Социализм и капитализм в России

Научно-популярное электронное издание

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России»

Медведев, Р. А.

Социализм и капитализм в России / Рой Александрович Медведев. – М.: Время, 2017. – (Собрание сочинений Жореса и Роя Медведевых).

ISBN 978-5-9691-1646-7

В основу настоящего тома собрания сочинений Роя и Жореса Медведевых легли книги Роя Медведева «Социализм в России?» (2006), посвященная историческим судьбам социализма в России в ХХ веке: от зарождения и распространения идеи общества социальной справедливости до крушения реального социализма в 1990-е, «Капитализм в России?» (1998), содержащая общественно-политический анализ событий, происходивших в Российской Федерации с осени 1991-го до конца 1995 года, и «Народ и власть в России в конце ХХ века» (2009), в которой вниманию читателей предлагается аналитический взгляд историка на события, происходившие в стране в течение последних двадцати лет прошлого века. Для данного

издания материалы значительно переработаны и расширены автором.

В книге, которая лежит перед читателем, я хотел бы обсудить с единомышленниками и оппонентами некоторые из проблем, относящихся к трудной судьбе социалистической идеи и социалистической практики в России. Это не первая книга автора по проблемам социализма. В начале 70-х годов во многих странах издавалась моя книга «Социализм и демократия», которая была написана в конце 60-х годов и содержала анализ проблем советского общества с позиций независимого социалиста и демократа. На русском языке эта же книга была издана в 1972 году Фондом им. Герцена в Амстердаме под названием «Книга о социалистической демократии». В 1981 году в Лондоне была издана на английском языке моя книга «Ленинизм и западный социализм», в которой я продолжил анализ некоторых проблем советского социализма. В новой книге я продолжаю эту работу, но уже с учетом тех драматических событий, которые были связаны с разрушением Советского Союза и крушением КПСС. Первый вариант этой книги я подготовил еще в 1996 году для узкого круга активистов Социалистической партии трудящихся – СПТ, в которой я был одним из семи сопредседателей. Она была распространена среди друзей всего в 150 экземплярах. Второй вариант книги я подготовил для китайских товарищей после участия в большой Международной конференции по проблемам социализма, которая была проведена Пекинским университетом в январе 2002 года. Книга была издана в 2003 году в Китае и на китайском языке под названием «Историческая судьба социализма в России». Теперь я подготовил третий вариант этой книги. Моя книга – это в большей мере обзор произошедших в СССР и в России событий, а также наших, главным образом московских, дискуссий по проблемам социализма. Для более глубокого исследования проблем социализма нам не хватает знания того огромного и разнообразного опыта, который был накоплен в XX веке социалистами, социал-демократами и коммунистами в десятках стран мира и который по многим направлениям оказался более успешным, чем наш советский и российский опыт. Социализм в разных формах наступает сегодня со всех сторон, и те опасности, трудности и угрозы, которые возникают перед всем человечеством с развитием техники, науки, экономики, с возникновением новых противоречий между разными регионами и цивилизациями, невозможно эффективно преодолеть без использования идей и методов, которые разрабатываются и предлагаются социалистами разных стран и разных направлений. Социализм и социалистическая идея актуальны сегодня и для России, которая ищет свой путь и свое новое место в мире, а также в постсоветском пространстве. Коммунистические лидеры прошлых десятилетий имели претензию учить всех «правильному», «истинному», «единственно верному» учению о социализме. Их поражение не должно, однако, отвратить нас от великих и благородных идей справедливости, солидарности, свободы и общественного блага, которые лежат в основе социалистического идеала. Именно этими соображениями я руководствовался, когда работал над своей книгой.

Москва, 6 марта 2005

К началу 80-х годов советское общество было уже тяжело больным социальным организмом. Однако правящая элита не понимала его болезней, не знала, как их лечить и даже скрывала все более и более зловещие симптомы. «Мы плохо знаем общество, в котором живем», – это сказал Юрий Андропов вскоре после того, как он возглавил КПСС и СССР. А всего через десять лет и Советское государство, и КПСС были мертвы. Обрушилась и мировая социалистическая система, и все то, что мы называли мировым коммунистическим движением. Такой ход событий оказался полной неожиданностью не только для сторонников, но и для противников социализма и коммунизма. Политические противники Советского Союза десятилетиями боролись против «коммунистической угрозы». Но и они не ожидали, что крушение КПСС, СССР и Варшавского договора произойдет столь стремительно и без больших усилий с их стороны. В книге Зб. Бжезинского «Большой провал», вышедшей в свет в 1989 году, автор утверждал, что коммунистический режим в СССР доживает последние годы или десятилетия. Автор рисовал при этом разные сценарии реформации или демонтажа коммунизма. Не исключал Бжезинский и возможности неожиданного и быстрого распада Советского Союза, но считал все же такой исход наименьшей вероятностью [1] . Неожиданность, однако, это не синоним случайности. Было бы ошибочным связывать крах КПСС прежде всего с деятельностью ее лидеров времен перестройки, забывая при этом всю предыдущую деятельность ее руководства, ее противоречивую историю, ее идеологию и политику, организационную структуру, а также положение партии в системе Советского государства и в жизни общества. Было бы ошибочным связывать разрушение СССР только с решениями, принятыми в Беловежской пуще, забывая сложную историю Советского Союза, его структуру и проводимую его правителями экономическую, социальную и национальную политику.

Нетрудно доказать, что указы о запрещении КПСС и о конфискации имущества и средств партии не опирались на законы страны. Но почему в августе или в ноябре 1991 года, когда наносились эти удары по КПСС, в стране не было по этому поводу ни одной забастовки, даже ни одного митинга протеста? Мне неизвестны случаи, чтобы рабочие и служащие да и все другие члены КПСС и «беспартийные коммунисты» приходили для защиты своих райкомов, горкомов или обкомов партии. Огромные толпы людей, собравшиеся 23 августа 1991 года на Старой и Новой площадях в Москве – у зданий ЦК и МГК КПСС, намеривались не защищать,

а готовы были помочь захвату и разгрому находившихся там центров партийной и государственной власти. Да и через полтора года, когда решения Конституционного суда Российской Федерации открыли возможность восстановления легальной деятельности Компартии России, в ее ряды вернулось немногим более пяти процентов от численного состава КПСС на территории РСФСР. В последующие годы численность КПРФ не увеличивалась, а сокращалась, как уменьшался и ее электорат.

Как историка меня поражает сходство между событиями осени 1991 года и весны 1917 года, когда всего за несколько дней в России рухнули и 800-летний самодержавный режим, и 300-летняя династия Романовых. Есть очевидное сходство между отречением от престола Николая Второго и отречением от лидерства в КПСС Михаила Горбачева, между попыткой генерала Корнилова установить в стране военную диктатуру и попыткой путча ГКЧП. Почему не встали на защиту престола сотни тысяч дворян-офицеров, присягавших этому престолу на верность, почему они не смогли поднять на защиту монархии ни 10-миллионную армию, ни миллионное казачество? Почему бездействовало и молчало 300-тысячное духовенство? Уже к концу 1917 года все эти силы были сметены партией большевиков, которая к началу этого года не имела в своих рядах и 40 тысяч членов, и руководство которой находилось или за границей, или в сибирской ссылке. Но кто шел еще в начале 1991 года за пестрой коалицией партий, называвшей себя «Демократической Россией»?

В 1917 году большая часть рабочего класса России поддержала большевиков и образовавшееся после революции Советское государство определялось в документах партии как диктатура пролетариата. Рабочий класс и в последующие десятилетия считался главной опорой КПСС. Но как вел себя российский рабочий класс в 1990–1991 гг.? Рабочее движение возникло у нас в стране в годы перестройки, и хотя оно охватило лишь меньшую часть рабочих, оно уже в 1989 году стало заметным фактором общественной жизни. Но это движение было направлено против власти и против КПСС. Достаточно вспомнить о лозунгах и забастовках шахтеров в Кузбассе, Донбассе и Воркуте. То обстоятельство, что именно рабочий класс отказал в доверии коммунистам в самый трудный момент, известный левый публицист Сергей Кара-Мурза называл «загадкой века». «По какой-то неведомой причине недоумевал, – С. Кара-Мурза, – в массе рабочих России вызрело убеждение, что разрушение советского строя и отказ от солидарности с КПСС будут рабочему выгодны. Почему люди так подумали – это загадка века. Никто пока не дал ей вразумительного объяснения». Сама статья С. Кара-Мурзы называлась «Самораспад гегемона» [2] .

Очень был обижен С. Кара-Мурза и на крестьян, на служащих да и на все 400-миллионное население стран СЭВ и Варшавского договора. «Это были, казалось бы, нормальные люди, а теперь побрели, как слепые в пропасть». Однако в таком поведении народа России не было особой загадки, оно было закономерным результатом всей политики и всей «воспитательной работы» КПСС. Положение народных масс в России и через 70 лет после Октябрьской революции было очень тяжелым, и хотя КПСС называла себя «авангардом рабочего класса», руководство партии сознательно культивировало в народе политическую пассивность, давя молотом репрессий почти все проявления политической активности и самостоятельности рабочих, крестьян и интеллигенции. Наш народ не был слепым, но именно поэтому от него многое скрывали, и он мало что мог понять. Это как раз и устраивало его поводырей, которые, как оказалось, мало что понимали в реальной обстановке и сами. Производственные коллективы не могли стать в Советском Союзе субъектами политики, а профсоюзные и партийные организации на предприятиях превратились во многих отношениях в органы надзора и даже подавления. Что должны были защищать в 1991 году шахтеры Донбасса и Кузбасса, металлурги Урала и машиностроители Брянска? Жизнь этих людей все еще была крайне тяжелой, а противники КПСС, выступая против партократов, не скупились на обещания. Вот почему «гегемон» и молчал, когда для лидеров КПСС наступили их самые трудные дни. Ничего не могла сделать и гигантская система партийной агитации и пропаганды с ее сотнями тысяч агитаторов и пропагандистов, ученых и учителей, писателей и журналистов. Вся эта огромная машина, на содержание которой расходовалось не меньше средств, чем на армию и вооружение, вращалась, как выяснилось, на холостом ходу. Пропаганда слишком расходилась с реальной жизнью, чтобы рабочие могли ей поверить. Кадровый рабочий и ветеран Отечественной войны Л. А. Озябкин, размышляя в 1993 году о поведении рабочего класса в 1991 году, писал:

«Над всеми нами кошмаром висели ошибки и преступления руководящих невежд и авантюристов прошедшего периода. Многие люди просто не понимали, что марксизм и социализм были извращены, а идеалы революции преданы.

Наш рабочий класс раскололся на продажную рабочую аристократию, деклассированную часть и рабочих, которые составляли большинство армии труда и которые в той или иной мере утратили сознание коллективизма и ответственности за общее дело. У нас и сейчас многие не хотят ни социализма, ни капитализма и говорить с ними о насильственном возврате к прошлому не только бессмысленно, но и преступно. Сегодня массы рабочих за коммунистами уже не пойдут» [3] .

С терминологией Л. Озябкина можно не соглашаться, но настроение рабочих он знает хорошо.

Не было забастовок и манифестаций и в знак протеста против соглашений в Беловежской пуще о ликвидации СССР. А ведь референдум о сохранении СССР был проведен еще 17 марта того же 1991 года. Но это было пассивное голосование, за которым не стояло ни политической воли лидеров КПСС, ни активной политической воли народа. Иначе Верховные советы союзных республик не смогли бы столь единодушно голосовать за ратификацию соглашений об СНГ. Не слишком прочным оказалось как «нерушимое единство партии и народа», так и «союз республик свободных», который «сплотила навеки великая Русь». Дружба и сотрудничество советских народов не были мифом, как не была мифом и концепция о советском народе, как новой общности людей и его морально-политическом единстве. Но крепость этого единства была еще недостаточной, чтобы противостоять неожиданно возросшему давлению радикального национализма и сепаратизма.