Сохраняйте спокойствие!

Ра Юрий

— Сработала, сработала. У него, я смотрю, всё срабатывает. Мне иногда кажется, он в конце учебника ответы подглядывает. Завтрашнего утра ждать не будем. Пристреливаем, а потом пойдем на стрелковый полигон. Там посмотрим, что получилось.

А ведь получилось! Смотреться как аккуратное изделие польского военпрома мой автомат перестал, зато начал тихохонько плевать пулями в нужную сторону. То есть, он и раньше исправно делал это, но с неуместным апломбом и шумом. А сейчас… Похоже, мы отобрали достаточно много энергии у газов, чтоб пуля от «Токарева» не разгонялась до сверхзвуковой скорости. Нет хлопка от преодоления звукового барьера, газы не рвутся как подорванные из ствола, стало слышно лязг автоматики, теперь сравнимый со звуками стрельбы. Это не страшно, если пользоваться сумками, то и этот звук частично глушится. Страшное оружие теперь у меня на руках — бесшумная автоматическая сумка. И да, на сто метров после пристрелки я попадаю очередью вполне успешно. В двух руках пистолет-пулемет даже не пытается дергаться или как-то неприлично себя вести.

После собственноручно отстрелянного магазина задумался и Голов.

— Удобная вещица получилась. Нам таких не надо, Василич?

— Разве что для каких-нибудь спецопераций. Сам смотри. У меня лежит на складе парочка. Можем переделать, тут же всё буквально на коленке собрать можно.

— Это да, не бином Ньютона. Где я, а где тот бином. Но у вас же уже должны быть заводские образцы не хуже. Ведь есть?

— Должны быть — верно говоришь. Есть пистолеты. Полностью автоматического компактного оружия я в руках не держал, только описания перспективных разработок. Вот такая петрушка. Майор Карпов не даст соврать.

— И чего, будете такие, как у меня клепать?

— А знаешь, Жора, будем! Не пригодятся — и хорошо. А если понадобится, будут под рукой. Ты у нас заночуешь или домой?

— Сна ни в одном глазу, настроение на подъеме. Если патронов отсыплете, то поеду сейчас.

— Василич, не обижай гостя дорогого, ладно?

— Да я что, давно так не веселился! Спасибо, Жорж, уважил. Приезжай еще. А пока подгоняй тачку, буду делиться честно нажитым непосильным трудом.

И мне было счастье. Люгеровские, Макаровские, Токаревские ништяки в коробках по пятьдесят и по шестнадцать штук. Сталкеры бы обзавидовались такому хабару.

Глава 24

Привокзальное кафе

Если у вас нет мобильного телефона (а его нет не только у вас), если у вас нет городского телефона (а в общежитии его нет ни у одного студента), то волей-неволей вазтёры знают о вашей жизни почти всё. Так думал Корчагин, поднимаясь на второй этаж общежития после телефонного разговора с папой Димой. Родители этого тела — они стали своими за три года вынужденного сосуществования, как и биологический брат Пашка. Но уже пять с лишним лет Михаил-Дмитрий вольная птица, залетающая в дом своих как бы родителей исключительно ради приличия и весьма редко. Летние каникулы, зимние каникулы. А два года службы в армии отзвенели вообще без отпуска — незаменимым быть почётно, но порой тяжко. Незаметно и неуклонно Михаил отрывался от родителей, которых ему подсунула судьба, а они объясняли себе и друг другу, что просто сын вырос, возмужал, у него много дел, да мало ли готовы нагородить мама с папой, когда их чадо перестаёт нуждаться в опеке.

А тут вон чего — отец едет в командировку в Москву, предлагает пересечься где-нибудь, встретиться по-родственному. Даже страшновато стало — не случилось ли чего? Корчагин-Лихарев не стал себя накручивать, всё прояснится уже назавтра.

Да, декабрь в этом времени в Москве иной, чем потом. «Нехорошая фраза» — поправил себя Михаил, неизящная. Зимой в советская Москва выглядит приятнее, чем Москва двадцать первого века. Да. Снег не сдирается с улиц до асфальта, его утоптанная корочка остаётся на тротуарах, так что нет той унылой черноты. И вообще, зимний город в двадцатом городе белее, наряднее. Однако мест, где можно посидеть за чашкой кофе с пирожными удручающе мало. Хоть своё кафе открывай, честное слово! Впрочем, папа Дима и не рассчитывал на посиделки. Времени на свидание с сыном у него выкроилось всего полтора часа до поезда домой. Так что встречаться два Корчагина решили на вокзале.

А вот и первый сюрприз! Сбоку от главного входа, там, где раньше работала практически обязательная для всех вокзальных комплексов парикмахерская, теперь сияет огнями кафешка! Кооперативная, однако.

— Зайдем, сын? Я её здесь не помню. Но уж лучше так, чем в вокзальном ресторане.

— Давай. Тоже не специалист по ресторанным посиделкам. Особенно вокзальным.

— А вообще с этим делом как? — Отец щелкнул пальцем по горлу.

— Да ну, чисто для приличия изредка и в небольших количествах.

— То есть не любитель?

— Нет, отец, не любитель. Так что если ты решил заказать спиртное, то без меня, себе заказывай на одно лицо.

— Ну и ладно. Не так часто мы видимся, сто грамм мне полезно. Заодно после накрутки выдохну.

— Что, полоскало руководство?

— Рабочие моменты, и говорить нечего про это. У тебя как?

— Знаешь, если скажу, что лучше и не бывает, то не совру.

— Верю. Мы в своих провинциях тоже газетки почитываем, да. Недавно ваша «Черным по белому» у нас в киосках продаваться начала, представляешь! Мы с Верой никому не кукарекали про твои успехи, но кое-кто не то сам допетрил, не то подсказали компетентные товарищи. Как же: фамилии членов редколлегии в каждом номере печатаются, а твоя так на первом месте!

— Так принято, я же исполняю функции главреда.

— Вот и я о том же! Сын еще институт не закончил, а уже главный! Редактор! — Сто грамм водки для взрослого мужчины немного, в самый раз. В самый раз, чтоб он выдохнул и начал ощущать позитив.

— Мы с Верой, честно сказать, когда ты первый номер прислал, всю газету от корки до корки… Да. А когда увидели родную фамилию не только под статьей, да еще и в списке… Да. Мать даже предположила типографские штучки типа шутки.

— Смешно.

— Да понятное дело, что смех. По всему Союзу газета продается, а с нового года доступна к подписке. Какие уж тут шутки. В горисполкоме я теперь звезда. Редактор нашего «Знамени» тебя своим учеником считает, мол он зеленую улице тебе открыл, путёвку в жизнь дал. Что тебя сначала «Комсомолка» напечатала, уже не помнит.

— Отец, хорош дифирамбы мне петь. Вы как сами?

— Нормально. Мы работаем, Павка учится, второй курс потруднее ему даётся, но тянет. Между прочим, почаще некоторых приезжает.

— А чего там ехать, небось в областной ВУЗ поступил, не за тридевять земель.

— Ну не всем же в МГУ поступить судьба. Кстати, ты на Новый год домой приедешь?

— Даже обещать подумать не буду, отец. Вспомни, что у вас в конце года творится, и прикинь, что мы с января девяностого на новый тираж выходим. Да еще с подпиской. Кстати, вы подписку на мою газету оформили?

— Конечно! На твою газету. Звучит. Ты «И. О.» главного редактора долго еще будешь? На жирном окладе.

— С окладами, папа, беда. Мы все пока общественная редакция. Редактура, правка, макеты — всё чисто на энтузиазме.