Сокровище старой девы
Шрифт:
– У меня есть… – проговорил Денис. – Я куплю, только я не знаю, что надо…
– Дак а чего им надо? И ничего… – засуетился дед. – Крупы купи, пшенки или там овсянки… потом еще… хлеб у нас продают черствый, тоже пойдет, я его размочу, а потом… ну жира какого можешь…
Парень еще раз оглядел старика и, решив, что женщинам ничто не угрожает, отправился за крупой. Аллочка уже торчала возле вольера:
– Сейчас мои пушистики… кушать они хотят… ничего-ничего… больше вас никто не тронет, я им дам!
– А чего ж мы здесь топчемся? – встрепенулся старик. – Пойдемте
– Какой мужик? – насторожилась Гутя.
– Так я ж вам говорю – пойдемте чайку попьем, там и расскажу, чего ж на улице…
– Аллочка!! – позвала Гутя. – Ну идем же!!
– Подожди ты… надо же свое хозяйство оглядеть… – бормотала та, направляясь от одной клетки к другой. – Ух ты… а худые какие… а вот тут, надо же, только белые собачки…
Харитон, видимо, желая блеснуть перед новой хозяйкой расторопностью, принялся объяснять:
– Так это потому что мода такая пошла – на беленьких. Дамочки теперь хотят унтики чисто белые, вот Архипыч и приказал Белку со Снежком вязать, чтоб щеночки беленькие получились. Правда, которые не беленькие, он тех сразу… А вон там живодерня, пойдемте покажу!
– Да иди ты!.. – взорвалась Аллочка. – Живодерню он мне покажет! Через неделю приеду, чтобы никакой живодерни, а то я тебя самого!.. Вот ведь гад какой! Нет, ты, Гутя, посмотри на него!!
Старичок брякнул о землю шапкой:
– Да чего ж ты меня, добра женщина, коришь?! Да нежли мне самому охота живую тварь жизни лишать?! Я вон в прошлый раз щенка маленького на живодерню поволок, а он уворачивается, крутится, будто знает, что ему предстоит. А под конец так и вовсе – тяпнул за руку: так жить хотел!
– И ты, живодер, аж прослезился, да? – брезгливо перекривилась Аллочка. – А потом собачонку пришиб, ручки помыл и стопочку за помин души? Герасим мне тоже еще…
– Да не пришиб я его… – махнул рукой старик. – Вон он сидит… Наглец его зовут. Архипыч-то в последнее время не больно собачонок считал, вот я и оставил. – Он подошел к клетке с подросшим щенком, который, завидев хозяина, грозно рявкнул. – Вишь Наглец какой, еще и рычит на меня… У-у, красавец…
Гутя посмотрела на Харитона внимательней. Вроде нормальный человек, не кровопийца, чего уж работу-то себе такую нашел?
– А вот Белка… Белочка, иди поглажу… – топтался уже возле другой клетки Харитон. – Смотри, вот эта хозяйка наша новая, кормить нас будет, потерпи…
В клетке лежала замученная собака, а под ее брюхом копошились крохотные детеныши. Аллочка принялась что-то бормотать под нос.
– Ты чего это? – ткнула ее в бок сестра.
– Пересчитываю! А то этот изувер их на живодерню потащит!.. Ты у меня, Харитон, смотри, если хоть один из них пропадет!!.
– Да с чего ж им пропадать-то! – воскликнул старик. – Да и какой я изувер?! Я ж каждый раз слезьми обливаюсь, а после тех ребятишек…
И у старичка сморщилось огрубевшее лицо.
– Та-а-а-к, – проговорила Гутя. – Пора за чай. Что еще за ребятишки? Аллочка, пошли в дом, потом свое хозяйство принимать будешь…
Тут в ворота постучали – уверенно, ногой. Хозяин напрягся, но потрусил открывать. Денис пер на себе мешок крупы, а потому рукой стучать у него не получалось.
– Куда сбрасывать? – тяжело дышал он.
– Так в дом, в дом тащи! – засуетился Харитон.
– Ага, – Денис потащил мешок в дом, а потом крикнул женщинам: – Там в машине еще кое-что, возьмите.
В машине были подсолнечное масло, большой пакет с куриными лапами и головами, а еще пряники – наверняка чтобы попить чаю.
– Слышишь, Гутя, а парень-то, оказывается, ничего… вон как расстарался, – шепнула Аллочка.
– Я тоже не ожидала… Ты, Аллочка, не забудь с парнем расплатиться, – буркнула сестре Гутя. – Как-никак, ты теперь хозяйка, он на твою псарню потратился.
Женщины притащили пакеты в дом. Харитон уже крутился возле плиты – сыпал в большой чан крупу, мешал здоровенной ложкой, а рядом на конфорке стоял чайник. Денис резал хлеб.
– Я ведь не совсем изверг… – начал рассказывать Харитон. – Я ж после тех детишек и вовсе хотел удавиться, да потом… Эх-х…
– Вы по порядку давайте… – попросила Гутя. – Как вы устроились к Зеваеву?
– Да разве ж я устраивался? – Харитон присел на лавку. – Никуда я не устраивался… Квартиры я лишился… всю жизнь с женщиной прожил, с Анной своей, девчонку ее принял, воспитывал, как родную, а когда жена умерла, эта девчонка меня из дома и выставила. Дескать, я никто и ничто, потому как с матерью ее официально расписан не был, поэтому и никакого права на квартиру не имею. Ну… чего я, драться буду, что ль… ушел. Мотался по подвалам разным, по… да чего там вспоминать. Меня Геннадий Архипович однажды возле магазина нашел, я к нему в карман случайно… попал.
– Ну да, случайно он попал, – фыркнула Аллочка. – Специально, наверное, залез. Хотел кошелек стырить?
– Ну и специально! – вскипел старичок. – А есть-то мне надо было?!. Ну… он меня словил, но в милицию отдавать не стал. «Поедем, – говорит, – я тебе работу дам, там и жить будешь». А мне… вот поверите? Мне это прям как подарок! Он тогда в городе жил, на Брянской, домишки там развалюхи… Вот и приставил меня к псам. Уж не знаю, кто его надоумил этим ремеслом заниматься, но он уже собирал собак, когда я приехал. И все-то у него налажено было – за мясом собачьим сами к нему приезжали…
– Интересно, а кому это он продавал мясо? – не выдержала Аллочка. – Корейцам, что ли? Это же у них только кухня с собачатиной?
Старик пожевал губами, а потом вскочил и принялся шурудить ложкой крупу. Очевидно, чтобы не встречаться взглядом с приезжими. Тут же поднялась Аллочка, по-хозяйски заглянула в кастрюлю и высыпала из пакета куриные лапы. Старик снова уселся.
– Не знаю я, кому… – бубнил он. – Только эти мясники вовсе на корейцев не похожи. Корейскую кухню у нас вон, по всей дороге найти можно, шашлыки, беляши, манты разные, думаете, вам туда говядину толкают или, может, свинину? Ага! Свинина-то знаете сколько стоит! А тут тебе – вон она, бегает, ростить не надо, сама подбежит…