. — Пойду успокою публику.
Двери Овального зала наконец раскрылись, журналисты расселись вдоль стен. Соавторы пристроились скромно, у выхода, чтобы не путаться с журналистами. Набралось человек двадцать, телевизионщиков не было. Леонтьев удивился, он ожидал, что явление знаменитого автора детективов вызовет больший ажиотаж. Из гостиной появились Смоляницкий и Незванский, заняли места за столом, на котором уже стояло несколько диктофонов.
— Дамы и господа, спасибо, что пришли. Для меня удовольствие и большая честь представить вам моего друга, одного из самых популярных российских писателей. Как видите, слухи о его смерти оказались несколько преувеличенными. Прошу любить и жаловать — Евсей Незванский!
После такого вступления можно было ожидать аплодисментов. Их не последовало. Журналисты рассматривали знаменитого писателя с любопытством, как диковинку. Смоляницкий продолжал:
— Евсей Фридрихович очень редко встречается с прессой. У него нет для этого времени. Мне стоило немалого труда уговорить его дать эту пресс-конференцию. И вот он в вашем распоряжении, задавайте вопросы.
— Еженедельник «Жизнь», — представилась одна из критикесс. — Господин Незванский, откуда пошел слух о вашей таинственной смерти?
Незванский высокомерно и как бы брезгливо пожал плечами, зачем-то заглянул в лежавшие перед ним листки.
— Как уже сказал Михаил Семенович, слухи о моей смерти оказались несколько преувеличенными. Понятия не имею. Произошло недоразумение. Какой-то неизвестный мне господин опознал меня в трупе бедолаги, ставшего жертвой неизвестных преступников. Не знаю, почему он это сделал. Газеты раздули сенсацию, но у меня к ним претензий нет. Сенсация — хлеб журналистов.