Сохраняя веру (Аутодафе)
Шрифт:
На протяжении всей трапезы лицо рава Луриа излучало удовольствие. Он как будто поздравлял себя с удачным решением. Он был уверен, что нашел для своей особенной дочери совершенно особенного жениха.
Он даже отдал Ашеру инициативу в последовавшей после еды беседе, и трактовка какого-то куска из Торы, предложенная чикагским гостем, лишний раз продемонстрировала, что он как нельзя лучше подходит на роль зятя зильцского ребе.
На Дебору Ашер почти не глядел. Помимо «Приятно познакомиться», произнесенного на идише, он
Разговор шел вокруг предостережений пророка Иеремии грешникам, чьи неправедные деяния «написаны железным резцом, алмазным острием…».
В этот момент в разговор включилась Дебора и процитировала следующий стих: «…начертаны на скрижали сердца их».
Все глаза вдруг устремились на нее в изумлении.
Она, оказывается, тоже кое-что постигла!
Наконец настал великий миг. Вся семья отправилась на прогулку в близлежащий Проспект-парк. Рав и миссис Луриа держались в отдалении десяти шагов, с тем чтобы «дети могли получше узнать друг друга».
Ашер изо всех сил старался произвести на Дебору хорошее впечатление. Не только потому, что на него рассчитывал весь Чикаго, но и потому, что она ему действительно понравилась.
С первого взгляда его покорили ее большие карие глаза и темперамент. Ему понравился ее голос, когда она пела вместе со всеми так называемое благословение после совместной трапезы, а также бесстрашие, с каким она включилась в мужской разговор.
— Они не преувеличивали, — заметил он.
— Прошу прощения?
— Родители наговорили мне про тебя и твою семью много восторженных слов. В кои-то веки это была не пустая болтовня!
Он помолчал в надежде, что она не оставит его слов без ответа. Уловив его ожидание, Дебора произнесла:
— Ты тоже. В точности такой, как мне описывали.
«И это — все?» — мелькнуло у Ашера.
— Я слышал, ты настоящая эшес хайиль, — сказал он. Это был высший комплимент, на какой может рассчитывать еврейская девушка.
— Иными словами — хорошая заготовка для прилежной жены, — язвительно откликнулась Дебора. — Хотя это зависит от того, как перевести с иврита. Ведь если «гибор хайиль» означает «герой сражения», так почему бы «эшес хайиль» не перевести как «женщина-воительница»?
Ашер нахмурился и покачал головой, про себя решая, правильно ли будет втянуться в семантический спор с потенциальной невестой. И решил, что лучше не обострять.
— Может, сменим тему? — попросил он.
— В баскетболе я не разбираюсь, — ответила она.
— Тогда, может, тебе будет интересно знать, какие у меня планы?
Дебора лишь пожала плечами.
Несколько минут они шли молча, делая вид, что любуются деревьями.
Затем Ашер заговорил снова:
— Если тебе все же интересно, я не собираюсь становиться раввином.
— Да? — Она оживилась. — Твой отец, наверное, этим огорчен?
— Не особенно. У меня есть два старших брата, и у каждого уже своя община. Я просто подумал, тебе будет интересно узнать, что я собираюсь стать врачом. Что скажешь?
— Скажу, что это замечательно, — не кривя душой ответила Дебора и добавила: — А знаешь, кем я хочу стать?
— Женой, наверное?
— Ну, со временем так оно и будет, — ответила она. — Но я бы хотела заниматься чем-то помимо этого.
— И чем же? — спросил он.
— Наукой.
— Но ведь ты — женщина!
— Тогда я буду ученой женщиной, — ответила она.
Раздосадованный, Ашер решил использовать последнюю возможность, поскольку время явно уходило.
— Дебора, можно задать тебе простой вопрос?
— Пожалуйста.
— Я тебе нравлюсь?
— Да, — смущенно ответила она.
— Тогда… скажи, ты хочешь выйти за меня или нет?
— Достаточно будет односложного ответа?
— Да, — сказал он.
Глядя в его карие глаза, Дебора вымолвила:
— Нет.
11
Дебора
Был вечер пятницы, без нескольких минут одиннадцать. Дебора Луриа сидела одна в гостиной и читала Библию. Как всегда, она оставила себе напоследок Песнь Песней.
Она была так поглощена чтением, что не услышала, как в замке повернулся ключ и в дом кто-то вошел. Ее вывел из задумчивости робкий голос:
— Доброго шабеса, мисс.
Она подняла глаза. Перед ней стоял мальчик-христианин, которого они и их соседи нанимали выключать им свет в день отдохновения.
Понимая, что ей даже в одной комнате с ним быть не положено, Дебора потупилась и начала подниматься с дивана.
— Прошу меня извинить, — проговорила она. — Не хочу вас задерживать.
— Ничего страшного. Я сегодня раньше обычного. Могу сначала пойти к Шапиро, а на обратном пути — к вам.
— Нет, нет, — запротестовала Дебора. — Я уже закончила читать.
Она закрыла книгу, аккуратно положила ее на стол и вышла из комнаты.
— Спокойной ночи, — прошептал юноша. Но она, похоже, его будто не слышала.
Когда Тимоти Хоган только начинал работать у Луриа, он едва замечал Дебору — тогда еще застенчивую, нескладную девочку-подростка с темными вьющимися волосами. Но со временем его покорила ее восточная красота.
Он понимал, что это неправильно, но в минуты слабости молился о том, чтобы застать ее, когда придет к ним в пятницу. Чтобы только взглянуть на нее одним глазком.
Он проводил взглядом ее фигуру, растворившуюся в полумраке коридора, и понял, что ведет себя совершенно непозволительно. Этим девочкам вообще не полагается говорить с юношами, не то что с ирландским католиком. Она успела произнести всего несколько слов, а ее милый голос все еще эхом отдавался в комнате.