Соль
Шрифт:
Мишка придержал меня за локоть:
– Слушай, Жека сказал, что Горюх вернулся. Значит, он уже здесь бывал и потом уходил?
– Точно.
– А куда?
– В город. Искал сувенир для брата. Он так объяснил, но мог и для себя искать. Настоящий пистолет или ружьё.
– Нашёл?
– Без понятия. А тебе какое дело?
– Да так… – Мишка отвёл взгляд. – Как думаешь, Горюх опять туда пойдёт? Дорогу он уже знает и всё такое. Чего с нами скучать.
– Хочешь с ним напроситься?
– Я просто… наверняка
Ну да, знаю я это важное. Мишка рвался в город из-за шариков. Он на них зациклился, а грузовой трюм баржи – настоящая прорва. Мишка не умеет врать, но будет до последнего придумывать отмазки, потому что истинная причина звучит слишком глупо. Мы же не дети – мечтать об игрушках и днях рожденья. Хотя Мишка младший у нас, почему бы и нет. Знал бы он, во что ввязывается…
– Это да, – кто я такой, чтобы его отговаривать, но намекнуть надо. – Только не спеши, подумай как следует. Горюх – парень с характером.
– Ага, – кивнул Мишка. – Он крутой!
Вот дубина, понял наоборот. Ну, ладно, если Горюх начнёт с ним шутить, а раньше он очень любил это дело, Мишка сам прочухает ситуацию. После сотни подзатыльников, пинков и тычков.
– Погоди, я ещё хотел спросить, – снова тормознул меня Мишка.
– Чего?
– «Горюх» – это кличка, вроде твоей?
– Это фамилия. Он говорит, что с такой фамилией имя не нужно.
– А, ясно.
Хотел бы я знать, что тебе ясно. Вот мне ничего не ясно. Но я к этому привык.
Всю дорогу к барже Горюх выступал не хуже туристического гида – описывал город с его сокровищами. И оружие там на улицах валяется, и магазины от всего ломятся, и тачки на стоянках ждут не дождутся, когда на них кто-нибудь погоняет.
– А чего ты пешком пришёл? – без задней мысли спросил я, и тут же схлопотал удар под рёбра.
– Кухня, ты тупой?
– Чего сразу тупой?!.
– Он не из города пришёл, – сказал Жека.
– Как это? – не понял Мишка. – А откуда?
– От верблюда, – огрызнулся Горюх и рванул через Керамику быстрым шагом, чтобы оторваться от нас и наших вопросов. Мы не стали догонять.
– Жек, откуда? – повторил Мишка.
– Он сам расскажет, если захочет.
– А почему не ты?
– Потому.
С Жекой всегда так, лишнее слово клещами не вытянешь. Правда, клещами мы пока не пробовали, но идея неплохая. Горюх бы справился.
И только я это представил в подробностях, как мы вырулили из-за угла бетонной руины, и вот он – Горюх – стоит на берегу и неотрывно смотрит на баржу. Странное дело: нас, что ли, ждёт или, как вампир, не может войти, пока не пригласят? Я-то не сомневался, что он уже вовсю хозяйничает в наших комнатушках, выискивая, чем поживиться. Горюх ведь без комплексов и гордится этим. То есть принимает наглость за внутреннюю свободу.
– У вас что, девочка живёт? – спросил он, когда мы подошли и тоже уставились на баржу. Недоверчиво так спросил. Но больше, чем его растерянный тон, меня поразило слово «девочка». Девочка, с придыханием, ничего себе!
– Живёт, – подтвердил Жека.
– А-а-а… – протянул Горюх и потёр повязку. – Значит, не показалось. А то она мелькнула. Быстро, вон там. Я подумал, может, голову напекло… Как зовут?
– Кого? – не понял я.
– Девочку.
– Никак.
Горюх зыркнул с таким видом, будто услышал худшее из ругательств.
– Мы не знаем, – торопливо пояснил Мишка. – Она не разговаривает.
– Немая?
Мишка коротко дёрнул плечом. Кажется, он начал понимать, что крутизна Горюха имеет побочный эффект – может вызывать приступы боли у окружающих.
– А чья она?
– В смысле?
– Кто с ней гуляет? Ну, встречается?
Я глянул на Жеку, рассчитывая на проблеск хоть какой-то эмоции, но нет. Жека остался безразличным:
– Никто. Она здесь живёт, но отдельно от нас.
– Сама пришла, – подхватил я.
– Она тихая и не мешает, – закончил Мишка в адвокатской манере, словно Горюх высказался против Девчонки.
– Лады, я понял. Показывайте, чего тут у вас ещё новенького, – закрыл тему тот.
Потом мы жарили сосиски на решётке, а Горюх шатался по барже, бурно радуясь, что всё осталось по-прежнему. Поржал над шариками в грузовой яме, но согласился, что было бы неплохо насыпать их доверху и нырнуть. Осмотрел наши спальные отсеки. Занял дальний, пустующий. Пошатал лестницу на верхнюю палубу и порадовался, что она ещё не развалилась. Искупался. При этом покрикивал, смеялся невпопад и всячески привлекал внимание, но Девчонка даже не выглянула. А сам Горюх к ней в каюту не лез.
Когда стемнело, мы открыли по банке энергетика и засели наверху возле тлеющего костра. Настроение было дремотное, сытое, даже Горюх угомонился и размяк.
– Лягушек так и нет, – заметил он. – Мне здесь всегда не хватало лягушек. Их кваканья по вечерам. И сверчков. Вроде лето, но какое-то ненастоящее, да?
– А в городе тоже нет живности? – спросил Мишка. – Птицы есть? Или кошки? Должны ведь быть.
– Не-а, никого нет. И людей тоже. Тоскливо очень.
– Но всякие нужные вещи зато есть, правда?
– Навалом.
– Ты раздобыл, что искал? – рискнул поинтересоваться я.
– Да, пистолет. Пневматик, но классный.
– И где он?
Горюх резко выпрямился и вперил в меня единственный злобный глаз. Даже в темноте я видел, насколько он злобный. А ещё засёк боковым зрением, как встрепенулся Жека: он, пока шёл разговор, лежал на спине и разглядывал небо, но тут приподнялся на локтях. У меня вдруг невыносимо зачесался кончик носа, наверное, умный нос почувствовал, что сейчас ему будет плохо. Но пронесло.