Соль и сирень
Шрифт:
— Послушай, мне надо конкретно в мой город, — начала я обеспокоенно. — У меня нет денег выбираться потом из какой-нибудь южноамериканской дыры, в которую меня выплюнет ваша местная… не знаю, что это? Флора и фауна!
— Максимум, куда тебя может, как ты выражаешься, выплюнуть, так это в населенный пункт по соседству, — поморщился кот. Вот прям взял и поморщился! — В любом случае, домой ты сможешь вернуться.
— Твои слова не очень обнадеживают, — скривилась я. — И вообще, это не тот путь, по которому я бы хотела пройти.
— Путь — это всего лишь путь, —
— Долго нам еще идти? — раздраженно спросила я, в виду обстоятельств не настроенная на философию, через десять минут молчаливой ходьбы, ощущая, как по спине стекают капли пота. — Мне уже не очень хорошо. Точнее, мне уже очень нехорошо. И пить сильно хочется.
— Потерпи, совсем немного осталось, — строго проговорил кот ни на секунду не сбавляя шага. Откуда у животного брались силы без устали скакать по каменной дорожке с учетом того, что один мой шаг был как его четыре, для меня осталось загадкой. Хотя, он же — говорящий, следовательно, волшебный, может у него и крылья имеются?
Или копыта.
С рогами.
Я подняла взгляд и из-под ладони взглянула в сторону леса, к которому мы шли уже добрых полчаса. Самое удивительное было в том, что за это время он не стал ни на полкилометра ближе. Создавалось такое ощущение, как будто мы шли к нему, а он — от нас.
— Ты уверен? — чувствуя, как последние силы уходят, пропадая где-то в пропасти, спросила я. Каждый шаг следующий шаг давался в несколько раз труднее предыдущего. В какой-то момент оторвать ногу от земли показалось непосильной задачей. — Кажется, будто мы шагаем на месте.
— Это оптическая иллюзия. Для защиты.
— Защиты от кого? — еле ворочая языком от жажды, поинтересовалась я.
— От тех, кого не приглашали в гости, — сдержанно пояснил кот.
— А меня приглашали? — спросила я, вяло подумав о том, а зачем я вообще продолжала следовать по дорожке за говорящим котом, вместо того, чтобы просто вернуться домой?
Мысли путались, сворачиваясь в тугой клубок, словно змеи.
— Ты же со мной, — пояснил кот, хотя слова его еще больше запутывали, ничего не разъясняя.
— А ты кто? — запоздало решила поинтересоваться я, в тот момент, когда меня, как от толчка, шатнуло в сторону. Лишь в последнюю секунду я успела среагировать и не ступить на песок. Не знаю, почему, но мне не хотелось прикасаться к этому сыпучему желтому морю. Вот не хотелось и всё, хотя разумных объяснений этому внутреннему протесту не было, каким-то седьмым чувством я ощущала, что этого зависит слишком многое, то, чем я не могла рискнуть. — Если исключить предположение, что ты — порождение моей белой горячки.
— О, Боги! Дайте мне сил! — взмолился блохастый. — Сколько можно повторять, что не следует меня приписывать к последствиям различного рода человеческих заболеваний. Я вообще не имею отношения к вашему миру. Я — ключ!
— Если есть ключ, значит, где-то должна быть дверь, — попыталась я оставаться в рамках логики.
Но, кажется, я просто бредила.
— Мы пришли, — вдруг сообщил Сократ. И очень вовремя, потому что я уже в буквальном смысле валилась с ног.
Отодрав подбородок от липкой потной груди, я взглянула вперед и поняла, что да, действительно пришли. Потому что не было больше зноя, яркого солнца, бесконечной каменной дороги и шевелящихся песков. Теперь мы стояли на опушке леса. Сквозь плотные верхушки деревьев с трудом можно было разглядеть кусочки голубого неба, благодаря чему вокруг царила благодатная прохладная тень. Прямо перед нами — небольшой домик, сколоченный из круглых деревянных брусьев. На маленьких окошках со старинными резными рамами стояли распустившиеся цветы в разноцветных горшочках — синих, красных, желтых, зеленых. Вместо стекол имелись ставни, которые в этот момент были открыты и на легком ветру покачивались кружевные занавески.
— Ух, ты, — пораженно выдохнула я. — Как в сказке.
И упала в обморок, как раз в тот момент, когда заскрипев, начала открываться дверь.
Глава III
Первое, что я услышала, придя в себя, это приглушенный разговор. Одним из говорящих был Сократ, его мурлыкающую болтовню было невозможно не узнать. Второй голос, высокий и мелодичный, явно женский, показался мне не знаком.
— Ты балбес, — тихо и вкрадчиво заявила женщина, скрытая от меня высокой, расписанной золотыми вензелями на черном фоне ширмой.
— Да почему сразу «балбес»? — возмутился кот.
— Потому что из-за тебя девочке стало плохо, — заявила женщина и загрохотала чем-то тяжелым.
— Ну, я же не виноват, что она дохлая, как сопля, — резонно заметил кот.
— Не выражайся! — прикрикнула на него явно хозяйка дома и, очевидно, та самая колдунья, про которую блохастый упоминал ранее.
— Зачем ты вообще её сюда притащил? — проворчала женщина и прошагала совсем рядом с ширмой. Я сжалась, ощутив себя нежеланным посетителем, которого и видеть не хотят, но и выгнать не могут, воспитание не позволяет.
Почему-то стало обидно.
— Она видит, Мила, — уверенно заявил Сократ. — О, молочко! Спасибо!
— Мало ли, кто и что видит, — продолжила спорить с ним скрытая от меня ширмой Мила. — Не всех же в Межмирье тащить! Она — человек, ей здесь не место!
— А где ей место, Мила? — вдруг очень тихо и с явной горечью спросил кот. — Ты же видишь её ауру. Она серая, это плохо. Очень плохо. Девчонка потерянная, она сама себя не понимает. И ты не хуже меня знаешь, что такие, как она, всегда плохо заканчивают.
— Всех не спасти, Сократ, не мне тебе это объяснять, — тяжело, но строго выдохнула Мила.
— Но её спасти можно, — не отступал Сократ и я вдруг ощутила теплоту по отношению к этому шерстяному сосредоточению вредности и ехидства. — И я хочу её спасти. Тем более, что раз она видит меня, раз она может со мной разговаривать, значит, в ней есть зачатки магии. И их можно развить!
— Как минимум, в одной десятой всех жителей человеческого мира есть задатки магии, — ответила ему Мила.