Сокровища рода де Карсо
Шрифт:
Стремительный бросок противника застал Поля врасплох. Он не успел встать с колена и неуклюже отразил удар испанца стволом пистолета. Тяжёлый клинок, выбив оружие, рассёк буканьеру бедро выставленной вперёд ноги. Малыш зарычал от боли и, не дожидаясь, пока испанец вторым ударом раскроит ему голову, бросился на врага.
Перехватив занесённую руку и выпрямившись во весь свой огромный рост, Ажен ударил что было сил кулаком в перекошенное яростью лицо испанца. Тот отлетел в сторону и распластался на земле, выронив палаш. Шлём соскочил, открыв взгляду
Буканьер проковылял пару шагов и добил испанца ножом, содрогнувшись от хрустнувшего под лезвием горла и вида разбитой в кровь заросшей физиономии.
Всё произошло так стремительно, что Лаура, не успев ничего сообразить, лишь только слегка приподнялась, освободившись от придавливающего груза и уставившись расширенными от ужаса зрачками на валявшегося около её ног мёртвого испанца. Она так сильно стиснула бёдра, пытаясь хоть этим напрасным усилием оградить себя от насильников, что мышцы свела судорога, и ноги теперь не слушались. Плечи нестерпимо ныли от безжалостных солдатских рук, ещё мгновенье назад тисками прижимавших её к земле. Ей хотелось криком выплеснуть свой страх и боль, но язык не повиновался, горло стискивало непробиваемым комом. Слёзы текли, не останавливаясь, и перед глазами всё расплывалось цветными, нерезкими пятнами.
Когда Малыш, подволакивая раненую ногу, протащился с десяток шагов, отделяющих его от девушки, её обессиленные руки подломились, и она откинулась на траву.
Обнажённая женщина, распростёртая на тёмно-синем, почти чёрном плаще, была хороша. Эта непроизвольная оценка возникла сразу, как только взгляд уловил матовую нежность кожи, холмы упруго торчащих грудей и крутой изгиб бёдер.
Через секунду, всмотревшись в лицо, Ажен понял, что знает эту женщину. Без всякого сомнения, перед ним находилась жена Вердье. Он видел её дважды на стоянке у соседей и даже перебросился месяца два назад несколькими фразами. Девушку, при её незаурядной внешности, трудно было не запомнить.
— Это я, Поль Ажен — из отряда Флери, — сказал Малыш, поймав её затравленный взгляд. — Не бойтесь, сударыня, — вставил он непривычное для себя вежливое обращение. — Солдаты больше не смогут сделать вам нечего плохого.
Спокойный голос Малыша вернул девушку к действительности. Хотя его и прошли мимо сознания, она поняла, что всё страшное уже позади.
Уловив устремлённый на себя взгляд молодого охотника, Лаура инстинктивно прикрыла низ живота рукой, второй судорожно пытаясь стянуть распоротую рубашку. Глаза её панически заметались.
Ажен отвернулся и направился к лошадям. Не дойдя до них несколько шагов, он замер, отчаянно застонав. Буканьер увидел и узнал коня: Ворон принадлежал Пьеру Флери и именно на нём, самом быстром скакуне отряда, начальник направил Бертрана к стоянке Вердье. И, если на нём теперь сидел испанец, то славный охотник Бертран, несомненно, убит.
Малыш быстро заковылял назад, намериваясь получить ответ у той, которая всё знала наверняка. Девушка тихонько плакала (боль
— Кончай хныкать! — резко вздёрнул он её, поставив на ноги. Взбешённый потерей ещё одного товарища, он крепко держал её за плечи, повернув лицом к себе.
Агрессивность охотника Лаура почувствовала сразу, она испугалась и отчаянно закричала, пытаясь вырваться. Ей показалось, что на смену одним насильникам пришёл другой.
— Да замолчи ты! Чего орёшь?! — изумлённо уставился на неё Малыш, отпуская девчонку. — Я просто помочь хотел, — развёл он в недоумении руки.
Лаура, не устояв на прихваченных судорогой ногах, опустилась на землю. Склонившись над испанкой, Ажен как можно мягче спросил:
— Скажи, что с отрядом Вердье? Ведь ты же идёшь оттуда? ...
Девушка, вспомнив ужасный рассвет, зарыдала в полный голос, перемежая плач с выкриками по-испански, из которых охотник так ничего и не понял.
Поль постоял с минуту около неё, а потом, движимый чувством сострадания к плачущему человеку, погладил её по спутанным волосам. Лаура подняла на него заплаканные глаза, и Малыш не придумал ничего лучшего, кроме добродушной улыбки. С женщинами он обращаться не умел и не знал, какими словами можно её утешить.
Девушка постепенно затихла, и Ажен, выждав паузу между всхлипами, снова задал свой вопрос об отряде Вердье.
— Все погибли! Большинство не успело даже проснуться, когда их перебили солдаты, — на карибском жаргоне ответила Лаура. А потом, помолчав, добавила: — Только мой муж и несколько охотников пытались защищаться. Но все, в том числе и женщины — убиты. Я видела из зарослей, как их закапывали в общую яму. ...А дом наш сожгли. ...
Слёзы опять потекли по её лицу, и она тоненько с надрывами завыла, уткнув голову в колени и выплёскивая своё горе.
Ажен молча повернулся и, ссутулившись от нерадостной вести, подволакивая ногу, направился к лошадям, на ходу обдумывая услышанное. Ему было ясно, что испанцы действовали одновременно в двух местах и, наверняка, во втором испанском отряде, разгромившем стоянку Вердье, людей не меньше, чем высадилось у них. И этот отряд гораздо опаснее, поскольку захватил более двух десятков лошадей и мог теперь перебросить пушки и послать всадников в любом направлении. Только выведав замыслы испанцев, буканьеры могли чувствовать себя в относительной безопасности.
Подойдя к лошадям, охотник принялся обшаривать седельные сумки, отыскивая кусок чистой материи, чтобы перевязать себе ногу. Подходящий лоскут ткани нашёлся в сумке на Вороне, там же обнаружился кошель Бертрана с тремя десятками пистолей, его трубка и табак.
Рана на бедре оказалась небольшой, но болезненной. Присыпав её порохом, Поль туго обмотал ногу тканью, натянул штаны и завязал пояс. Потом поймал за уздечки коней и подвёл их к жене Вердье.
— Ты умеешь держаться в седле? — обратился он к девушке, которая молча кивнула, не делая попыток встать.