Сокровище троллей
Шрифт:
Дагерта время от времени поглядывала на крыльцо — не выскочили бы из дому мелкие паршивцы, оставленные под присмотром Недотепки!..
Поэтому она и упустила момент чуда, заставивший мужчин слитно охнуть.
Обернулась — и замерла.
Гигантский сугроб, наметенный вьюгой прямо напротив ворот, глядел на женщину маленькими темными глазами. У Дагерты ноги подкосились — да, на нее глядит!
То же чувство испытывал каждый из стоявших во дворе.
Вот обрисовались в снежной пелене морда, шея, могучие лапы.
Вот
Вот уже не пляска снежинок — густой, длинный, королевский мех серебрится на глазах у потрясенных людей.
Мощь Севера. Беспощадность Севера. Холодный гнев Севера.
Зверобог смотрел на кучку людей — и во взгляде его было обещание смерти.
«Я не могу войти, — говорил этот взгляд, — но я не уйду. Я буду ждать своего врага, словно тюленя у проруби. Страх изведет его, он сам выйдет из логова и на коленях поползет под удар моей лапы».
Люди поняли это невысказанное обещание — и страх сковал их сердца.
И тут раздался твердый голос Подранка:
— А что, Гранит, из такого не очень-то накоптишь окороков? А жаль! Как ты говорил: ежели в кашу покрошить…
Не такой уж забавной была шутка — но разбила корку льда на людских душах.
Хихикнула, как девчонка, Дагерта. Хохотнул Кринаш. Заулыбался Гилазар. Одобрительно заржал Гранит.
Закругленные уши зверя чуть шевельнулись. Он угрожающе мотнул большой головой — и вновь закутался в метель.
Отступил, скрывая недоумение и тревогу.
Эти люди вели себя непонятно.
Они не падали ниц. Не молили: «Пощади нас, Тяжелая Лапа!..» Не пели… почему они не пели?
Ни разу за свою долгую жизнь владыка Уртхавена не слышал человеческого смеха…
Мужские сапоги тяжело ступали по тонкому снежку, устелившему двор замка. Капюшон тяжелого плаща был накинут на голову, скрывая лицо. Рука в большой кожаной рукавице стискивала посох. Пронзительный старческий голос был полон трагизма:
— Коли я не ко двору да не ко времени, так и уйду, и уйду! Ежели тут гости знатные, так разве ж найдется время нищенке доброе словцо сказать? Бегают все, суетятся, старую женщину уважить некогда! Уж такой мир распроклятый, что как стал человек старым, так и выкидывают его за порог, словно ветошку драную…
Если бы на воротах стоял прежний часовой, он бы отметил, что горластая бабка стала вроде как повыше ростом. Но стражник лишь поинтересовался:
— Что ж ты, бабушка, на ночь глядя из-под крова уходишь?
— В Замковой деревне заночую! — огрызнулась Гульда. — Там народ уважительный! Там такого не водится, чтоб старого человека толкнуть и дальше побежать, не извинившись!
«Вот госпожа капризная!» — восхитился часовой. Но вслух не сказал ничего…
Бабка Гульда проковыляла по подъемному мосту, добрела до опушки и скрылась за деревьями. Стражник уже не глядел ей вслед —
А даже если бы и глядел — не увидел бы, как в подлеске под серебристый смех расстегнулся и упал на снег темный плащ. А под ним оказался Арби с посохом в руках и восседающая у него на закорках Уанаи. Точь-в-точь как ребятишки, играющие в «лошадки».
— Дальше я сама пойду! — заявила Уанаи.
— У нас же на двоих одна пара сапог! — возразил Арби, который нес бы и нес свою волшебницу хоть на край земли. — Не босиком же тебе по снегу!
— Можно и босиком, — возразила Уанаи. — Это же мои ноги, не чужие! Прикажу — не будут мерзнуть. Но зачем приказывать без нужды? На тебе большие рукавицы. Надень их мне, как носки.
Она вытянула перед грудью Арби свою маленькую ножку.
— Твои ступни похожи на белые водяные лилии, — сказал Арби, натягивая рукавицы на ее ноги и чувствуя себя полностью вознагражденным за плен и тревогу.
Лес принял и укрыл их…
А вскоре их след перешел парень из Замковой деревни, которому Спрут дал позволение ставить в лесу капканы и который за эту милость носил в замок дичь.
Добравшись до замка и пройдя по подъемному мосту, он озабоченно спросил часового:
— Слышь, дядя, от вас никто не уходил… в сапогах, с посохом? И недавно, следы свежие…
— Ну, как же! Бабка Гульда убралась, ведьма старая.
— Одна?
— Да ты что? Нет, конечно, как же ей одной-то? Ей же король прислал десяток дворцовых гвардейцев для сопровождения!
— Я с тобой, дядя, не шуточки шучу! Куда она ушла — не сказала?
— Вроде к вам собиралась, в Замковую…
— Храни Безликие… — В голосе молодого зверолова звучал уже откровенный страх. — Да нет же, она в другую сторону шла…
— А чего бы ей в деревню не зайти? — удивился часовой.
— Она-то ладно, чтоб ей в болоте утонуть… А вот рядышком с нею бредет неведомая тварь. Вроде бы двуногая, но следы никак не человеческие, сроду я таких не видал!..
Вечером на кухне Замка Трех Ручьев слуги болтали не только о высокородном госте. А вскоре по всему побережью Тагизарны разошлась новая страшная сказка о бабке Гульде, нищенке-ведьме…
Метель осталась далеко позади, а здесь и снег-то почти не шел. Следы Айки были хорошо видны. К Безымянке бежит, дура. Одна бежит, тот бродяга рядом пока не наследил. Наверное, заранее договорились, где встретятся.
Вот курица безголовая! Такого жениха упустила… первый парень в Топорах! Впрочем, отец с дедом тоже глупее троллей. Да в деревне за Хиторша любая девица замуж не то что пойдет, а бегом побежит. И всю дорогу до жертвенника будет песни распевать от счастья. С приданым можно было бы взять невесту. А то и в Джангаше найти богатую. Так нет же, вздумалось им посватать хорошую, чтоб не пропал наследник.