Шрифт:
Глава 1
Жилищный вопрос испортил мне жизнь. Как можно жить в двухкомнатной квартире с мужем и двумя детьми, если одна из этих комнат – моя мастерская? Более того, квартира была в «корабле», с маленькой кухней, правда, раздельным санузлом. Муж ушел к женщине со своей отдельной двухкомнатной квартирой. Без детей, без животных и без мастерской. Квартира его новой жены находится в монолитном доме улучшенной планировки, построенном в девяностые годы, правда, не для «современной аристократии», как говорится в рекламе. Но в девяностые годы у нас вроде бы еще не говорили про аристократию, в те годы правили бал «малиновые пиджаки». На большую квартиру ни он, ни я заработать не могли. Эту-то мы купили, продав однокомнатную квартиру в «хрущобе», в которой жили мы с мамой, и комнату в коммуналке, в которой жил он с мамой. К сожалению, наших мам больше нет. А пока они обе оставались живы, у
Переехав в новую квартиру (ту самую, из-за которой мы потом развелись), мы на радостях родили еще и дочь. Потом у нас умерла наша старая кошка, дети ревели белугами, я тоже ревела, мы поехали выбирать котенка к одной моей подруге, но сыну понравился один, дочери другой, оба ребенка сказали, что животных должно быть двое, так как одному скучно, и мы оказались еще и с двумя котами. Животным на самом деле весело, как, впрочем, и детям.
Невесело было мне, в особенности, когда муж ушел к другой женщине. С детьми он время от времени встречается (на нейтральной территории), и, по-моему, теперь они видят папу чаще, чем в тот период, когда папа проживал с нами в одной квартире. Папа, кстати, выписался, так что за него коммунальные платежи вносить не приходится, женился на своей новой бабе и прописался у нее. Я никак не могла понять, как она решилась его прописать. Думала, что из-за его благородства по отношению к нам, его первой семье. Потом умные подружки объяснили, что хоть он у нее и прописан, на площадь претендовать не сможет. Квартира приватизирована на нее одну, может хоть десять мужей прописать, но ничего они не получат… Ну, если только докажут в суде, что вложили силы и средства в облагораживание этой самой квартиры, что значительно повысило ее рыночную стоимость. Но мой бывший супруг не в состоянии вложить средства и не в состоянии должным образом поработать руками, так как они у него растут не оттуда, откуда должны расти руки у мужика.
Это я много чего умею делать руками. Я ими деньги зарабатываю. Я леплю и расписываю астрологических зверей (именно так их называют все, кто связан с этим бизнесом), копилки и прочие фигурки, пользующиеся спросом. И мешки с глиной, цементом и гипсом я научилась на себе таскать, теперь даже во дворе никто не удивляется… Правда, бабушки иногда говорят, что не могут смотреть на меня без слез. Я отвечаю, что таким образом экономлю на фитнес-центре, открывшемся у нас неподалеку и регулярно развешивающем у нас рекламу. Тяжелые мешки для меня – это рабочий материал, тренировка тела и экономия денег, которые я смогу потратить на семью.
Вообще-то я по специальности инженер, но еще в детстве мама отвела меня в кружок художественной лепки, потом я окончила школу молодого скульптора (которой, к сожалению, уже давно не существует) и теперь зарабатываю этим делом на жизнь. У меня есть постоянные заказчики, для которых я и леплю и расписываю продукцию в больших объемах, иногда приходят индивидуалы, которым нужен подарок, существующий в единственном экземпляре. Мне и надгробные памятники приходилось делать по индивидуальному заказу, но такая работа выпадает редко, а самой ни на какое кладбище не пристроиться – все теплые места заняты. Я радуюсь тому, что есть.
Естественно, с такой работой мне требуется мастерская. Снимать дорого, купить не могу, заказчики местом работы не обеспечивают, поэтому и тружусь дома. В последний год нашего совместного проживания бывший муж с трудом сдерживался, чтобы не разбить ждущих заказчиков зверей, выстроившихся на полках и на полу стройными рядами. Не разбил ни разу только потому, что понимал: мы живем на эти деньги. Сам он тоже инженер, в последний год нашего брака трудился курьером и на этой работе познакомился со своей новой бабой. То есть, как я понимаю, это она его прихватила. Теперь он что-то делает в ее фирме. Скорее всего – мальчик на побегушках, шофер, курьер и охранник в одном лице. На алименты я официально не подавала, но он на самом деле не забывает о детях и что-то им регулярно покупает. А вообще мне мама с детства вдалбливала, что в жизни можно рассчитывать только на себя. Я и рассчитываю, и бывший знает, что рассчитываю. Но детей любит. Я никак не препятствую этой любви. Он все равно остается их отцом, несмотря на наш развод. Да и развод не был бурным, я все понимала… Может, следовало за него побороться, но я была такой усталой… И я понимала, что и он устал от жизни в этой квартире, половину которой занимает мастерская, от тазов и чанов с разведенным материалом, от невозможности поехать в отпуск на море, вообще от отсутствия отпуска на протяжении многих лет, от постоянной борьбы за существование, от зарабатывания на то и на это…
Признаюсь честно: мне стало легче после развода. Иногда накатывала грусть из-за того, что рядом нет мужчины, но мне теперь стало не нужно беспокоиться
Теперь мне проще. Дети едят все – только бы побольше. Сын прекрасно справляется с походом в магазин со списком, иногда с ним ходит дочь, и они еще что-то регулярно получают в подарок на различных рекламных акциях, которые проводятся в ближайшем к дому супермаркете. На последний день рождения они мне подарили очень приличную футболку, полученную за купленные йогурты, которые и так собирались покупать. Они молодцы! Они убирают квартиру (насколько ее вообще можно убрать), легко освоили стиральную машину, разогревают еду в микроволновке… Сын даже помогает мне с обжигом изделий в великолепной американской электрической печке. Эта печка – самая дорогая вещь в нашем доме. Сколько я на нее работала! Я раньше не могла поверить, что можно любить вещь. Любят маму, мужа, детей, домашних животных. Но я люблю и свою печь. Она – моя верная помощница. Без нее работы было бы гораздо меньше. Вообще до появления это печки в нашей квартире астрологические звери были приработком, часто я получала в работу уже готовые болванки и только их раскрашивала. С печкой я беру на себя весь процесс и изделия получаются очень качественные. Я смогла работать с современными массами и пастами, которые идут в обжиг. Изделия из них – самые дорогие.
Я работаю ночью (поскольку я сова) не меньше, чем до пяти утра, а то и до того времени, как деток надо будить в школу, днем сплю, потом готовлю, вечером успеваю проверить уроки, пообщаться с сокровищами – и снова за работу. Все довольны. А разве с мужем можно было жить в удобном для меня графике, в особенности если он работал традиционный рабочий день?
Дочь спит со мной в комнате, сын – в коридоре. Его кровать очень удачно вписалась в нишу и складывается вертикально. При взгляде на эту поднимающуюся кровать я радуюсь, что закончились советские времена и теперь при желании, наличии денег и возможности потратить энное количество времени можно найти любую мебель (одежду, обувь, посуду и прочее) – то есть именно то, что тебе требуется. При опущенной кровати по коридору ходить не будешь – только в случае крайней необходимости (поэтому я и работаю до того времени, как нужно будить детей), а в сложенном виде она совсем не мешает. Коты проводят со мной время в мастерской, обожают лежать на печке, потом вместе со мной укладываются спать. Тазы и чаны с материалом их давно не интересуют, и уж они-то точно рады уходу моего бывшего мужа – раньше они не могли делить со мной ложе.
Клиентов прошу приходить во второй половине дня – к тому времени, как просыпаюсь. Правда, большая часть индивидуалов в любом случае предпочитает вечер или выходные, а мой главный работодатель Петя, владелец нескольких сувенирных лавок и уличных точек у достопримечательностей города, просыпается не раньше двенадцати. Он обычно приезжает часа в три, а то и в четыре с помощником и тарой, в которую они грузят мои поделки. Петя рассчитывается со мной на месте (отдать должное, ни разу не обманул), делает новый заказ и уезжает. Петя в прошлом художник, но вовремя понял, что на художественной стезе его ничего выдающегося не ждет, и подался в бизнесмены, правда, в некотором роде остается в профессии. На него работают люди, которых он знает много лет и которые поняли, что им нужно кормить семью, а не стремиться стать новым Малевичем или Мухиной. Он просит только знакомых мужиков предупреждать его, если чувствуют, что вот-вот уйдут в запой. Запой у него считается уважительной причиной для отсрочки сдачи заказа. Петя сам запойный. Меня он очень ценит, потому что не пью. А я просто люблю Петю – как друга, коллегу и хорошего человека. Несмотря на периодически случающиеся запои, у Пети успешный бизнес, правда, его подстраховывают заведующие лавками (все – женщины того возраста, в котором у нас не любят брать на работу). Эти женщины тоже любят Петю, хотят и дальше на него трудиться, поэтому все шестеренки продолжают крутиться и запущенный механизм работает постоянно.
Одной из Петиных лавок заведует моя родственница – в некотором роде. Познакомившись с Ларисой, я поняла, насколько тесен мир. Отец моего бывшего мужа ушел из семьи, когда мужу было лет десять, и снова женился – на Ларисе, с которой и прожил до самой смерти. То есть они вначале уехали куда-то на Север зарабатывать деньги, потом вернулись, но тут уже сын не пожелал видеться с отцом. Возможно, поэтому мой бывший регулярно встречается с нашими общими детьми. Он знает, чего ему не хватало. Мой отец рано умер, мама больше замуж не вышла.