Сокровища утраченные, сокровища обретенные

Робертс Нора

Он коснулся ее.

— Здесь, — прошептал Кай, пальцами возбуждая ее. Когда она вскрикнула и выгнулась, посмотрел на нее, — ты мягкая и горячая. — Он попробовал на вкус. — А тут…

Языком довел ее до пика. Когда она схватила его руки, он застонал.

Удовольствие обрушивалось на удовольствие.

— У тебя вкус искушения — сладкий и запретный. Скажи, что ты хочешь еще.

— Да, — простонала она. — Я хочу еще.

Он дал ей больше.

Брал ее снова и снова, наблюдая за удовольствием на ее лице, чувствуя его

в изгибах ее тела, слыша его в ее быстром дыхании. Кэт была беспомощна, бездумна, его. Он погрузил свой язык в нее и почувствовал, как она Взрывается волна за волной.

Она задрожала, он двинулся вверх по ее телу, быстро лаская руками и горячим ртом.

Неожиданно в приливе сил она перекатилась на него и через секунду перетянула лидерство на себя.

Приглушенный шепот был бессвязным, осторожность забыта. И лишь одна цель. Удовольствие, сладкое, запретное удовольствие.

Сотрясаясь, сплетясь, они достигли его вместе.

Занимался рассвет, ясный и спокойный. Кэт лежала неподвижно, наблюдая за спящим Каем. Она знала, что ей надо сделать для них обоих.

Судьба свела их вместе во второй раз. Такого больше может никогда не случиться.

Заключив сделку, предложив ему долю золота, она поначалу верила, что хочет сокровище, оно ей нужно, чтобы обрести право выбора, которого у нее никогда прежде не было. Теперь же она поняла, что не хочет его вовсе. И никакое золото не изменит того, что было между ней и Каем, притягивает и удерживает друг от друга на расстоянии.

Она любит его. Она понимала, что по-своему и он любит ее.

Разве это что-то меняет?

Их миры не стали ближе друг к другу, чем были четыре года назад. Их желания больше не в ладу. С золотом, которое она оставит ему, он сможет сделать со своей жизнью все, что хочет. Ей же для этого не нужно никакого сокровища.

Если она останется… Кэт протянула руку и коснулась его щеки. Если она останется, она похоронит себя ради него. В конечном итоге начнет презирать себя за это, а он ее отвергнет. Лучше взять все, что нужно, в течение нескольких недель, чем растянуть это на годы разочарований.

Сокровище важно для него. Он рисковал ради него, работал ради него. Она отдала бы своему отцу дань памяти. Кай получил бы все остальное.

Тихо, все еще наблюдая, как он спит, она оделась.

Кэт не потребуется много времени, чтобы собрать все, с чем она приехала.

Она спустила свои чемоданы вниз, тщательно упаковала все, что берет с собой из находок на «Либерти». Глиняный горшок, завернутый в несколько слоев газеты, она поставила в ящик. Монеты, почерневшие серебряные и блестящие золотые, застегнула на молнию в небольшом мешочке. С равной осторожностью упаковала пленку с фильмом, который снимала в дни своих океанских погружений.

То, что предназначалось для музея, она уже пометила. Оставив список на столе, вышла из дома.

Кэт говорила

себе, что лучше бы она не оставила записки, но так ничего и не решила. Как еще дать ему понять? Положив чемодан в машину, она пошла обратно в дом. Тихо взяла пять золотых монет, отнесла их наверх и положила на комод для Кая. В последний раз взглянув на спящего, вернулась к машине.

Напоследок ей нужно побыть наедине с морем. В тихом утреннем воздухе Кэт пошла по дюнам. Она запомнит море таким — пустым, бескрайним и полным звуков. Прибой пенился на песке, белое на белом.

То, что лежит под его поверхностью, всегда будет звать ее — воспоминания о покое, волнениях, о том, как она делила и то и другое с Каем. «Это только лето, — подумала она. — А ведь жизнь состоит из четырех сезонов».

Начинался новый день, и ее время было на исходе. Повернувшись, она пристально разглядывала остров, пока не увидела маяк.

«Некоторые вещи вечны», — думала Кэт с улыбкой.

Она многому научилась за эти несколько коротких недель. И наконец-то стала самостоятельной женщиной. Она может поступать по-своему. Как педагог, она говорила себе, что знание — бесценно.

Сделалось больно от одиночества. Она покидает это пустое море.

Хотя ей очень того хотелось, Кэт решительно запретила себе смотреть на дом, когда шла назад к своей машине.

Если бы все было иначе… Кэт потянулась к ручке дверцы своей машины. Пальцы остановились всего в нескольких дюймах от нее, когда Кэт обернулась.

— Что, черт побери, ты делаешь?!

Оказавшись лицом к лицу с Каем, она почувствовала, что ее решимость рушится, но потом все-таки восстановилась. Кай толком не проснулся и был едва одет. Глаза сонные, волосы — растрепанные. На нем лишь поношенные обрезанные старые джинсы. Кэт сложила руки на груди и надеялась, что голос у нее будет сильным и четким.

— Я хотела уехать, прежде чем ты проснешься.

— Уехать? — Его глаза остановились на ней. — Куда?

— Я собираюсь вернуться в Коннектикут.

— О-о? — Он поклялся, что он потеряет самообладание. Не в этот раз. Это может оказаться роковым для них обоих. — Почему?

Вопрос был задан достаточно спокойно, но Кэт знала это холодное, бесстрастное выражение глаз. Одно неверное движение, и он набросится на нее. Нервы у нее расшалились.

— Ты сам сказал вчера, Кай, когда мы вышли из последнего погружения. Я выполнила то, зачем приехала.

Кай разжал ладонь. Пять монет сияли в утреннем солнце.

— А что насчет этого?

— Я оставила их для тебя. — Она сглотнула, не уверенная, что долго сможет говорить, не показывая, что сердце разрывается на части. — Сокровище мне не важно. Оно твое.

— Чертовски великодушно с твоей стороны. — Перевернув руку, он бросил монеты в песок. — Вот что это золото значит для меня, профессор.

Кэт уставилась на золото, лежащее на земле перед ней.