Содержательное единство 2001-2006
Шрифт:
Изменится ли что-то в следующем году? Поживем – увидим.
И последнее (рис. 5).
Я задался в начале вопросом: что происходит сегодня с лингвистикой (то есть с употребляемыми словами), семантикой (с образами и значениями), логикой (то есть с тем, какие причинно-следственные связи выстраиваются), смысловой насыщенностью (содержанием), интонацией (выявляющей градус интереса к произносимому), элементарной связностью речи, наконец, суммарной адекватностью говорящего?
Есть "фасад", а есть "тело сути", или конструкция. "Фасад" может напрямую примыкать к "телу сути", или между ними возникает дистанция х. И чем дальше расходятся "фасад" и "тело сути", чем больше дистанция х, тем больше падает суммарный совокупный показатель адекватности.
Если "фасад" и "тело сути" смыкаются, то этот показатель равен 100%. А если "тело сути" находится бесконечно далеко, и фасад должен прикрывать что-то, что уже не существует, то показатель падает чуть ли не до нуля.
Это – выведенная мною теорема. Те, кто еще помнит советское время, хорошо понимают, что это означает. Инструктор или какой-нибудь идеологический работник пытается сказать что-то о коммунизме, и у него выходит следующее: "Ну, коммунизм, это… вообще-то говоря… (И, наконец, с неподдельным интересом) А меня отправят за рубеж?!".
В 1991 году, перед самыми августовскими событиями, я встретился с достаточно крупным работником аппарата КГБ СССР. Предметом разговора была международная обстановка. Но разговор был ни о чем. Наконец, мы простились. Почти несуществующее рукопожатие, вялость, томность… И вот, когда я уже был в дверях, мне было сказано, все так же вяло: "А Вы что, верите, что это можно сохранить? – "А что это?" – "Ну, вот это". – "Все-таки скажите, что это, и я Вам отвечу". – "Ну это – СССР". Я спросил: "А Вы? "
В этот момент говорилось, что железный строй рыцарей-тамплиеров атакует Ельцина. Но я же умею что-то видеть! Какой "железный строй"?
Что я пытаюсь сказать? Что это всё и есть семантика, лингвистика, интонация. В моем примере то, как человек произносил слово "это" ("Вы верите, что можно сохранить это?") – и есть семантика. Или психологическая лингвистика… Как позже говорилось: "Эта страна".
Теперь я смотрю на то, что происходит сегодня. "Воскресение", "возрождение", "энергетическая супердержава", "газовонефтяной монстр", "супернефтяной гигант"… И какой-нибудь В.Никонов, совершенно не соответствующий этим оптимистичным и энергичным определениям, вяло говорит по телевизору: "Ну, вот это… оно… ну…". Это не от глупости и не от подлости. Это от точного понимания, что ты описываешь "фасад" от сути, которой уже нет. Это "КаПээСэСшность".
Алла Пугачева – совсем не глупая, отнюдь, – на вопрос "Чем будете заниматься в Общественной палате?" отвечает: "Я там создам комитет, и он будет бороться с дураками, которые задают такие вопросы". Зачем создана Общественная палата? Низачем. У этой формы есть содержание? Нет.
По тому, как движутся, с какой энергетикой говорят фигуры, обеспечивающие "фасад", нетрудно вычислить, что происходит в центре. Я это хорошо помню с советских времен. Если в центре – кипение, то это кипение сообщается дальше. А если кипения нет? Будет ли мой сотрудник заниматься чем-либо всерьез, если, вызывая его, я ему говорю: "Э-э-э… надо бы чего-нибудь сделать… так сказать… А вообще-то – жена-то как?".
Можно
И тогда возникает главный вопрос: а в чем "тело сути"?
Я не имею права ничего утверждать. Я только выдвигаю гипотезу.
Стоит ли в "российской повестке дня", как минимум, переход от хищнической эксплуатации инфраструктуры к ее воспроизводству и улучшению, а, как максимум, модернизация (новая индустриализация)? Нет.
Ну, тогда, может быть, речь идет о "латиноамериканском варианте"? Опять-таки нет. Я уже говорил сегодня о том, что "латиноамериканский вариант" у нас невозможен.
Тогда о чем идет речь? О ликвидации?
Вообразите на минуту такую ситуацию. Я точно знаю, что "Экспериментальный творческий центр" "накрывается", но являюсь его руководителем. Какая у меня тогда энергетика? Предположим, ко мне пришел новый менеджер соседней фирмы. А я ему: "Посмотрите, какие прекрасные стены! Вы видите эти замечательные стулья? А эти ручки вы видите, да?.." Но энергии расхваливать все это по-настоящему – нет. "Ладно, надоело… давайте о деле…"
Современная российская действительность точно соответствует этой иллюстрации: "Никонов, поговори про ручки!". – "Ручки высшего качества и внушают глубокий оптимизм…" – "Марков, поговори о дверях!" – "Эти двери открывают путь в будущее…" Ох!
Я хотел бы ошибиться в своей интерпретации. Интерпретация – вопрос всегда неоднозначный, и мне всё время хочется найти интерпретацию, которая бы говорила о чем-то более оптимистичном.
Например, о том, что "тело сути" – это тайное создание крупного проекта стратегического типа, который изменит социальные опорные группы, который вернет нас в модернизацию…
Я хочу в это верить. Но я не могу назвать этот вариант единственным или высоко вероятным. Мне очень трудно выдавать желаемое за действительное. Невозможно представить, как в тайне от всех готовится проект модернизации. Если бы он на самом деле создавался, то энергия этой работы так или иначе заявляла бы о себе. Но… трудно на это рассчитывать. Разве мы не знаем нашей элиты?
Даже если этот вариант маловероятный, а мой, другой, более вероятный – мне хотелось бы верить в этот маловероятный. Но я не могу лгать и говорить, что вероятность его велика, в то время, как она мала. И я не могу произносить невнятные успокаивающие фразы в условиях стремительно разрастающейся национальной и социальной катастрофы. Которая, к тому же, является отражением катастрофы мировой.
Поэтому всё, что принес нам политический Дед Мороз, я вам вывалил здесь. Как говорится, кушайте на здоровье.
12.01.2006 : (конспект) Что принес нам политический "Дед Мороз"?
1. Возможно, развитие ситуации на Ближнем Востоке (ирано-израильская проблематика и др.) в ближайшие полгода-год будет тем фактором, который будет реально определять вектор мировой политики. И это будет оказывать очень мощное давление на нас (на Россию).
2. Отмечу, что наблюдается чудовищная тенденция в российской интеллектуальной жизни. Я перестаю, например, понимать, что говорят и пишут многие российские политологи. И не по причине их глубокомыслия, а потому, что из высказываний исчезает анализ реальных факторов политической жизни.