Сокровище Серебряного озера
Шрифт:
— Ерунда, никто не должен стесняться своего имени. Не берите в голову!
Дролл закрыл глаза, весь сжался и глотнул так, словно его душили, после чего с неимоверными усилиями выдавил из себя три слова:
— Меня зовут Пампель.
— Что? Пампель? — улыбнулся Олд Файерхэнд. — Звучит, конечно, не очень благозвучно, но если я и засмеялся, то вовсе не от звука вашего имени, а от гримасы, которую вы скорчили. Как будто ничто, кроме паровой машины, не могло вытянуть из вас ваше имя, которое, впрочем, отнюдь не редкое. Когда-то одного тайного советника я тоже называл «пампель», и он с большим достоинством носил это прозвище 21 , —
21
Пампель — немецкое слово «Pampe» в среднегерманских диалектах имеет два значения: 1) густая каша, 2) жидкая грязь, смесь песка и воды.
— Да.
— А родились вы в Соединенных Штатах?
На это Дролл скорчил хитрую гримасу и ответил по-немецки:
— Нет, такая мысль мне в голову не приходила, ибо я подыскал себе немецких родителей.
— Что? Так вы уроженец Германии? — воскликнул Олд Файерхэнд. — Кто бы мог подумать? Мы же земляки!
— И вы не могли подумать? А я-то всегда считал — у меня на лице написано, что я правнук древних германцев! Может, вы угадаете, где сушились мои первые пеленки?
— Это нетрудно, ибо ваш диалект говорит сам за себя.
— Еще говорит? Вы серьезно? Это в высшей степени меня радует, так как именно страстная любовь к нашему прекрасному диалекту и попортила позже всю мою карьеру, если потребно. Ну так, скажите-ка, где я родился?
— В прекрасном герцогстве Альтенбург 22 , где готовят лучший творожный сыр.
— Верно, в старом Альтенбурге. Вы сразу угадали! А что касается сыра, то это истинная правда, его называют творожным, во всей Германии не сыщете лучше! Знаете ли, я хотел застать вас врасплох и потому решил сразу не признаваться, что мы земляки. Но теперь, когда мне так приятно сидеть здесь возле вас, меня разорвет в клочья, если я не коснусь нашей прекрасной родины, которая никак не выходит из головы, хотя я уже давно здесь, в этих землях.
22
Альтенбург — окружной город в Восточной Германии; в средние века был важным центром торговли зерном и лесом, но соседство Лейпцига подорвало его экономическое значение. В 1603–1672 и 1826–1918 годах был резиденцией герцогов Саксонско-Альтенбургских.
Казалось, тотчас должна была завязаться оживленная беседа, но, к сожалению, этого не произошло, ибо в курилку из салона вошли еще двое, пресытившихся шахматами и желающих затянуться крепким дымком. Они быстро втянули вестменов в совершенно другой разговор, в родственные излияния пришлось отложить. Вскоре все разошлись по каютам, но прежде Дролл сказал Олд Файерхэнду:
— Очень жаль, что мы не сумели продолжить разговор, но завтра будет достаточно времени. Спокойной ночи, господин соотечественник! Сейчас нужно выспаться, ибо в полночь придется снова вставать.
В салоне погас свет, все каюты были заняты, и на судне воцарилась полная тишина, если не считать стука паровой машины. На палубе, как и положено, горели два фонаря, один на носу, другой на корме. Первый освещал реку так хорошо, что стоявшему на вахте матросу открывался широкий обзор перед судном на расстоянии нескольких десятков метров, что позволяло вовремя заметить препятствия. Матрос, рулевой и прогуливающийся взад-вперед офицер, казалось, были единственными, кто не спал в тот вечер, не считая обслуги в машинном отделении.
Трампы пока лежали на достаточном удалении от всех остальных, делая вид, что спят. Предусмотрительный
— Проклятье! — злобно бросил Бринкли тому, кто лежал рядом. — Не подумал я о том, что ночью у них кто-то будет стоять, наблюдая за водой. Этот болван может все испортить.
— Вряд ли, — отозвался его сосед. — Он не видит люка, а сегодня и звезд-то нет. К тому же свет с кормы ему в лицо, он ослепит бездельника, если ему вздумается смотреть в нашу сторону. Когда начинаем?
— Сейчас, — решительно отрезал Полковник. — Времени нет — вот-вот появится Форт-Гибсон.
— Сначала, разумеется, возьмем деньги.
Полковник окинул напарника уничтожающим взглядом и ответил:
— Нет, это было бы неразумно. Если инженер заметит пропажу раньше, чем мы причалим, план рухнет. Нам надо все закончить, прежде чем я возьму деньги, ибо гораздо проще выхватить нож в суматохе и смыться. Сверло давно у меня, и я сейчас спущусь вниз, а ты, если что, кашляни погромче — я должен услышать.
— А как рука?
— Да я уже и забыл — пуля этого Файерхэнда только царапнула ее.
Под прикрытием темноты Полковник прокрался к отверстию и нащупал ногой узкую лестницу, ведущую вниз. Быстро преодолев десять ступеней, он, одной рукой держась за лестницу, другой сжимая сверло, ступил на прогнивший пол. Наткнувшись на другой люк, ведущий дальше вниз, он снова спустился по лестнице, имевшей гораздо больше ступеней, чем верхняя. Наконец он добрался до самого днища. Чиркнув спичкой, Бринкли посветил вокруг. Ему пришлось пройти дальше и сжечь еще не одну спичку.
Пространство, в котором он оказался, имело высоту человеческого роста и вело почти до середины судна. Теперь Полковник мог оценить всю ширину нижнего трюма парохода, ибо он был пуст и ничего, кроме нескольких лежавших вокруг мешков, видно не было. Трамп пробрался к левому борту, и приложил толстое сверло к деревянной стежке судна, разумеется, ближе к днищу, и с силой надавил на рукоять. Сначала дерево легко поддалось, но вскоре Полковник натолкнулся на сильное сопротивление. Он боялся, хватит ли длины сверла, чтобы пробурить борт, но пока сверло вошло только наполовину. Полковник смахнул пот со лба, и тут его осенило — это же жестяная обшивка, которой покрывают корпус днища. Чтобы продырявить пароход наверняка, нужно было просверлить по меньшей мере два отверстия, и Бринкли, не без труда вынув инструмент, приложил его в другом месте. Снова запахло свежей стружкой, и снова Бринкли уперся в обшивку, но это его не обескуражило, ибо в этот момент он нащупал камни, используемые в качестве балласта. Взяв один из камней, Полковник вернулся к торчащему сверлу и стал бить по рукоятке, пока инструмент не прошил жесть насквозь. Маленькая струйка воды брызнула на руки негодяю, когда же он вытащил сверло, сильная струя хлынула внутрь, вынудив злоумышленника отскочить в сторону. Удары камня сливались со звуками паровой машины, так что их вряд ли кто мог услышать. Полковник быстро пробил жесть и в другом месте, которое было ближе к лестнице, а потом ринулся наверх, держа в руках сверло, достиг ступеней, ведущих на палубу, и лишь тогда отшвырнул ненужный теперь инструмент. Зачем он? Только лишний груз.
Оказавшись среди своих, Бринклн сообщил, что все в порядке, и тотчас, крадучись, направился к каюте номер один. Никому из сообщников он не доверял, а потому решил все сделать сам.
Салон и курительная комната располагались около юта, а по обеим сторонам от них были каюты, каждая из которых имела двери, ведущие в салон. Наружные стены, сработанные из легких досок, была снабжены достаточно большими окнами, отверстия которых прикрывали лишь марли. Между рядами кают и бортом с обеих сторон тянулся узкий коридор.