Соль уходящего лета...
Шрифт:
– О, да! – согласился Ник, и на мгновение его взгляд затуманился, наполнился невиданной ранее нежностью. Энн протянула сухую руку, ободряюще сжала ладонь мужчины и шепнула:
– Беги! Вижу ведь, что неймется!
–
– Беги!
В бекстейдже царил хаос. Это был разгар работы фотографов и журналистов. Прерывая рассказ жены о сложностях создания такого рода коллекции, Ник тихонько подкрался к ней со спины и, обхватив двумя руками за тонкую талию, шепнул на ушко:
– Тебе не кажется, что кое-кто заработался?
Замирая под его руками, Лада, не выдержав, рассмеялась:
– Не поверишь. Это ощущение не покидает меня вот уже битый час!
Ник поймал ее смешливый лучистый взгляд и хмыкнул. Обернулся к журналистам, все так же сжимая жену в объятиях:
– Извините, ребята, но на сегодня все! Как вы понимаете, дома нас ждут дела поважнее!
Отовсюду послышались смешки и ободряющие реплики. Шутливо прокомментировав некоторые из них, Ник подхватил Ладу за руку и повел к выходу. Их гостиница находилась в нескольких шагах от зала, в котором проходил показ. Так было специально задумано и заранее оговорено. Открыв дверь в номер, они, не сговариваясь, с облегчением вздохнули. Переглянулись… рассмеялись
«Устала?»
«Немного. Как, думаешь, все прошло?»
«Отлично! Просто отлично! Я… горжусь тобой».
Легкая улыбка. Теплый взгляд.
«Спасибо».
«О, Боже! Опять ты за старое?!»
«Не ворчи. Что смотришь? Разве мне не за что тебя благодарить?»
Фыркнул. Толкнул дверь в детскую, где сопели два маленьких солнышка. Их полуторогодовалые близнецы. И солнышко чуть побольше – светлая девочка Лидочка. Лада склонилась над детьми, поцеловала пухлые кулачки, боясь дыханием нарушить их сон. Ник сглотнул. Раз… и еще раз. Но ком в горле не поддавался усилиям.
– Эй… - тонко улавливая его настроение, насторожилась Лада. – Что-то не так?
Ник отчаянно затряс головой. Настороженно на него поглядывая, Лада встала. Коснулась ладонью щеки.
– Расчувствовался? – догадалась она, подбадривая мужа улыбкой. Ник дернул плечом, сгреб жену в объятия и жадно вдохнул легкий, въевшийся в подкорку аромат любимой женщины, окунулся в соль с головой.
Конец.