Солдат Ордена
Шрифт:
Я аккуратно положил тело на лед. Взглянул на Юрия. Он сдвинулся, и ледяная броня мало-помалу стала осыпаться с его тела. Я взглянул наверх, через стеклянный потолок. Снег почти кончился. Туман исчез. Стало видно границы ледяного купола. У Юрия кончалась мана.
Он снова протянул руку и схватил… Свету.
– Нет! – вскрикнул я, и помчался к ним. Страх за ее жизнь прострелил душу, как пуля.
– Стой на месте! – Он перехватил ее двумя руками, как тростинку, поднял над головой. Девушка извивалась, кричала.
– Стас! – кричала она, – прошу! Спасайся! Он убьет тебя!
Я остановился. Застыл на месте. Я не испытывал ничего, кроме холодной ярости. Она клокотала во мне, так, что скрежетали зубы. Кулаки сжимались. По вапоритовой руке побежали молнии.
– Отпусти ее, – холодно сказал я, – иначе лишишься рук.
– Сделаешь хоть шаг и лишишься ее, – проговорил Юрий в ответ.
– Ну попробуй, – я взглянул на него исподлобья, – если она умрет, обещаю, от тебя и костей не останется.
Железная рука вспыхнула зеленым огнем.
Юрий некоторое время смотрел на меня. Потом его ледяной шлем раскололся и обвалился. Израненное лицо смотрело на меня одним живым глазом.
– Затуши свою спичку, и сдавайся. Тогда она останется жива.
Я не затушил.
– А вы что стоите – он обратился к криомантам, – схватите Малинина!
– Мы, – один из белых воинов поднялся от Снежанны, – больше не подчиняемся тебе. Ты безумец. Купол скоро опустится. Мы уходим.
– Трус! – крикнул Юрий, отрастил в руке ледяное копье, метнул. Криоманта пригвоздило к стене.
– Быстрее! Уходим! Он свихнулся! – крикнул другой криомант, и остатки людей в белых доспехах убежали с арены.
– Ты видишь, – проговорил я, – что ты наделал? Теперь ты один. Твои люди отвергли тебя. Своими действиями, ты просто заставил их отвернуться.
– Заткнись! – взревел Юрий.
– Отпусти ее. – спокойно, но твердо проговорил я. В вапоритовой руке запульсировал металл, он принял форму ксифоса, – и тогда я позволю тебе уйти.
Холодная ярость клокотала во мне. Как же сложно было придать голосу холодное звучание!
Пару мгновений Юрий смотрел на меня. Его лицо, казалось, почти ничего не выражало. В следующее мгновение он дико рассмеялся. Показал мне Свету, сжатую в ледяной ладони.
В этот момент я понял, что сейчас произойдет. Вспышка ярости прострелила, я закричал, помчался к ним. Он сдавил девушку. Она вскрикнула. Ее тонкое тело хрустнуло. Криомант отбросил ее, как куклу.
У меня не было больше сил кричать. Дыханье сперло в груди. Я не мог ничего, кроме как убивать. Единственным желанием стало только смерть этого человека.
В мгновения ока я приблизился к нему. Подпрыгнул. Ксифос вытянулся в острейшую каткну. На лету я отсек криоманту левую руку. Опускаясь после прыжка – правую.
Он заорал. Ледяные конечности упали на землю, раскололись. Кровь хлестала из ран криоманта. Я стал перед ним. Ксифос исчез, превратился в часть вапоритовой руки.
Я поднял ее перед собой, сжал кулак. По металлической поверхности побежали молнии. Движением претора Малинина… нет, отцовским движением, я завел руку за спину… дунул.
Я никогда этому не учился, но огненный шар, возникший передо мной, и объявший тело криоманта, оказался такой силы, что опалил пол, стены и потолок. Заложники, прижавшись к стенам, позади меня зажмурили глаза. Яркий свет пламени осветлить арену.
Когда я прекратил дуть, все кончилось. На месте криоманта по имени Юрий, осталась черная куча золы.
Я взглянул на Свету. Она лежала без чувств у центра арены. Я побежал к ней. Опустился у тела. Нервно, своей, человеческой рукой потрогал лицо, коснулся шеи. Пульс ощущался, она была жива! Я почувствовал, словно освободился от огромной ноши. Я было хотел взять ее.
– Не трожь! – голос Старика-биоманта, – у нее, возможно, переломы. Маны мало, но я займусь. Почти все ушло на этого упрямца, – он мотнул головой в сторону трибун.
Я проследовал взглядом за его жестом. Щит сняли. Люди спокойно спускались на арену. Игнат и Смолин помогали спуститься Святу. Он, идиотски улыбаясь, смотрел на меня.
– Нормально, – сказал Старик, – жить будет. Он торопился. Не успел придавить как следует.
Я взглянул на небо. Ледяной купол постепенно рассеивался. Вокруг меня, полукругом, столпились люди.
– Это правда, – начал один из правящих, не знакомый мне, – что сказал криомант, ты одержимый?
Я помолчал некоторое время, оглядел толпу.
– Да, – ответил наконец я.
Я думал, что после этого они отпрянут, начнут ругать меня, или хотя бы ахнут. Этого не произошло. Все смотрели спокойно и внимательно.
– Как тебя звали в прошлой жизни? – вдруг спросил Смолин.
Я хотел было ответить быстро, и не смог. Память, будто стерло это древнее имя из прошлого.
– Я… Не помню… – неуверенно проговорил я.
– Как это не помнишь? У одержимых остается старая память! – крикнул кто-то.
Я судорожно пытался вспомнить что-то из старой жизни. Получалось лишь отрывками, имена, лица, люди. Все как во сне, как в тумане. Наконец, я просто отбросил это.
– Станислав Васильевич Малинин, – проговорил я, – Стас Малинин – вот мое имя.
В толпе зашушукались, кое-кто переглянулся.
– Твоя тайна, Стас Малинин, – Смолин отпустил Свята, вышел вперед, – умрет со мной. Клянусь родом, – он приложил руку к сердцу.