Социальная сеть "Ковчег" -2
Шрифт:
Но я мстил ему по-своему. Я улыбался, когда входила мама, и переставал это делать, когда она звала папу. Я целую неделю старался не показывать папе, как улыбаюсь. Он от этого очень злился — так я научился нескольким американским ругательствам. Но однажды он пришёл домой в таком смешном фартуке, что я рассмеялся. Папа чуть не умер от счастья. Вот как мало ему нужно, когда рядом есть я.
Мне начинало нравиться быть ребёнком. Я весь день занимался дрессировкой этих взрослых. Мама понимала сразу, а папу приходилось учить. За эти смешные глупости, которые вытворял мой папа, я полюбил его, как и маму. Я не помнил отца в прошлой своей жизни, поэтому решил восполнить эту любовь сейчас. Кстати,
Единственное, что мне не нравилось в этой новой жизни, — что я немного тупею. Мозг нужно тренировать, но делать это решительно невозможно, когда все твои дни похожи друг на друга. Нужно побыстрее расти и уходить в школу. Чтобы размять мозги, я пытался вспомнить школьную программу, но без интернета под рукой делать это было крайне тяжело.
Недавно я научился управлять руками и ногами. Я хватал себя за большой палец ноги и пытался размять мышцы. Приходилось постоянно двигаться, чтобы развивать моторику. Руки и ноги слушались, но неохотно, как после 700 граммов водки. Было интересно подавать команду руке взять висящую над кроваткой игрушку и потом, подобно стороннему наблюдателю, смотреть — получится или нет. Получалось всё чаще и чаще.
Молоко в маме было уже не таким вкусным, и мне пришлось скандалить по этому поводу. Заточение в «одиночке» уже кончилось, а вот кормить «баландой» меня стали только сейчас. Мы договаривались на грудное молоко, а не на грудную воду. Пришлось долго добиваться своего. Эти два американца меня не поняли. Пришлось внушать маме, что когда ребёнку исполняется 4 месяца, пора прикармливать его нормальной едой. Внушение в течение двух дней в сочетании с постоянными криками помогло.
Мне стали давать овощное пюре. Кушать его было легче, но вкус был далеко не очень. Мне кажется, эти люди не знают о существовании сахара и соли. Намёков на этот раз никто не понял, поэтому пришлось привыкать самому. Когда привык, очень понравилось разнообразие. Ощущения были радостными. Вы только представьте, каково это — отведать уху и рябчиков на прощальном ужине у Штерна год назад, а теперь весь этот год кушать однообразную еду. Если вы меня не понимаете, то можете посидеть на молочной диете до конца этого года.
Я заново знакомился с разными овощами и фруктами. Из всего, чем меня прикармливали, я смог вспомнить только вкус картошки, морковки, яблока, груши и печёнки. Самое большое удовольствие я получал от пюре из печени. Всё же мясо для мужчины — самое главное. Иногда меня кормили непонятной смесью из разных овощей, но этот винегрет мне тяжело было распознать, поэтому он мне не нравился. Что интересно, у меня, как у собаки Павлова, вырабатывалась слюна уже при звуке блендера. Жить становилось интереснее.
Дом был не просто большой, а огромный. Это я понял, когда научился держать головку и приподниматься на ручках. Я смог осматривать окрестности в режиме панорамы. Потолки за долгую свою жизнь в этом доме я уже изучил, теперь можно было оглядеть остальное. Было устойчивое ощущение, что учёные изобрели увеличивающий луч для всех окружающих предметов. Я не сразу понял, что колонны, которые я вижу, — это просто ножки стола. Тот огромный шкаф, уходящий в потолок, — всего лишь невысокий комод.
Даже пеленальный столик мне казался большой двуспальной кроватью. Люди вокруг тоже были большими. Незнакомые заходили к нам не часто, но когда появлялись, не вызывали во мне радости. Они вели себя как ненормальные. Сюсюкали, коверкали слова, говорили странно пискляво, и это резало мой нежный слух. Они все были соседями и родственниками. Я понимал, что к ним нужно привыкать, но мне не нравилась одна их общая черта.
Они все действовали по одному плану. Приходили и с порога бежали мыть руки. Потом они сразу бежали ко мне и пытались взять на руки. Долго заглядывали мне в глаза с глупыми улыбками. Потом, как они говорили, они играли со мной не больше получаса, дожидались моего крика и отдавали меня маме. А затем с огромным удовольствием проводили около двух часов за столом и жадно ели мамину еду. Они не понимали, что мама, когда готовит им еду, не уделяет мне внимания. Глупцы! Что тяжёлого — приходить в гости со своей едой?
Мужики, как сумасшедшие подкидывая меня в воздух, показывая свою силу и ловкость. Эти дураки считали, что я в своей жизни мало падал с высоты. Когда они подкидывали меня, у меня всё замирало и ноги сковывало напрочь. Дух захватывало, на меня нападали воспоминания полёта навстречу Красной площади. Как им объяснить, что так делать не нужно? За неимением инструментов для усмирения, я тщательно запоминал лица этих злодеев на будущее.
Чаще всех в нашем доме появлялась одна милая женщина. Папа называл её мамой, и они действительно были похожи друг на друга. Единственное, что выгодно отличало её от папы и других гостей, — она, подобно моей маме, легко угадывала желания. За это я ей часто улыбался. Она, в отличие от других взрослых, когда приходила к нам в дом, оставляла меня с мамой, а сама шла на кухню готовить или заниматься уборкой в многочисленных комнатах. Идеальная женщина.
Она была второй американкой, в которую я влюбился. Как моей любви хватало сразу на четырёх женщин, я не думал.
Школа
Время тянулось очень медленно. Прошлая жизнь была яркой и разнообразной, поэтому сейчас я откровенно скучал. Жизнь младенца — это жизнь по расписанию. Уже через месяц я его выучил, и оно никогда не нарушалось. Ночью было хуже всего. Я то и дело просыпался от кошмаров, посторонних звуков или голода. Голодным я становился очень часто, так как у меня был маленький желудок. Поэтому проходил час после кормления, и я снова хотел кушать.
Именно поэтому я не любил, когда мама оставляла меня одного. Иногда она набиралась наглости уйти по своим делам на улицу, оставляя меня с бабушкой или, на худой конец, с папой. Я чувствовал себя брошенным. Я очень привязался к своей новой семье, поэтому мне приходилось постоянно повторять себе, кто я такой. Иногда я думал, что всё, что произошло в прошлой жизни, лишь страшный сон. Но то, что в данный момент полугодовалый младенец мыслит как взрослый, доказывало обратное.
Никто не объяснял мою миссию, поэтому я просто жил. Однажды, когда меня сносили в больницу, я увидел календарь в кабинете врача. Оказалось, что сейчас 2064 год. Таким образом, получалось, что я опять в будущем. Но, по крайней мере, не в далёком. Судя по всему, Юля сейчас ещё не родилась. Если обещание Тринити будет выполнено, то Юля переродится заново, и нас познакомят снова.
Это было хорошо, так как Юлю я запомнил молодой, и меня не прельщала перспектива встречаться с бабушкой Юлей. Интересно, смогу ли я её узнать? Видел я её около 40 лет назад. Жалко, что сейчас рядом со мной не было Тринити. Тут были только родители, которые уже устали покупать мне новую одежду, так как рос я каждый месяц.
В полтора годика, когда я научился ходить и немного разговаривать, меня стали водить в частный садик. Пришлось заново научиться общаться с другими детьми. Это было очень сложно, так как я не мог привыкнуть разговаривать с ними на равных. Да и язык был очень сложным. Нужно будет научиться думать на английском, тогда мне будет проще. Дети разговаривали на английском языке, глотая звуки, поэтому я не всегда понимал, что они от меня хотят.