Сокровище семи звёзд
Шрифт:
Я сидел, глядя на книгу перед собой, и от всевозможных мыслей неожиданно закружилась голова. Затем мир и время на мгновение стали неподвижными — на странице лежала настоящая рука! Разумеется, я почти сразу узнал руку, потому что любил ее обладательницу. Тем не менее меня охватило непонятное чувство, которое исчезло еще до того, как голос Маргарет Трелони достиг моего сознания.
— Что с вами? Почему вы так странно смотрите на книгу? Мне показалось, что на вас опять что-то нашло!
Я вскочил с кресла.
— Я читал… старую книгу из библиотеки, — сказав это, я поспешно закрыл ее и сунул под мышку. — Пойду отнесу ее на место, так как понимаю, что ваш отец желает, чтобы все лежало на своих местах, особенно книги.
Мне не хотелось, чтобы она знала, о чем я читал. Поэтому лучше было не возбуждать ее любопытство, оставив книгу на столе. Я ушел, но не в библиотеку, а к себе в комнату. После того как я высплюсь, у меня будет возможность продолжить чтение.
Когда я вернулся, сиделка Кеннети собиралась
Доктор Уинчестер явился утром. Он нашел меня в столовой. Я сидел, безразлично поглощая пищу (завтрак или ужин, не знаю, как это назвать) перед тем, как лечь спать. Не успели мы обменяться несколькими фразами, как пришел мистер Корбек, и мы возобновили нашу беседу с того момента, на котором остановились вчера вечером. Я сообщил о том, что прочитал отмеченную главу и, по моему мнению, Уинчестеру тоже следовало бы с ней ознакомиться. Доктор попросил разрешения взять книгу с собой до вечера — сейчас ему надо было ехать в Ипсуич, так что он мог бы почитать ее в дороге. Я пошел в свою комнату, чтобы принести книгу, но нигде не мог ее найти, хотя точно помнил, что оставил ее на столике у кровати. Это показалось мне странным: книга не такая вещь, которую могли взять слуги, — кому она могла понадобиться? Мне пришлось вернуться ни с чем.
Когда доктор Уинчестер ушел, мистер Корбек, который, казалось, знал текст наизусть, обсудил со мной ряд проблем. Я сказал ему, что остановился на описании того, какие знаки были вырезаны на рубине. Он улыбнулся:
— Ни во времена Ван Хайна, ни на два столетия позже никому не удалось расшифровать, что означает эта надпись. Истинный ее смысл стал понятен благодаря исследованиям Юнга и Шампольона, [13] Лепсиуса и Розелини, Мариетта и Питри, а также других ученых. Позже я расскажу вам об этом подробнее — или мистер Трелони сам вам все объяснит; впрочем, возможно, он позволит это сделать мне. Я думаю, — продолжал свой рассказ мистер Корбек, — вам лучше было бы узнать, как развивались события дальше, потому что после описания драгоценности и отчета о том, как Ван Хайн привез его в Голландию, его путешествие завершилось, но история камня не закончилась. Главное в этой книге то, что она заставила думать других — думать и действовать. Среди них были мистер Трелони и я. Мистер Трелони хорошо разбирается в восточных языках, но знает не все европейские. Что касается меня, то во время учебы в Лейдене я изучил голландский настолько, что мог легко пользоваться библиотекой. В то самое время, когда Абель Трелони, собирая свою коллекцию работ по Египту, заказал по книготорговому каталогу эту книгу и, получив ее, велел сделать рукописный перевод, я читал точно такую же книгу в Лейдене, на языке оригинала. Нас обоих поразило описание одинокой гробницы, пробитой так высоко в скале, что любопытствующие не могли до нее добраться, так как все ступени, ведущие к ней, были тщательно уничтожены, а поверхность самой скалы выровнена и украшена надписями и символами, как описывал голландский путешественник. Так как за годы, прошедшие со времен Ван Хайна, знания о египетских редкостях и письменах значительно расширились, нас обоих поразило, что в отношении этого захоронения, сооруженного в таком необычном месте, не имелось никаких записей или изображений, указывавших на то, кто в ней лежит. Более того, само название этого места, Долина Мага, заинтриговало нас — и это в наш прозаический век! Когда мистер Трелони искал в помощь себе других египтологов, мы познакомились и решили найти эту таинственную долину.
13
Юнг, Томас (1773–1829) — врач, физик, египтолог. Занимался расшифровкой иероглифов. Шампольон, Жан Франсуа (1790–1832) — филолог, археолог. Первым расшифровал иероглифы. Лепсиус, Карл Рихард (1810–1884) — египтолог, археолог, языковед, искусствовед. Его находки лежат в основе египетской коллекции Государственного музея в Берлине. Розелини, Ипполито — итальянский археолог, одним из первых начавший раскопки захоронений фараонов в Долине Царей. Мужетт, Огюст (1821–1881) — египтолог, археолог, основатель Египетского музея. Питри, Уильям Мэтью Флиндерс (1853–1942) — профессор Лондонской) университета, универсальный специалист по истории Египта.
Пока шла подготовка к путешествию — этим Абель Трелони занимался сам, — я поехал в Голландию, чтобы попытаться найти хоть какие-то следы, подтверждавшие рассказ Ван Хайна. Я отправился непосредственно в Хорн и терпеливо стал разыскивать дом путешественника или его наследников, если таковые были. Нет нужды утруждать вас деталями моих поисков и находок. Хорн не очень изменился со времен Ван Хайна, если не считать того, что потерял свое значение как торговый город. Пригороды остались такими же, какими были тогда; в таком сонном месте одно-два столетия ничего не значат. Я нашел дом и обнаружил, что никого из наследников в живых не осталось. Затем я стал интересоваться судьбой сокровищ голландца, так как было очевидно, что такой путешественник должен был обладать величайшими ценностями. Я проследил путь многих из них до музеев Лейдена, Утрехта и Амстердама и некоторых — до частных коллекций. Наконец в магазине старого часовщика и ювелира в Хорне я обнаружил то, что Ван Хайн считал своим главным сокровищем: огромный рубин, имевший форму скарабея, с семью звездами и выгравированными снаружи иероглифами. Новый владелец камня не знал иероглифической письменности, а открытия филологии за последние годы не дошли еще до его города. Он ничего не знал о Ван Хайне, кроме того, что такой человек существовал и что его в течение двух столетий местные жители почитали как великого путешественника. Часовщик ценил этот камень только с точки зрения его редкости и считал, что гравировка его портит, и хотя поначалу он не хотел расставаться с уникальным камнем, его удалось убедить благодаря значительной сумме денег. Мой кошелек был полон, поскольку я делал покупки для мистера Трелони, который, полагаю, вам известно, не испытывает недостатка в деньгах. Вскоре я уже был на пути в Лондон — полный безграничной радости и воодушевления, так как вез с собой доказательство чудесного рассказа Ван Хайна.
Камень был спрятан в сейфе, и мы, окрыленные надеждами, отправились в путешествие. Абелю Трелони не хотелось оставлять свою молодую жену, которую он нежно любил, но она, любившая его не меньше, понимала, как сильно он стремится продолжить свои поиски. Поэтому, скрывая про себя — как делают все хорошие женщины — свои тревоги, которые, замечу, в ее случае были особого рода, миссис Трелони призвала его следовать своему влечению.
Глава XI
ГРОБНИЦА ДОЧЕРИ ФАРАОНА
(продолжение рассказа мистера Корбека)
На предстоящее путешествие мистер Трелони возлагал большие надежды — ничуть не меньше, чем я. Ему свойственно большее постоянство, чем мне, и целеустремленность, которая преобразует надежду в веру. По сравнению со мной он не так подвержен взлетам и падениям настроения, резким переходам от радости к отчаянию.
Иногда в душу мне закрадывались сомнения, что таких рубинов может быть два или что приключения Ван Хайна не что иное, как выдумка путешественника, основанная на редкости, приобретенной в Александрии или Каире, Лондоне или Амстердаме. И все же мистер Трелони никогда не колебался, тем более что нам встречалось много такого, что отвлекало наши мысли от веры и неверия.
Египет [14] — место небезопасное для путешественников, особенно если они англичане. Но Абель Трелони — бесстрашный человек, а временами мне казалось, что и я не трус. Мы собрали группу арабов, которых один или другой из нас знал в прежние времена, во время предыдущих поездок в пустыню, то есть им можно было довериться; точнее, мы не настолько им не доверяли, как другим. Нас было достаточно, чтобы защититься от каких-нибудь мародерствующих банд, и мы взяли с собой оружие и боеприпасы, а также заручились согласием и пассивным содействием властей. По поводу последнего обстоятельства вряд ли стоит добавлять, что основную роль сыграло благосостояние мистера Трелони. Добравшись до Асуана, мы наняли у местного шейха несколько арабов, причем его сын Хамаль согласился сопровождать нас, и отправились в пустыню.
14
Египет — место небезопасное для путешественников, особенно если они англичане. — В 1882 году англичане оккупировали Египет под предлогом неспособности правительства Египта контролировать судоходство по Суэцкому каналу.
После долгих блужданий среди бесконечной череды холмов к вечеру мы наконец подошли именно к такой долине, какую описывал Ван Хайн, — с высокими, крутыми скалами, сужавшейся к середине и расширявшейся к востоку и западу. Днем мы уже стояли перед скалой, на которой достаточно высоко от поверхности земли можно было заметить отверстие; иероглифы и различные изображения рядом с ним явно предназначались для маскировки.
Но символы и знаки, озадачивавшие Ван Хайна и людей его времени, не были загадкой для нас. Целая плеяда ученых, посвятивших этим исследованиям долгие годы, прорвалась в таинственную темницу египетского языка. На отесанной поверхности скалы мы, также изучившие эти тайны, смогли прочесть послание фиванских жрецов, написанное почти пять тысячелетий назад. В том, что его авторами были жрецы, причем враждебно настроенные к погребенному человеку, сомнений не возникало.
«Сюда боги приходят не по всякому призыву. „Безымянная“ оскорбила их и навеки будет в одиночестве. Не приближайся, иначе тебя испепелит их месть!»
Использованные символы также добавляли значения тому, что было сказано. «Навеки» с помощью иероглифов выражается как «миллионы лет». Этот символ был повторен девять раз, в трех группах по три, и после каждой группы шли символы Верхнего Мира, Нижнего Мира и Неба. Так что для этой женщины невозможно было воскресение ни в мире солнечного света, ни в мире мертвых, ни в обители богов.