Шрифт:
Легкая паутинка, летевшая меж ветвей деревьев, внезапно зацепилась за веточку и бессильно повисла, серебристые края мгновенно потускнели и обмякли… Ветер дохнул, пытаясь сорвать летунью с ветки, но тщетно — старая береза не желала отпускать свою добычу. Товарки пленницы, печально шелестя, полетели дальше.
Илика улыбнулась, глядя на тоскливо свесившуюся паутинку, и сняла ее, а затем, дунув на ладонь, отпустила. Присела на сломанное дерево, поставив рядом корзинку с черникой. Бабушка который день посылала ее на полянку недалеко от избушки, торопясь запастись целебной ягодой. Скоро отойдет вкусная и полезная черника, а зимой она не раз пригодится. Кому изготовить отвар от слабого желудка, кому заварить от зимнего нездоровья чаю с листьями, да и просто вкусна черничка зимним вечером, залитая свежим медом. Рядом с ней бежала маленькая собачонка,
Жители деревни, расположенной в окрестностях Китежа, хорошо знали старую Кринельду, приехавшую в их места из далекой ледяной Авроры давным-давно. Остаться в поселении ведунья не пожелала — по их обычаям не положено было селиться промеж людей. Но и далеко уходить тоже не следовало, если не странствующие ведуны. Поселилась с молчаливого одобрения селян в старой охотничьей избушке, небольшой, но крепкой.
Поначалу боялись непонятную старуху, то и дело бродящую по лесу с лукошком в руках. Да и она не стремилась общаться с жителями деревни, проводя время в лесу да в своей избушке. Кто и как узнал, что странная гостья лекарка, уже не помнили. Но долго не решались обратиться к ней с недугом и хворью, обходясь дедовыми способами.
Первой за помощью к чужачке рискнула прийти молодая жена старосты. У Лурианы с детства были проблемы со здоровьем. А вот теперь пресветлые боги не давали им с мужем детей. Вот и возникла на пороге хижины как-то весной, со страхом глядя на поднимающийся из котла пар.
Кринельда улыбнулась и пригласила войти. Даже не стала спрашивать, с чем пожаловала гостья. Окинула внимательным взглядом ярко-синих глаз и достала с полки пузатый глиняный флакончик. Приказала пить три луны. А к зиме уже ходила Луриана, гордо выпятив немаленький живот. С тех пор Кринельду в селе признали, начали к ней бегать с любой хворью, благодаря кто продуктами, кто одеждой. Так и прижилась в деревне знахарка.
Никто из селян не знал, кто она и откуда, почему появилась в этих краях и надолго ли осталась. Просто приняли как должное — пришелица им зла не делала, помогала, наоборот. Ну и они к ней по-доброму. Зим через девять Кринельда отправилась проверить силки на птиц — стрелять она не умела, но силками добывала себе пропитание запросто. Проверив все силки, сложила добычу в мешок, сорвала несколько веточек рябины для очередного отвара и собралась уже домой, как вдруг услышала слабый писк за кустами. Мудрая женщина сразу смекнула, что голос подал не звереныш, и быстрым шагом преодолела поляну. На истоптанной конскими копытами снежной горке лежала берестяная корзинка, а в ней — младенец. Видно, недавно бросили, даже замерзнуть дитя еще не успело. Завидев Кринельду, малыш тут же раскричался, просясь на ручки. Подхватив найденыша, знахарка взяла в другую руку мешок с тушками перепелов и вернулась домой. Согрела воды искупать младенца, достала материи на пеленки — отплатил за лечение кто-то из сельчан. Развернула — девочка, недели две как родилась, не больше. Чистенькая, ухоженная. Явно не из бедной семьи, где мал мала меньше, а досыта едят только по праздникам. Удивило Кринельду незнакомое клеймо на пеленке — да и сама ткань, в которой лежала девочка, оказалась богатой, тонкой работы, с вышивкой. Ничьего герба знахарка не узнала — а и ведала бы, чьего рода малышка, искать не пошла бы. Коли потерялось дите — искать будут, клич кинут. Тогда и даст знать, где найденыш. Ну а коли избавились от нежеланного потомства — тем более нет смысла поднимать шум.
Несколько дней бурлила деревня, обсуждая находку. Так и не измыслив объяснения, откуда взялась малышка в зимнем лесу, Кринельда оставила находку себе, собираясь воспитать ученицу своему мастерству. Назвала Иликой. Девочка росла смышленой и толковой. Науку бабушки осваивала походя, играючи. Та еще объяснить толком не успеет, а кроха уже протягивает склянку с отваром либо сноровисто выкладывает на стол снадобья для заданного целебного настоя. Выросла Илика настоящей красавицей: тонкий стан, коса до пояса, золотом льющаяся по сарафану, глаза цвета летнего неба, голос птицам под стать — звонкий да приятный. Вот и сейчас, собирая чернику в корзинку, девушка напевала услышанную недавно от заезжего бродячего артиста песню. Птицы рассыпались по веткам деревьев,
Внезапно совсем рядом послышался конский топот, и на поляну вылетел небольшой отряд всадников. Богато одетые воины с любопытством разглядывали лесную жительницу, настороженно шагнувшую назад, к поваленной березе. Вожак, восседающий на вороном коне с богато украшенной упряжью, спрыгнул с седла и подошел поближе.
— Мир тебе, девица! — усмехнулся он, откровенно разглядывая Илику. Та отпрянула, словно чужак прикоснулся к ней холодным взглядом серых, как утренний туман, глаз. — Водицы не поднесешь ли? Да не бойся, не съем. Как звать тебя?
— Илика, — негромко ответила девушка, скомкав концы платка, в который куталась. Ей не нравились проезжие молодцы, от которых отчетливо веяло опасностью. С виду обычные парни, воины или кмети, Перун их разберет… Одеты по-походному, оружие к седлу приторочено — явно не в одном бою побывало, крови напилось. Смелые воины, у иных шрамы на лице, знак доблести и храбрости. Но сквозь улыбку проступало жестокое выражение привыкших к повиновению завоевателей, не отказывающих себе в удовлетворении желаний. Илике совсем не нравился взгляд того, кто подошел к ней — он смотрел, как выбирающий покупку на ярмарке. Лениво прикидывая — взять или не стоит товар денег. Остальные воины продолжали сидеть на лошадях, бесстрастно рассматривая встреченную девушку, на которую с ухмылочкой взирал их предводитель. Илика попятилась назад, с ужасом ощутив спиной толстый ствол старого дуба. Молча наклонившись к корзине, она подняла стоящий рядом кувшин с водой и протянула витязю. Напившись, тот вернул посудину, улыбнувшись.
— Я же сказал, не бойся, — хмыкнул. — Красивая ты, Илика. Даже и не скажешь, что деревенская. Приодень тебя — и княжескому двору честью покажешься. Поедешь со мной, девица? Я младший сын главы клана Фантомов, Грегор. В шелка одену, на золоте есть будешь. Сына мне родишь — младшей женой назову. В старшие не годишься, знатности рода не хватает.
— Спасибо, воин, — поклонилась девушка. — Только я здесь останусь, негоже без воли старших судьбу менять. Ты меня не сватал, вено за меня не давал. Не тебе я обещана. Ступай своей дорогой, а мне пора.
Сидящие на конях громко расхохотались. Усмехнулся и вожак, легко вскакивая в седло. Тронул поводья, собираясь продолжить дорогу… Илика не успела даже вскрикнуть, как оказалась в седле, прижатая сильной рукой к всаднику. Кони взяли с места в карьер, ветром проносясь по дороге. Небрежно-смешливое выражение разом исчезло с лиц воинов — мчались за предводителем, словно ничего не произошло. А может, и впрямь привычное для них дело. Мало ли в походах вот так хватали пленников? Илика испуганно молчала, вцепившись в луку седла. Про оброненную на поляне корзинку с черникой она даже не вспомнила, мимолетно обрадовавшись, что Шимка увлеклась ловлей ежа и убежала далеко от хозяйки. Кто эти люди, куда они ее везут? Спросить девушка боялась. Да и вряд ли услышали бы ее сквозь свист ветра несущиеся вскачь кони.
Ехали долго, до темноты. Илика понимала, что случилась беда, и домой она теперь вернется очень не скоро. Если вообще вернется. Как бабушка перенесет исчезновение внучки? Как одна будет справляться с хлопотами домашними да заботами знахарскими — старая ведь стала, сил почти нет. О том, что с ней самой станется, девушка старалась не думать.
Проехав Ассурские горы, остановились на привал. В столицу решили не заезжать, отправиться прямиком в Сенеж, родовое имение главы клана Фантомов. Отряд возвращался из военного похода, с блестящей победой и богатыми трофеями. Возы с награбленным отправлены были еще несколько дней назад с торговым караваном, а воины остались — в бою захватили несколько знатных пленников, которых пожелали выкупить родичи. Вот и возвращались почти на седмицу позже добычи. Грегор, младший сын главы, впервые пошел войной на другой клан один, не под командованием отца или старшего брата, а со своей только дружиной. Видно, не зря старый воевода натаскивал молодых, нещадно гоняя в тренировках да упражнениях воинских — сражение они выиграли играючи.