Солдат удачи
Шрифт:
– Они – из порубежной стражи, а мы – из городской, – буркнул сержант. – Их служба в лесах, и на маргаров они глядят раз в сотню циклов. Ну а мы-то нагляделись… Нам от них одни хлопоты… – Он мрачно потер рубец на шее и замолчал.
«Выходит, Глинт, Птоз и Джеб – не слишком популярные фигуры, – мелькнуло у Дарта в голове. – А почему? Надо бы познакомиться, а заодно и выяснить кое-какие нюансы…» Он до сих пор не ведал ни своих маргарских функций, ни даже смысла этого термина. На миг перед ним мелькнула жаркая пасть, когти, огромные клыки, глаза, пылающие, как расплавленный янтарь… Нерис сказала: они – умные и осторожные, быстрые и смертоносные… Но что это значит применительно к человеку?
Коридор, по которому его вели, петлял налево и
Затем помещения стали иными, явно приспособленными для людей, – с ровным деревянным полом, с коврами из меховой древесной коры, с изящными жирандолями на стенах, в которых светились пучки лишайника, со столами и табуретами на резных ножках и неким подобием открытых шкафов – их полки были завалены свитками и кипами материала, явно предназначенного для письма. Лоб Дарта пересекли морщины. Что он видел? Книгохранилище? Общедоступную библиотеку? Или канцелярию с рескриптами местной власти?
Они свернули в очередной тоннель и очутились в помещении с широким входным проемом, через который открывался чарующий вид на озеро. Яркий солнечный свет, а не сияние лишайников заливал комнату; просторная и почти пустая, она выходила к террасе, где шелестели деревья и что-то журчало и плескало, словно фонтан или миниатюрный водопад. Потолок был невысоким, сводчатым, и на уровне поднятой руки его обегал каменный фриз из переплетенных кругов, овалов и волнистых линий. В торце, слева от проема, высилась странная конструкция – нечто вроде решетчатого шкафа с кожаными стаканами, в которых размещались свитки. Справа находился низкий, изогнутый полумесяцем стол с аккуратно разложенным снаряжением Дарта. Над его перламутровой столешницей вспыхивали и гасли крохотные радуги, и в их сиянии оружие, шлем и развернутый во всю длину скафандр казались предметами неуместными и даже нелепыми.
У стола, расположившись прямо на меховых коврах, сидели и полулежали четверо: одноглазый старец с обширной плешью и венчиком седых волос, тощий монсеньор в годах, важный, как сенешаль королевского замка, бравый мужчина помоложе с мрачным решительным лицом и рослая полногрудая дама в синей тунике, перепоясанной ремнями, и с рубцом над бровью. Она показалась Дарту настоящей амазонкой лет тридцати пяти, но что-то в ее глазах и манерах намекало на более солидный возраст. Пятой в собрании была Нерис, сидевшая чуть поодаль, на невысоком помосте, застеленном циновками, – видимо, на почетном месте.
Подойдя к столу, Дарт демонстративно повернулся к ней спиной, взял оружейный пояс, лежавший поверх скафандра, и затянул на талии. Привычная тяжесть шпаги успокоила его; он даже слегка согнул колени и поклонился в знак приветствия.
– Шустрый! – произнес старик, насмешливо прищурив глаз. – Повадка и впрямь как у маргара – первым делом хватает свои колючие игрушки.
– Дважды Рожденный – великий маргар, посланный нам Элейхо, – раздалось с циновки, где сидела Нерис. – Клянусь Предвечным! Таких маргаров в Лиловых Долинах никогда не видели!
Она хотела добавить что-то еще, но мрачный с сомнением хмыкнул, а важный господин, похожий на сенешаля, некстати повел рукой, отпуская охрану. Амазонка, оглядев Дарта с ног до головы, поковыряла в ухе и усмехнулась.
– На вид он в самом деле ничего, чтоб мне подавиться жабьим яйцом! Но так ли хорош, как говорит просветленная шира? – Она откинулась назад, колыхнув внушительной грудью, и добавила: – Велик мужчина или мал, познается в синий период. Женщиной и только женщиной!
– Это можно проверить, моя госпожа, – с изящным поклоном молвил Дарт под возмущенное шипение Нерис. – Хоть в синий период, хоть в желтый или зеленый. Сидя в темнице, я так соскучился по дамскому обществу!
Мрачный снова хмыкнул, на сей раз – одобрительно, а сенешаль, коснувшись висевшего на шее джелфейра, произнес:
– Ты не в темнице сидел, Дважды Рожденный, а отдыхал в священных покоях, куда наведываюсь и я, дабы пообщаться с Предвечным Элейхо. Надеюсь, ты оценил их тишину и уединение. А теперь, коль ты соскучился по обществу, мы потолкуем о разных вещах, не забывая… гмм… о том уединенном месте, которое ты назвал темницей.
Из дальнейших речей сенешаля выяснилось, что сам он – старейший Оити, отец лейтенанта Ренхо, и что за столом сидят другие старейшие – доблестные Аланна и Айд, а также почтенный шир-до Нарата. Он, по словам Нерис, считался хранителем дерева туи и драгоценных зерен, но звание «шир-до», что значило на рами «предок ширы», являлось новостью. Был ли он предком конкретной ширы или носил всего лишь титул, какой присваивают магам и жрецам? Ответа на сей вопрос у Дарта пока что не имелось. С остальными было проще: угрюмый Айд числился в воеводах, начальствовал над городской стражей, молодцами при палках и серых беретах, а дородная амазонка Аланна тоже занимала капитанский пост, командуя воинами, которые стерегли границы. Судя по шраму и солдатской непринужденности манер, она была вполне на месте.
Запомнив имена кавалеров и благородной дамы и перед каждым склонив голову, Дарт сел, соображая, что подобрался странный комитет по встрече. Наверняка в Лиловых Долинах имелись и другие старейшие, но половина присутствовавших здесь была военачальниками, а это наводило на раздумья. Видно, разговор предполагался серьезный и деловой.
Оити, собрав на лбу морщины, промолвил:
– Ты был защитником просветленной ширы и спас ее от многих бед, свершив при том немало подвигов. Мы благодарны тебе, Дважды Рожденный.
– Отчего же был? – не согласился Дарт. – Я и сейчас ее защитник, во все времена, а особенно – в синее. Самое важное, как утверждает прекрасная дама. – Он поклонился Аланне, затем впервые бросил взгляд на просветленную ширу, отметив, что щеки ее зарумянились.
– Пустая маргарская похвальба, чтоб меня черви сгрызли! – Амазонка, хлопнув по колену, всем корпусом развернулась к Оити. – Что до подвигов и бед, то хорошо бы послушать об этом из уст просветленной ширы. Ты с ней беседовал, почтенный, ты и хранитель бхо, а нам не выпало такого счастья. – Она подтолкнула локтем начальника стражи, и тот, кивнув, выдавил нечто среднее между хмыканьем и хрипом. Видимо, Айд был человеком неразговорчивым.
Переглянувшись с Наратой и будто испросив его согласия, Оити важно приосанился и пробормотал:
– Ну что ж, разумная просьба! Речи маргара – одно, а слово ширы – совсем другое, этому слову и доверия больше… ширы, как известно, не лгут.
Затем последовал кивок одноглазому шир-до, и тот, слегка приподнявшись, произнес:
– Говори, дочь моя. Поведай нашим воинам о том, что было рассказано мне и почтенному Оити. И пусть – во имя Предвечного! – твое свидетельство будет правдивым!