Согдиана
Шрифт:
— Что ты задумал? — воскликнула она испуганно.
— Великое дело задумал! Я так верю в удачу! О! Ты не знаешь, Зара, как мне хорошо… — Он засмеялся от избытка радости, бурлящей в нем, поцеловал жену в лоб и вскочил.
— Ты оставайся, я скоро вернусь.
Он исчез так быстро, что Зара не успела даже поймать его за край одежды. Женщина покраснела и опустила руку, протянутую супругу во след. Лицо Зары стало злым, утратило красоту. Она не понимала, чего добивается этот человек. Дочь Оробы смутно догадывалась: стремления Спантамано угрожают ее благополучию.
Спантамано мчался вверх по лестнице во дворце Оробы. Ноги его мелькали с такой быстротой, как будто он обулся в крылатые сандалии бога эллинов Гермеса. Голос потомка Сиавахша раскатился по всем залам, точно крик глашатая:
— Ороба, ты где?
— Здесь! — отозвался Ороба с террасы. — Ты явился н-наконец. Где п-пропадал? О! Ты ч-чему-то рад? Ну, рассказывай…
Старейшина захлопотал вокруг зятя, точно клушка возле цыпленка. Еще бы! Не каждый становится тестем сатрапа.
— Налей вина! — Спантамано швырнул в сторону свою пятнистую шапку и растянулся на ковре. — Пей и радуйся — пришел твой час, Ороба!
— Искендер богатые д-дары прислал? — заискивающе спросил наутаке, разливая по чашам вино.
— Дары, — Спантамано приподнялся, изумленно уставился на тестя. Его охватило бурное веселье. — Ах-ха-ха-ха! Так ты ничего не знаешь? Правда, я тебе и не говорил ничего. Теперь можно раскрыть тайну. Я поднимаю восстание.
— А?.. — Ороба выронил чашу. Напиток растекся по ковру темной лужей. — К-какое в-восстание?
— Против Искендера!
— Что? — Наутакец отпрянул от Спантамано, будто внезапно увидел прокаженного. — Что т-ты г-говоришь?
— Да, восстание! — продолжал Спантамано, не замечая состояния Оробы. — Сейчас самое подходящее время. Горцы Узрушаны отрезали грекам путь на Мараканду. Я отправил гонцов к сакам тиай-тара-дайра, тиграхауда и жителям Ферганы. Они окружат Искендера и не выпустят его из мешка до тех пор, пока сюда не подоспеют отряды Хориена, Вахшунварты и других старейшин. Тогда ударим на Искендера со всех сторон. Там и придет ему конец.
— Ума ли… лишился, — пробормотал Ороба, и Спантамано увидел, что от ласковой улыбки тестя не осталось и следа.
— Ты чего, а? — спросил он удивленно.
— Твоя з-затея мне не н-нравится, — сухо ответил наутакец.
— Почему?
— П-потому, что у т-тебя ничего н-не выйдет! Искендер разгонит всех в-вас, как с-стаю бродячих собак.
— Ты сам, видно, ума лишился! — рассердился Спантамано. — Кто нас разгонит, если поднимется вся Согдиана, если к нам присоединятся массагеты? Пойми — Искендер в ловушке. И он пропал, если мы разом на него навалимся!
— Не знаю, к-кто из вас п-пропал, — сказал Ороба. — Я думал, т-ты умней. Зачем ты с-сам лезешь в пасть тигра? Искендер сделал тебя с-сатрапом Согдианы. Чего тебе е-еще надо?
— О! Ты вот как заговорил! — Спантамано нахмурился. — Так знай же: для меня зазорно получить из рук чужого царя власть над Согдианой, по праву принадлежащей роду Сиавахша. Понятно? Не для того Спантамано избавился от Бесса, чтобы посадить на шею нового хозяина.
— Безумец! И ты в-веришь, что тебе э-это удастся?
— А почему бы нет? Где сказано: "Согдиана создана для того, чтобы ею вечно управляли иноземные цари? "Раз боги сотворили ее именно Согдианой, а не другой страной, значит, она заслуживает своего места под солнцем.
— Все это с-слова, — процедил наутакец злобно. — По мне, пусть Согдианой управляют х-хоть одноглазые духи гор, лишь бы они п-пощадили мою жизнь и о-оставили мне половину монго добра.
Спантамано долго молчал, пораженный такой откровенностью. Наконец он сказал хрипло:
— Вот ты, оказывается, какой. Не дума же, что тебе удастся заслужить благоволение юнанов, как ты заслужил своей низостью благосклонность персов. Ты слышал, какое преступление совершил Искендер в Узрушане?
— Слышал. И поделом дикарям. Пусть не плюют в пламя, зажженное богом. Не беспокойся, уж я-то не прогадаю.
Он говорил, не глядя на Спантамано. Глаза его блудливо бегали по сторонам. Таким гнусным показалось отпрыску Сиавахша худое, иссохшее от жадности и пороков лицо Оробы, что Спантамано едва не ударил по нему ногой. Самое страшное — Ороба был так туп и глуп, что непоколебимо верил в свою правоту и считал человека, сидящего перед ним, сыном осла и круглым дураком. И Оробу не переубедил бы сам Охрамазда.
— Да, ты никогда не прогадаешь! — Голос Спантамано сорвался от бешенства. — Прежде ты продавал себя персам. Теперь ты готов продать себя юнангам. Так продайся лучше мне, единокровному согдийцу!
И он бросил Оробе горсть драгоценных камней. Ороба преобразился. Его глаза, миг назад темные от затаившегося в них страха, радостно заблестели. Но ненадолго. Ороба с огромным напряжением, с душевным скрипом и скрежетом отодвинул лалы и просипел:
— Не надо… не надо ничего. Ты думаешь, камни спасут от гнева Искендера, если я примкну к тебе?
— Значит не поможешь мне? — вскричал Спантамано. — Мне, мужу твоей дочери?
— Чтобы я помогал мятежникам? — Ороба всплеснул руками — Бедная Зара! Если б я знал, какие мысли в твоей беспутной голове, разве я отдал бы за тебя мою дочь? Я скажу ей, чтоб она вернулась ко мне. Уходи прочь. Я не хочу знаться с таким опасным человеком.
— Я уйду. — Спантамано поднялся и сцепил руки за спиной, чтоб не прикончить Оробу на месте. — Но знай и ты — нет для меня выше позора, чем быть зятем такой грязной твари. Одно утешает — не все старейшины Согдианы подобны тебе, подлый выродок. И не забывай: когда Спантамано уничтожит юнанов, он припомнит этот разговор. Я и сейчас перегрыз бы тебе горло, да не хочу лишнего шума.
Ороба всполошился. Ах, он слишком круто обошелся с потомком Сиавахша! А если Спантамано и на самом деле победит Искендера? Тогда… Наутакец перепугался. Он изобразил на лице улыбку, но Спантамано резко повернулся и ушел.