Соколиная охота
Шрифт:
Горячая речь бека заставила монсеньора Николая призадуматься.
– Я всегда полагал, что цивилизация рано или поздно возьмет верх над варварством.
– И ты говоришь мне это, сидя на развалинах великого Рима, – усмехнулся Карочей. – Ты великий оптимист, монсеньор. Да и с чего вы взяли, что вам противостоят варвары, уважаемый Николай? За их спинами боги из седой старины, а вы адепты новой религии, история которой насчитывает всего лишь несколько веков.
– Но эта религия истинная! – горячо возразил
– Возможно, – не стал с ним спорить Карочей. – Но истина далеко не всегда торжествует в этом мире, чаще верх берут обычаи и привычки, доставшиеся нам от предков.
– Хорошо, – кивнул Николай. – Но что ты мне предлагаешь, бек Карочей?
– Союз против Севера, монсеньор, – спокойно сказал хазар. – Только объединив усилия, мы сможем противостоять новой империи, одинаково угрожающей и вам, и нам.
– Наше с тобой сотрудничество, уважаемый бек, вряд ли можно назвать удачным, – задумчиво проговорил Николай.
– Не скажи, монсеньор, – запротестовал Карочей. – Если бы не мы с тобой, то Карл с Людовиком еще год назад взяли бы Ахен, а следом – Рим. И тогда римлянам довелось бы еще раз увидеть, как сапоги ругов топчут мостовые Вечного города, а их копья, украшенные северными рунами, взлетают выше крестов базилики святого Петра. Именно мы с тобой, уважаемый Николай, сохранили удел Лотарю, который, к сожалению, дважды бездарно проиграл сражения, самые важные в своей жизни. Впрочем, этих сражений еще будет немало и у меня, и у тебя, монсеньор. И даже у императора Лотаря рано или поздно вновь появится возможность восторжествовать над своими врагами.
– Ваши условия?
– Мои условия ты знаешь, монсеньор. Уравнять в правах рахдонитов с вашими купцами и не преследовать их за веру отцов. В свою очередь, мы гарантируем вашим купцам право свободной торговли на землях Хазарии и Руси. Ну и самое главное в том, что мы рассчитываем на вашу поддержку в противоборстве с северными варварами, вы же можете положиться в этой борьбе на здешних рахдонитов. Если у тебя возникнут проблемы, монсеньор Николай, то обратись за помощью к уважаемому рабби Симеону. С его стороны тебе гарантирована горячая поддержка.
– Я поговорю о твоих предложениях с папой Евгением и императором Лотарем. Думаю, что с их стороны возражений не будет, благородный бек.
Карочею осталось уладить еще только один вопрос, чтобы со спокойной душой отправиться в родную Хазарию. Вопрос был деликатный, но скиф очень надеялся на помощь благородного Эда Орлеанского и, надо сказать, не прогадал.
– А зачем тебе понадобился Раймон Рюэрг, благородный бек? – удивился граф Орлеанский.
– Считай, что меня до дрожи в коленях проняло твое пророчество, благородный граф, – усмехнулся Карочей.
– Это пророчество не мое, а архиепископа Константина, – возразил Эд. – Но неужели ты собираешься устранить Раймона? Могу поклясться, что он будет последним человеком, который согласится отдать свою дочь за Воислава Рерика или одного из его потомков.
– А у Раймона есть дочь?
– Пока нет, но недавно у него родился сын.
– А у его брата?
– Гарольд не женат, но он именно тот человек, который счел бы за честь породниться с варягом.
– Вот видишь, благородный Эд, оказывается, я попал в точку. Братья ладят между собой?
– Как кошка с собакой. Раймону покровительствует король Карл, а Гарольду – императрица Юдифь.
Граф Раймон Лиможский понравился беку Карочею с первого взгляда. Этот франк сумрачного вида с цепкими холодными глазами должен был многого добиться в жизни. Впрочем, он, кажется, уже добился, став близким к королю Карлу человеком, но подобные люди редко останавливаются на достигнутом.
Найдя в графе Лиможском родственную душу, бек Карочей не стал ходить вокруг да около, а сразу же взял быка за рога.
– Я слышал, что ярл Воислав затеял дальний поход в земли арабов?
– Возможно, – холодно отозвался Рюэрг. – Но он не делился со мной своими планами.
Карочей пригласил графа для доверительного разговора в палаццо рабби Симеона, где можно было не бояться чужих ушей. Стол был накрыт на двоих, а количеству изысканных яств мог бы позавидовать любой гурман. Граф Раймон остался равнодушен к еде и к вину, зато его удивила скромность обстановки.
– Так ты утверждаешь, благородный бек, что хозяин этого дома – один из самых богатых людей в империи? – насмешливо спросил Рюэрг.
– Не все то золото, что блестит. Если тебе потребуется заем, благородный Раймон, то смело можешь обращаться к рабби Симеону. Не прогадаешь.
– Мне не нужны деньги, – равнодушно пожал плечами граф Лиможский.
– Деньги нужны всем, – возразил Карочей. – Мое состояние приближается к двум миллионам денариев, но мне все равно кажется, что этого очень мало.
Рюэрг с удивлением посмотрел на Карочея.
– Вот уж не думал, что хазарские беки столь богаты.
– Мы не чураемся торговли, благородный Раймон, и не отталкиваем руку дающего, как это часто делают франкские сеньоры.
– Ты что же, бек, собираешься предложить мне деньги? – иронически глянул на собеседника Раймон.
– Двадцать тысяч денариев тебя устроят, граф?
– Надо полагать, ты даешь мне эти деньги не из дружеского расположения, бек.
– Справедливое замечание, граф. Ты слышал о пророчестве архиепископа Константина?
– Допустим, – криво усмехнулся Раймон. – Но я не собираюсь отдавать свою дочь за язычника. Тем более что у меня нет дочери.
– Но она может родиться у тебя или у твоего брата Гарольда?