Сокровища фараона
Шрифт:
Когда на сервировочном столике осталось одно только блюдо, тот поднял с него крышку и, выхватив пистолет, нацелил его на Картера.
— Мне нужна карта — спокойно, но решительно произнес он, — если вы отдадите мне карту, я спокойно уйду и…не стану вас убивать — на последнем слове он как-то ухмыльнулся и, посмотрев в сторону Флеминга, приказал ему встать рядом с Картером.
Честно говоря, Картер не ожидал такого поворота, поэтому действия «официанта» порядочно ошарашили его. Когда тот обыскивал Ллойда, Генри улучил момент и выбил из его рук пистолет, но тут же получил сокрушительный удар. В голове что-то звякнуло, но он не дал незнакомцу вновь воспользоваться
Старик не мог оказать сопротивления громиле Нордлейку, тот выпалил в него два раза из пистолета с глушителем и, положив обмякшее тело Флеминга на кресло, начал рыться в его карманах. Какой-то шорох заставил его обернуться. Нордлейк свел брови и, чертыхнувшись, направился в холл, где раньше лежал Картер. Ковер в гостиной был пуст.
«Куда он подевался, черт возьми», — Хюберт сплюнул сквозь зубы, как вдруг почувствовал у своей шеи холодное дуло пистолета.
— Брось оружие! — скомандовал Картер.
— Да пошел ты… — Нордлейк развернувшись, попытался нанести Генри удар рукой, но тот во время увернулся.
Картер понимал, что бандит не в его весовой категории, но бежать он не мог, не взяв у Флеминга карту.
— Ты всегда наживаешься за счет немощных стариков? — Генри нанес Хюберту удар ногой прямо в грудь. Потом левой рукой в челюсть. Но по сравнению с его выпадами, удары Нордлейка были страшны, и больше его раздражал насмешливый тон Картера.
Генри чувствовал, что начинает сдавать, а удар соперника в скулу, чуть было не пришелся по виску. Он продолжал задирать Хюберта, отходя все ближе к большому окну, откуда открывался великолепный вид.
— Как-то ты медленно двигаешься. И кто тебя послал… — удар прямо в нос, — на такое опасное дело…
Кровь залила лицо Картера, и это привело Нордлейка в дикий восторг. Он хотел завершить начатое дело и с ревом бросился на Картера.
Генри пошатнувшись, отскочил от окна, внезапный порыв ветра распахнул его и шторы, словно взбесившись, поднялись к потолку. Нордлейк схватил Генри за плечи и, прижав к стене, несколько раз ударил.
— Где эта чертова карта?! — он тряхнул Картера, ударяя его головой об стену.
Морщась от боли, Генри чувствовал, что ему сейчас придет конец, он понимал, что не может вырваться из железной хватки своего нового «знакомого». Его сопротивление напоминало бой смелого зайца с тигром. Исход битвы был предрешен. В какой-то момент Картер собрался с духом и из последних сил, пнул коленом Нордлейку в пах. От боли, тот что-то пискнул и, закатив глаза, выпустил Генри из своих лапищ. Превозмогая дикую боль, Хюберт попытался вновь схватить Картера, при этом вспоминая всю его родню и отправляя самого Генри в известные всем места. Немного придя в себя, Генри попытался вырубить бандита, но тот, перехватив его руку, сжал ее с такой силой, что наш профессор уже начал верить в реальность загробной жизни. Вывернувшись, словно змея, он нанес Нордлейку удар в живот, потом, когда тот согнулся, добавил коленом в его дубовый лоб, от чего, как показалось Картеру, больше пострадал он сам. Генри отскочил назад и когда Нордлейк с ревом бросился к нему… не успел увернуться и вновь оказался в «объятьях» противника. Тот уже не собирался выпытывать, где находится карта, и, вцепившись железной хваткой в горло Картера, прижал его к подоконнику раскрытого окна. Генри посмотрел вверх и увидел мирно проплывающие белые облачка в голубой синеве и понял, что ему конец. Он чувствовал, что неизбежно полетит вниз, если ничего не предпримет. Картер еще ощущал, что ноги касаются пола, и покрепче схватившись за подоконник, изо всех сил долбанул головой по лбу Нордлейка. Тот схватился за штору, обрывая ее вместе с карнизом и, пошатываясь, отступил назад. Не теряя времени, Картер съездил ему еще раз, и еще, для верности.
Посматривая на бесчувственного бандита, Картер подскочил к старику, и с ужасом обнаружил, что тот мертв.
— Боже мой! Ллойд, да очнитесь… же… — прошептал Картер, он чувствовал, что очень виноват. Но времени для сожалений не было, бандит мог очнуться в любую минуту и по этому к своему стыду Генри хотел удрать отсюда как можно скорее.
Картер бросил взгляд на Нордлейка и, сунув руку в карман пиджака Флеминга, нащупал там какой-то сверток. Генри понимал, что поступает отвратительно, но иначе карта ни когда бы ему не досталась.
Стянув пиджак с Ллойда, он быстро направился к выходу, не забыв захватить свою сумку с вещами, которая к счастью была еще не распакована.
— Простите меня, Флеминг… — Нордлейк застонал и, услышав это, Генри бросился к выходу.
Не помня себя от волнения, Картер вскоре уже сидел в автомобиле и двигался из города, по направлению к городу Таско.
К сожалению, он не видел, как спустя несколько минут после его отъезда, Нордлейк вылетел в то самое окно, откуда чуть не вылетел сам Генри.
Хюберт не мог понять, что случилось. Приходя в сознание, он почувствовал, как его волокут к окну. Вскоре его тело лежало в луже крови у входа в гостиницу. Толпа зевак не давала пройти полиции, которая разгоняла любопытных. Комиссар, склонившись над Нордлейком, увидел, что в его руке зажат обрывок какой-то ткани. Что-то, крикнув своим подчиненным, он подошел к эксперту, показывая на несчастного Нордлейка, для которого было уже все кончено.
Картер ехал быстро, только на полпути в Таско, он задумался о том, что у него могут возникнуть проблемы с полицией. Флеминг мертв, и его могут подозревать в его убийстве. Но не мог же он так просто прийти к копам и заявить, как все было.
Стало совсем темно, взглянув на часы, Генри понял, что в Таско он приедет только ночью. Ему не хотелось беспокоить Тобиаса, своего университетского друга в такой час и по этому, Картер остановился в одном из поселков близ города.
Приветливая хозяйка накормила его и, приняв душ, который находился на улице, Генри почувствовал себя лучше.
Уже в постели, ворочаясь с бока на бок, он не мог заснуть и вскоре, не выдержав, поднялся с кровати.
Достав из кармана пиджака Ллойда сверток, завернутый в полиэтиленовый пакет, Картер осторожно развернул его. Там была старая записная книжка, потертая и вся исписанная мелким почерком Флеминга. И та самая злосчастная карта.
Генри развернул ее и увидел, что она действительно очень древняя. На ней был изображен сфинкс и жук скарабей, кативший перед собой солнце. Еще Картер увидел древнее изображение Осириса, охранявшего гробницу Аменмеса.
Свернув карту, Генри открыл книжечку Флеминга на середине и начал читать:
«Сегодня уже двадцать восьмое июля, 1957 года. Мы идем по направлению в Фаюмский оазис. Ну и компания мне попалась. Честно говоря, из-за одной дамочки, мне пришлось пристрелить хорошую лошадь. Так все идет по плану, но эти люди не привыкли к таким суровым условиям. Мне все время приходится следить за тем, чтобы они меньше пили и не наедались. Некоторые, даже очень любят поесть…»